Опричнина. От Ивана Грозного до Путина - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Винтер cтр.№ 35

Короче говоря, требовалось нечто более радикальное, чтобы пресечь переходы крестьян от бояр к помещикам. Именно это обстоятельство в 1581 г. привело к отмене Юрьева дня. Именно тогда, а не при Иване III, началось крепостное право: Судебник 1497 г. не ограничивал переход крестьянина к другому владельцу одним сроком, как принято считать, но подтверждал право перехода в Юрьев день [359] . У М. А. Дьяконова нет сомнения, что крестьяне до 1581 г. свободно уходили от помещика [360] . Тот же Генрих Штаден, покинувший Московию до этой даты, сообщает нам то же самое: крестьяне имели «свободный выход» [361] . Впрочем, реально закрепощение крестьян началось уже после смерти Ивана Грозного – сам он просто не успел; но об этом в конце книги.

Но страдало не только сельскохозяйственное производство. Годы начала Опричнины отмечены и деградацией мелкого крестьянского ремесленного производства. Особенно быстро прогрессировало разорение крестьянства – причем не только в связи с ростом феодального гнета, но и в результате упадка мелкокрестьянского производства: на помещичьих землях этот процесс шел с конца 1560-х гг. [362] Между тем не только в те, но и в гораздо более поздние времена – в России еще лет 200 – основу экономики составляли не заводы и мануфактуры, казенные или частные, а мелкие производители, создававшие основную часть продукции. Даже и в 1720—1740-х гг., после целенаправленного вытеснения их при Петре I, они производили продукции больше и лучше фабрик и мануфактур [363] , а полутора веками ранее, когда мануфактур было неизмеримо меньше, а фабрик вообще не было – и подавно. Именно вытеснение мелких производителей в долгосрочной перспективе привело к отставанию российской промышленности от западной [364] , каковую тенденцию удалось переломить только после 1861 г.

Уяснив все это, можно представить себе и цели террора опричников. В первую очередь, как мы могли видеть, политика «опричного» правительства была направлена на искоренение частной собственности.

Делалось это главным образом потому, что частная собственность порождала определенную независимость людей от власти.

Понятно, что опричный «беспредел» вызывал сопротивление. А поскольку «любовь к отеческим гробам» никто не отменял, да и при желании далеко не все могли «отъехать в Литву», то приходилось искать способы бороться, оставаясь в России.

Сначала, как водится, законопослушные и богобоязненные люди пытались сопротивляться в легитимных рамках. Так, летом 1566 г. собрался Земский собор для обсуждения условий заключения мира с Литвой. Как раз в это время силы Крымского ханства были отвлечены на войну Турции со Священной Римской империей (эта большая война австрийских и испанских Габсбургов с Османской империей продлилась до 1574 г.; о влиянии ее на историю России мы еще скажем), в связи с чем султан приказал крымскому хану прекратить войну против России и направить все силы против «римского цесаря». Оставшись одна, Литва предложила Москве мир. 30 мая 1566 г. литовское посольство прибыло в Москву.

Переговоры сорвались, поскольку Литва настаивала на мире по принципу «Кто чем владеет», Иван же Грозный, на тот момент ощущая себя победителем (и имея для этого все основания), требовал еще и Ригу. Интересно, что Дм. Володихин, понимая, что если бы тогда был заключен мир, то он был бы очень выгоден для России, тем не менее одобряет решение о продолжении войны, поскольку, дескать, тогда не ясно еще было, чем она кончится, а надежды на успех был и [365] . Да, были бы надежды, если бы, во-первых, с самого начала ставились ограниченные цели, а во-вторых, опричное разорение не подрывало экономическую основу военной силы России. Но неужели и тогда было непонятно, что безграничные амбиции – «вся Германия и новый Рим» – ничем, кроме краха, кончиться не могут?

Как бы то ни было, в итоге переговоры сорвались, и 22 июля литовских послов выпроводили из России [366] . Но для нас интереснее другое. Во-первых, этот собор, в отличие от 1550 г., фактически не был выборным (как, вероятно, и еще два собора, проходивших в царствование Грозного – в 1575 и 1580 гг.), на него согнали случившееся под рукой столичное и провинциальное дворянство, а кроме того, на соборе не было представителей Опричнины, так как царь хотел все тяготы войны переложить на Земщину [367] .

Но и на таким образом сформированном соборе 300 человек подали царю челобитную о прекращении Опричнины. Причем это были дворяне, а не вотчинники! И всего на том Соборе было 374 депутата [368] , иными словами, требование об отмене Опричнины поддержало 80% служилых дворян! Впрочем, первые признаки недовольства дворян проявлялись и раньше – так, в 1564 г., как признает даже историк сталинского времени, дворянское ополчение не тронулось с места даже в минуту грозной опасности [369] .

Естественно, челобитчики были немедленно арестованы, 50 человек из них подверглось торговой казни (побиванию палками), нескольким отрезали языки, а троих обезглавили. Официально требование о прекращении Опричнины было трактовано как «покушение на безопасность царя и его семьи». Есть сведения, что и остальных челобитчиков, в тот момент помилованных, потом все же добили. А. М. Курбский говорит о 200 убитых в связи с этим делом [370] .

Но главное в другом: челобитная Земского собора (эти триста подавали ее от лица «всей земли»; поддержка со стороны других депутатов и их сословная принадлежность не вполне ясны, но если самих челобитчиков-дворян действительно было 300 из 374, то эта цифра говорит сама за себя) породила у царя представление о том, что в Земщине имеется мощная оппозиция, которую надо искоренить [371] . Вместе с порождающей ее частной собственностью!