Загадка лондонского Мясника - читать онлайн книгу. Автор: Тони Парсонс cтр.№ 22

Прежде чем Фред успел врезать по моему измученному телу, я быстро ударил левым апперкотом ему в подбородок. Голова моего партнера запрокинулась, и в этот момент прозвенел звонок. Третий и последний раунд закончился.

Совершенно изможденные, мы рассмеялись и обнялись, а потом я согнулся пополам, переводя дух. Я слышал, как дрожат канаты, как по телевизору, что висел возле беговых дорожек, диктор читает деловые новости, как тренер по йоге нараспев комментирует упражнение. Когда я распрямился, Фред как раз снял потертый шлем, седые и длинные волосы, похожие на космы старого пирата, упали ему на плечи.

Он вытащил капу.

– Тебе повезло, что тренируешься.

Фред поднял руку, и я легонько ударил по его перчатке своей.

– Неплохо, – продолжил он. – Главное, старайся не поднимать локти и не стой как статуя. Ударил и отходи, не зевай. Даже если вымотался. Особенно – если вымотался.

Дыхание понемногу восстанавливалось.

– Это непросто, – пропыхтел я.

Фред рассмеялся:

– А как же иначе? Было бы просто, все бы так умели.

– Теперь полчаса на велотренажере и не забудь растяжку.

Он похлопал меня по спине и перелез через канаты. Подошел к музыкальному центру, включил альбом группы «Джем». Фред был владельцем этого любительского клуба и музыку выбирал сам. Громко заиграла «Ухожу в андеграунд».

Теперь я чувствовал себя гораздо лучше. В ушах больше не звенело. Завтра удары по ребрам наверняка дадут о себе знать, зато другие части тела серьезно не пострадали. На ринге изматывает не столько боль, сколько шок от того, что тебя бьют.

Я вдруг почувствовал, что на меня кто-то смотрит.

Человек стоял рядом со штангами, на руках у него были перчатки без пальцев, и, судя по мясистым плечам, этих самых штанг он перетягал достаточно. Азиаты с таким мощным телом сейчас попадаются все чаще.

Мужчина задержал на мне взгляд и направился к шкафчикам, где Фред хранил боксерские наборы. Взяв черный шлем и пару ярко-желтых перчаток, он подошел к рингу и перелез через канаты. Наконец я его узнал. В вырезе футболки темнел краешек синяка. Этот след оставил я, ударив громилу в сердце, когда тот потешался над моим псом.

– Давай биться, – сказал азиат, натягивая перчатки.

– Это называется провести спарринг, – поправил я.

– Но бой же контактный? Ты стараешься вырубить противника, так?

Я пожал плечами:

– Конечно.

Бесполезно было объяснять, что в основе боксерских поединков лежит неписаный кодекс чести и глубокое доверие. Этого парня такие вещи вряд ли заинтересовали бы.

Мы с Фредом устраивали поединки уже пять лет, и за это время ни один из нас не ударил партнера ниже пояса и не покинул ринга обозленным. Нашу дружбу выковала грубая близость боя. Тем не менее качок был прав: сил мы не жалели.

– Ты меня ударил, козел, – процедил он с яростью.

– А ты оскорбил мою собаку.

– Тогда ты застал меня врасплох, но теперь я готов.

– У меня только что было три раунда.

– Посмотрим, насколько ты крут. Если у тебя смелости хватит.

Я посмотрел на желтые перчатки фирмы «Клето Рейес». Каждая весила десять унций, делали их вручную в Мексике. Это лучшие перчатки в мире, но слишком легкие для спарринга. Правда, беспокоило меня другое. Я снял свои перчатки.

– Нет.

Я хотел уйти, но качок преградил мне путь:

– Почему?

– Ты не вставил в рот капу.

– Мне она не нужна.

– Нужна. Это обязательно для всех, потому что я могу задеть тебя локтем. Или ударить лбом. Или даже – с минимальной вероятностью – дать тебе в зубы.

К нам подошел хозяин, взял качка под руку и без всякого труда развернул его к себе лицом. Когда-то Фред работал вышибалой.

– Видишь, что там написано?

На стенах клуба «Смитфилд Эй-би-си» висели фотографии спортсменов. Особенных спортсменов – прирожденных бойцов, непобедимых, прославленных, тех, кого Фред безмерно уважал. Зубров бокса: Джека Демпси, Джейка Ламотты, Джо Фрейзера, Марвина Хаглера. А рядом были снимки худеньких кубинских мальчишек, что выходили на ринг по десятку одновременно, без футболок, в перчатках, которые выглядели так, будто их из-под земли выкопали. Над фотографиями висела табличка: «Проводить спарринги без разрешения запрещается».

– Разрешения ты не получишь, – сказал Фред.

Из всех нас он был самым низеньким. В зале собирались непростые ребята: полицейские поддерживали здесь форму, крутые мальчики из криминальных кварталов познавали милую науку ставить синяки, молодые женщины учились приемам самообороны, а белые воротнички испытывали себя на прочность. Однако никто из них не спорил с Фредом.

Азиат ушел с ринга.

– Когда глотаешь стероиды пачками, получаешь много неприятных последствий, – заметил Фред, который был не только боксером, но еще философом. – Яички съеживаются, лезут прыщи, выпадают волосы. Но хуже всего, что стероиды разрушают часть мозга, которая отвечает за сдерживание агрессии. Под конец у таких людей появляется желание кого-нибудь убить.

У выхода висела тяжеленная груша. Покидая зал, качок врезал по ней со всего маху.

Фред презрительно рассмеялся.

– Совсем не важно, как ты ударишь, – сказал он.

Стэн чувствовал: что-то затевается.

Из нас троих завтрак съел он один. Скаут стояла у окна, прижав ладони к стеклу, и вздрагивала каждый раз, когда у дома останавливалась машина. Я поглядывал то на часы, то на мобильник.

Пора бы уже приехать.

Стэн лежал посреди комнаты, как сфинкс. Он скромненько скрестил передние лапы и настороженно смотрел на нас огромными круглыми глазами, будто спрашивал: а вы ничего не хотите мне сказать?

– Вот она, вот! – воскликнула Скаут.

Я подошел к окну и увидел белый пикап, полный собак.

На пассажирском месте сидел ирландский волкодав. Он с интересом следил за рыночным грузчиком в халате и с окровавленными по локоть руками. К заднему стеклу прижались плоскими носами два французских бульдога, а в кузове торчал целый лес хвостов, которые повиливали, когда маленькие собаки обнюхивали больших, а большие – маленьких. Из водительской двери вышла девушка в грязных камуфляжных штанах. За ней выскочил лабрадудль: помесь лабрадора-ретривера и пуделя. Девушка загнала его обратно и закрыла дверь.

– Ну что, Стэн? – сказал я. – Это за тобой.

Ханне, беззаботной молодой чешке, пес обрадовался, точно старому другу. Ничего личного. Он всех приветствовал, как друзей.