К ней приближалась большая повозка, подпрыгивавшая на неровностях дороги. В ней сидело два человека, а позади находился багаж. Когда повозка подъехала поближе, в возчике Энни узнала служащего станции в Светлой Речке, но вот личность другого человека была ей незнакома. Это была какая-то женщина. Она шустро соскочила на землю возле самых ворот, не дождавшись, пока лошадь остановится. Это была миниатюрная женщина, по возрасту явно ближе к пятидесяти, чем к сорока, но розовощекая, с горящими черными глазами, блестящими черными волосами, поверх которых красовалась изящная шляпка без полей, с цветами и перьями. Несмотря на то, что она проехала восемь миль по пыльной дороге, выглядела она так опрятно, словно ее только что вынули из фабричной упаковки.
– Это здесь живет мистер Джеймс Харрисон? – живо осведомилась она.
– Нет, мистер Харрисон живет вон там, – произнесла Энни в полнейшей растерянности.
– То-то я смотрю, этот дом очень уж чист и ухожен слишком чист и ухожен для Джеймса, чтобы такой человек, как он, мог жить здесь. Разве что, конечно, он сильно изменился с тех пор, – прощебетала дамочка. – А это правда, что Джеймс собирается жениться на какой-то женщине из этого поселка?
– Нет-нет, – воскликнула Энни, виновато покраснев, отчего незнакомка с любопытством посмотрела на нее, как бы подозревая ее в матримониальных поползновениях в отношении мистера Харрисона.
– Но я прочла об этом в газете острова, – настойчиво продолжала свое прекрасная незнакомка. Мне один друг прислал заметку из газеты, друзья всегда готовы услужить такую службу. И поверх слов «новый житель» было надписано: «Джеймс Харрисон».
– О, эта заметка рассматривалась как шутка, – торопливо пояснила Энни. – У мистера Харрисона нет никаких намерений жениться ни на ком. Уверяю вас.
– Очень рада слышать это, – промолвила розовощекая леди, проворно залезая на свое место в экипаже, – потому что он, так уж вышло, уже женат. Это я его жена. О, вы, наверное, удивлены. Полагаю, он тут рядится холостяком и направо-налево разбивает сердца бедных женщин. Ну, погоди у меня, мистер Джеймс, проговорила дама, энергично погрозив в сторону белого дома в отдалении. Всё, твое счастье кончилось. Теперь я здесь. Хотя я не стала бы приезжать, если бы знала, что ты не затеиваешь тут кое-какие делишки. Я думаю, – обратилась она к Энни, – этот попугай такой же богохульник, как и прежде?
– Его попугай… умер… я думаю, – с трудом произнесла Энни, которая и имя-то свое с трудом вспомнила бы в этот момент.
– Сдох! Тогда все в порядке, – ликующе воскликнула розовощекая дамочка. – Теперь, когда эта птица не будет путаться у меня под ногами, с Джеймсом-то я как-нибудь справлюсь.
После этой загадочной фразы она, радостная, продолжила свой путь, а Энни бросилась на кухню, чтобы поговорить с Мариллой.
– Энни, что это за женщина была? – поинтересовалась Марилла.
– Марилла, – торжественно-траурно произнесла Энни, хотя глаза ее были возбуждены, я похожа на сумасшедшую?
– Не больше, чем в обычное время, – ответила Марилла без тени сарказма.
– Хорошо, тогда скажи, не сплю ли я?
– Энни, что ты такое несешь? Так кто эта женщина, ответь мне.
Марилла, я не сумасшедшая и не сплю, а она совсем не тот материал, из которого состоят сны, она очень даже реальна. По крайней мере, такой шляпки я не могла бы вообразить. Она говорит, что она жена мистера Харрисона, Марилла.
Теперь настала очередь Мариллы окаменеть.
– Его жена?! Энни Ширли, скажи тогда, чего ж он выдает себя за холостяка?
– Я не думаю, что он выдает себя за холостого, – ответила Энни, стремясь быть справедливой. – Он никогда не говорил, что он неженат. Просто люди считают это само собой разумеющимся. Ой, Марилла, что на это скажет миссис Линд?
– И они узнали, что скажет миссис Линд в тот же вечер, когда она пришла к ним. Надо же, для миссис Линд это не было сюрпризом! Она, оказывается, ждала чего-то в этом роде! Миссис Линд, всегда знала, что что-то с мистером Харрисоном не так!
– Надо же, сбежать от жены! – возмущенно говорила она. – Это как в Штатах, там об этом можно прочесть. Но кто бы мог подумать, что такая вещь случится у нас в Эвонли?!
– Но мы вовсе не знаем, что он сбежал от нее, – протестующе заявила Энни, твердо уверенная, что ее друг не виноват, раз это не доказано. – Мы вообще ничего об этом не знаем.
– Ничего, скоро узнаем. Я как раз туда и направляюсь, – заявила миссис Линд, которой было неведомо, что в словарях есть такое слово, как «деликатность». – Я ведь могу и не знать о ее приезде, а мистер Харрисон должен был привезти сегодня кое-какие лекарства из Кармоди, так что у меня вполне приличный предлог для посещения. Я узнаю там обо всем и на обратном пути расскажу вам.
И миссис Линд направилась туда, куда Энни ни за что не решилась бы сейчас пойти. Но и Энни в некоторой степени разбирало любопытство, и в глубине души она была рада тому, что миссис Линд пошла разобраться с загадкой. Они с Мариллой с нетерпением ждали возвращения милой леди, но напрасно. В этот вечер миссис Линд больше не пришла в Зеленые Крыши. Дэви, возвратившийся от Бултеров в девять часов, всё им объяснил.
– Я встретил миссис Линд с какой-то странной женщиной в долине, – сообщил он. – Вот они интересно говорили обе одновременно! Миссис Линд велела мне сказать, что она извиняется, что поздно и она сегодня не придет, Энни. Ой, так есть хочется. В четыре мы пили чай у Бултеров, и я думаю, миссис Бултер правда жадновата. Никаких вареньев или пирогов. Хлеба и то мало было.
– Дэви, когда ходишь в гости, ешь, что дают, и не критикуй, – строго выговорила ему Энни, – это очень дурной тон.
– Ладно, хорошо, я только так думаю, – благодушно согласился Дэви. – Дали бы человеку поужинать немножко, Энни.
Энни взглянула на Мариллу, и та последовала за ней в чулан при кухне и плотно закрыла за собой дверь.
– Можешь дать ему варенья с хлебом, Энни. Я знаю, какой чай подают у Бултеров.
Дэви получил кусок хлеба с вареньем и вздохнул.
– Сплошные разочарования в этом мире, – заявил он. – Милти говорит, что у его кошки бывают припадки. Каждый день были целых три недели. Я и пошел сегодня посмотрел, как это у нее получается. Целый день мы не отходили от нее, все ждали, когда же, а она как назло хоть бы чуть-чуть. – Дэви повеселел: видно, сливовое варенье согрело ему душу. – Но ничего, может, потом повезет, еще увидим. Не может же она вдруг сразу раз и прекратить припадки, раз они у нее стали вроде привычки, правильно? Ужасно все-таки вкусное это варенье.
Слова о том, что нельзя есть много варенья, что это вредно, не вызывали у Дэви отрицательных эмоций.
В воскресенье шел такой дождь, что никто не высовывал носа на улицу, но в понедельник все получили одну из версий насчет мистера Харрисона. По этому поводу школа гудела, как улей, и Дэви пришел домой с полной информацией.