Последний ход за белой королевой - читать онлайн книгу. Автор: Олег Агранянц cтр.№ 104

– Ты действительно похожа на безутешную соблазненную девицу. И что самое главное – никакого интеллекта, одна тоска. Но какая!

Правда, большие голубые глаза не соответствовали образу пылкой южанки, но глаза не переделаешь.

Через час мы были в ужасной тюрьме Сгрена.

Встретили нас если не радушно, то с пониманием. Мальвина молчала, говорил я.

Нет, это категорически невозможно, Синьор Платини не имеет права принимать гостей. Конечно, мы все понимаем. Мы сочувствуем синьоре, простите, синьорине.

Синьорина молчала и хлопала длинными ресницами.

Пришел начальник повыше.

– К сожалению, мы допускаем к синьору Платини только тех лиц, коих он указал сам.

– Но он не знает, что у него есть ребенок.

– Мальчик? – поинтересовался начальник.

– Мальчик.

Неожиданно вмешалась Мальвина и на плохом португальском языке объяснила, что назвала мальчика именем отца, Микеле.

Я пояснил:

– Она назвала ребенка именем отца, поскольку думала, что Микеле приговорят к смертной казни, а она хотела, чтобы имя Микеле сохранилось.

– О, у нас уже давно нет смертной казни! – ужаснулись тюремщики.

– Но она этого не знала. Кто-то ей сказал, что в Италии казнят на гарроте.

И объяснил, что такое гаррота:

– Это когда надевают на шею деревянный ошейник и медленно его сжимают. Пока несчастный не умрет в муках.

Вообще-то ни в Португалии, откуда «родом синьорина», ни в Италии гарроту никогда не применяли, но на тюремщиков это подействовало.

– Какая дикость!

Я продолжал развивать успех:

– Она назвала мальчика не по-португальски, а по-итальянски. Она хочет, чтобы он был итальянцем. Она надеется, что честной и безупречной жизнью мальчик искупит грехи его отца.

При словах «грехи отца» тюремщики понимающе развели руками. А я продолжал:

– Я надеюсь, что заточенный в камере Микеле неустанными молитвами пытается найти дорогу к прощению. Денно и нощно взывая к господу, он наверняка хочет открыть для себя истину и доброту.

Мне трудно было представить Микеле неустанно молящимся да еще денно и нощно. Однако, как ни странно, начальник со мной согласился:

– Падре Рафаэле доволен им.

– Я надеюсь, – осторожно продолжал я, – что, узнав о рождении сына и увидав чистый лик матери своего младенца, он поймет, что совершенные им по непродуманности поступки на самом деле были посланы ему для выхода из тьмы порока.

Начальник посмотрел на Мальвину дольше, чем полагалось правилами приличия, задержав взгляд на ногах, и встал.

– Я доложу синьору директору.

Остальные тюремщики закивали головами.

Синьор директор явился минут через пять. Это был невысокого роста офицер в аккуратном мундире, с живыми глазами и ухоженным лицом. По тому, как он посмотрел на Мальвину, я понял, что у нас появился шанс.

Начальник, который беседовал с нами, изложил директору проблему, не забыв ни про гарроту, ни про итальянское имя.

– Я буду молиться за вас, синьор директор, – вставила Мальвина.

Мне стало понятно, что молитва – далеко не то, что он хотел бы иметь от «моей безутешной сестры».

– Я могу дать разрешение на свидание, – немного поколебавшись, изрек он, – но только без непосредственного контакта. Синьорина будет задавать вопросы моему офицеру, а он передавать их заключенному. И наоборот.

Я рассчитывал совсем на другое, но приходилось соглашаться.

– Я вам так благодарен! Так благодарен! Элиза, поблагодари синьора директора.

Элиза встала и почти бросилась на синьора директора. Тот не испугался и, даже напротив, расставил руки, чтобы принять ее в объятия.

– Нам придется немного усложнить переговоры, – пояснил я. – Моя сестра не владеет итальянским. Она будет говорить мне по-португальски, а я буду переводить для вашего офицера, который и передаст ее слова синьору Платини.

Директор охотно согласился. Он все еще держал Мальвину в руках. Потом погладил ее по голове и со словами «бедное дитя!» неохотно отпустил.

Микеле привели минут через десять.

За те три года, что я его не видел, он не изменился. Разве что теперь был аккуратно побрит и причесан.

Он вошел, опустив глаза. Это простой прием: он должен сначала оценить, кто его ждет. Сейчас он мельком посмотрит на меня. Мне надо отвернуться, и он поймет, что мы незнакомы. Потом он посмотрит на Мальвину, встретится взглядом, догадается, что разговаривать надо с ней. И будет ждать, когда мы заговорим. Он профессионал.

– С вами хотела поговорить синьорина Элиза Пуэрту. Хотите вы с ней говорить? – спросил средний начальник.

Микеле продолжал смотреть в пол, он надеялся получить от меня какой-нибудь сигнал.

– Вы хотите поговорить с синьориной Элизой Пуэрту? Она собирается сообщить вам интересную для вас новость.

Неожиданно Мальвина вскочила со стула и быстро затараторила на плохом португальском что-то вроде: «Ну, конечно, он не хочет меня видеть! Посмотрите, ему стыдно смотреть мне в глаза!»

Я перевел, добавив от себя:

– Но я уверена, что ты не такой плохой. Чтобы забыть все, что мне говорил!

Теперь Мигель взглянул на меня, потом на Мальвину. В его маленьких глазках мелькнула веселая искорка: он все понял.

– Ты можешь обо мне всякое думать, – медленно произнес он. – Ты имеешь право так обо мне думать. Но я каждый день молюсь за тебя, молюсь, чтобы ты была счастлива.

Да, мне было трудно представить Микеле молящимся за кого-нибудь каждый день, тем более за того, о ком он не слыхивал. Зато я подумал: «Молодец! Профессиональные привычки не растерял. Ничего не значащие, нейтральные фразы».

– Но ты должен еще молиться и за наше дитя! – произнесла Мальвина.

Я перевел. Микеле обалдел. Он посмотрел на меня, потом на Мальвину, потом на начальника тюрьмы. Все замерли. И тут Мальвина вскочила и, отбросив начальника тюрьмы и среднего начальника, подбежала к Микеле, влепила ему увесистую пощечину и начала колотить по груди кулаками. Средний начальник хотел дать указание тюремщикам вмешаться, но директор тюрьмы показал рукой: не трогайте ее.

Потом Мальвина отскочила и, вернувшись на свой стул, села, закрыв глаза руками. Это означало, что она успела сказать Микеле фразу, которую заучивала по-итальянски весь день:

«Cerco un uomo chi conosce i banchi privati svizzeri».

«Я ищу человека, который знает частные швейцарские банки».

Теперь Микеле все понял. Он вскочил, глазенки его завертелись.