Если б мы не любили так нежно - читать онлайн книгу. Автор: Овидий Горчаков cтр.№ 29

Лет сто реял флаг московских великих князей над Белой, пока в 1608 году не признала крепость Тушинского вора, поверив его прелестным письмам. Но тут же передал Лжедмитрий Белую вельможному пану Олесницкому. Так бельчане оказались на стороне врагов в тот страшный для Московской Руси и для будущей России смутный год, когда Михайло Шеин поди один твердо стоял против ляхов за Москву и за Россию, тогдашнюю и грядущую…

В середине лета 1609 года воеводы Царя Василия Шуйского князья Барятинский и Ададуров с боем взяли Белую, и город сколотил и выслал дружину на помощь тогдашнему народному любимцу, надежде Руси, молодому и удалому князю Скопину-Шуйскому. Но ляхи, узнав о слабой обороне Белой, захватили с налета и крепость и посад и смогли удержаться в нем под началом велижского старосты против Скопина-Шуйского с русским войском и немецкими наемниками.

Вскоре Скопин-Шуйский погиб, пал Царь Василий Иванович Шуйский, а братья его князья Дмитрий и Иван были отправлены из Москвы в Белую, а оттуда в Варшаву с бывшим Царем Московии, постриженным в монахи.

Можно сказать, что в те времена крепость Белая была воротами поляков и литовцев в Московию и воротами русских в Польшу и Литву.

И в жизни Джорджа Лермонта Белой суждено было стать воротами. Воротами в обе стороны.

В тот мирный день какой-то особенный, коварный, обманчивый покой разлилися по всему Пограничью с чуткой тишиной и ясной прозрачностью в воздухе. Лермонт точил клеймор своего рыцаря, когда Огилви подошел к нему вместе с Дугласом.

— Точи! Точи! — улыбнулся Огилви. — Завтра у нас будет баталия с местным Робин-Гудом, хитрым и сильным врагом.

— А кто этот Робин-Гуд? — спросил Джордж, услышав имя своего любимого героя, которого бедняки чтили пуще всякого святого не только в Англии, но и в Шотландии.

— Белаш! — ответил Дуглас. — Русский разбойник. Много крови попортил он и русским, и польским воеводам. Он в великую Смуту у русских вместе с казаком по имени Болотников ходил на Москву, воевод бил, а после гибели этого Болотникова и его первого соратника, самозванца, выдававшего себя за князя Горчакова, в осажденном Смоленске главному воеводе Шеину помогал, но московские бояре не помиловали его, не простили ему прежние дела и казнить хотели, но он убежал в смоленские леса и с той поры ворует и озорует в Пограничье вроде нашего Армстронга, но трогает только богатых. У него в ватаге и русские, и поляки…

— А разве мы подряжались польскому королю его же подданных убивать?

— А как же?! — расхохотался Огилви. — Святой долг солдат удачи — за королевские деньги защищать Его Величество от соседних монархов и от своего собственного народа!

— Разве так? — растерянно спросил Джордж Дугласа.

— Молод ты еще, — вздохнул Дуглас. — Всегда было и будет так.

Рыцари пошли дальше, а Джордж с отвращением и ужасом поглядел на меч и оселок и в сердцах швырнул их на траву, уже покрывшуюся матовым налетом вечерней росы.

Стоя на стене с заряженным мушкетом, Лермонт наблюдал за заходом солнца, опускавшегося за бесконечными лесами. Чужая, враждебная земля. За каким золотым руном приплыли в эту варварскую страну продажные аргонавты? Не ждет ли их такой же крах, какой постиг сэра Джеймса Лермонта на острове Люиса?

Прошел месяц, другой. Джордж Лермонт стоял на часах и первый заметил московитов и громким криком возвестил со сторожевой башни о подходе врага.

— К оружию! — громовым голосом скомандовал Дуглас. — Мы будем биться с русскими варварами, как великий Галкак, вождь наших предков, дрался против римлян.

По дедовскому обычаю Дуглас прочитал перед вылазкой краткую молитву, заклиная Господа непременно принять сторону короля Сигизмунда III и его верных наемников… Подскакав к противнику, рейтары по команде Дугласа резко остановили коней, выстрелили по противнику из заряженных мушкетов и пистолей, а затем выхватили свои шкотские клейморы и польские корды.

Успеху первой атаки помогла засечная линия, которой по умному приказу Дугласа защитники крепости и посада топорами и пилами оградили почти всю Белую поваленными соснами и елями. К сожалению, эту работу не удалось закончить…

Но через месяц крепость была окружена несметным русским войском воеводы Шеина. Войско русичей все подходило со стороны Твери, все густело вокруг крепости. Вечером, не начиная приступа, русичи зажгли костры в засечной линии, полукругом охватившей Белую. Костров этих становилось все больше. Они сливались в сплошное пламя. Они отражались в тихих водах речки.

В Белой принял бакалавр Лермонт боевое крещение.

Шотландцы держались до конца, стойко отражая бешеные наскоки русичей. Не раз ходил в ответные атаки шквадрон, дрался по всем правилам германского устава в сомкнутом строю. Они расстреляли весь запас пороха для мушкетов, съели не только весь запас еды, но и коней. А подмога из Смоленска все не приходила. Напрасно ждали дозорные на башнях Белой.

Дуглас советовал подтянуть пояса и ворчал:

— Увы, я не Иисус, чтобы накормить пятью хлебами и двумя рыбешками пять тысяч человек, не считая женщин и детей.

Для своих семнадцати лет Джорди Лермонт был дьявольски силен, и оружие у него — мушкет и польская корда (сабля) — были лучше, чем у русичей. Бились эти русские отчаянно, но ратное дело знали плохо, лезли под удар. Сказывались их потери лучших воинов в годы Смуты. Глядя на старших земляков — рейтаров и копейщиков, работавших словно на бойне, Лермонт заражался боевым азартом, только что огонь и дым из ноздрей не валили, а в перерывах, слушая повальное хвастовство товарищей, вспоминая, как брызгала кровь из рассеченной мечом, разъятой плоти, он с тоскливым недоумением спрашивал себя: «Зачем все это? Ради чего? Что они мне сделали?..». Хоронить своих было некогда, их клали рядком у пороховой башни, и он снова вопрошал: «За что они умерли? За шесть пенсов в день?!».

Перед вечерней молитвой Дуглас подошел к Джорджу и, озираясь на беспечно насвистывавшего Огилви, вполголоса сказал:

— Племянник! Мне не нравится вид твоего рыцаря.

— Что вы! Он здоров и весел, как всегда, — искренне возразил командиру Лермонт.

— Нет, Джордж, я знаю, что говорю. На его лице — зловещая, роковая тень. Мы, шотландцы, всегда ясно видим эти таинственные знаки близкой смерти. Ученые называют их гиппократовыми чертами, или маской смерти. Гляди в оба, береги его в завтрашней вылазке! Хотя чему быть, того не миновать…

Не поверил Джордж Дугласу. Отец учил его быть выше суеверий.

Вечером, когда шквадрон отбил очередную атаку главного воеводы Шеина, он набрался храбрости и перед сном спросил своего рыцаря, к коему его приставили оруженосцем:

— Ради Бога, скажите, сэр, за что мы бьемся и умираем? За какие грехи кромсаем этих московитов? За шесть пенсов, за полшиллинга в день?.. Южников бы я с великой радостью и бесплатно резал!..

И рыцарь — сорвиголова, пропойца и плут из клана Огилви ответил легкомысленно: