Сыграй мне смерть по нотам... - читать онлайн книгу. Автор: Светлана Гончаренко cтр.№ 32

— Они же нот не знают! — напомнила Настя.

— Думаю, это преувеличение. Композиторы всё-таки! Да, вот ещё: кроме сочинений, которые Смирнов якобы приписал себе, существуют, как я понял, и другие опусы Шелегина. Хотя бы этот дьявольский вальс! Если провести экспертизу и установить стилистическую идентичность…

— Ты умён невероятно! — восхитилась Настя. — А возможна такая экспертиза?

— Думаю, да. Хотя, Настёна, результат может быть совсем не такой, какой быть должен.

— Почему? Это же чистая наука!

— Я не знаю, как в музыке, а в нашем музейном деле, несмотря технические достижения, экспертизы — до сих пор очень субъективная штука. Конечно, подделку, сработанную на прошлой неделе и даже в позапрошлом веке, мы сразу к чёртям пошлём. Почти не глядя! Век, школа — тоже разберёмся. Но вот авторство…

— Но ведь в принципе экспертиза возможна, — не желала сдаваться Настя. — Если доказать, что произведения Смирнова — произведения вовсе не Смирнова…

— То что будет? Чего добивается дочь несчастного итальянца?

— Справедливости. А Вагнер хочет сбить со Смирнова спесь. У них взаимная антипатия.

— Не забывай, все эти «Листки» и «Песни» исполняются чуть ли не по всему свету. А это деньги, — напомнил Самоваров. — Не исключено, что деньги немалые. Почему Ирина Шелегина, если она жена подлинного автора, упускает такую выгоду? Сомнительно и невероятно всё это. Повторяю: а вдруг в самом деле Сергей Николаевич переписал творения Смирнова на память?

— Переписал и под своим именем в Союз композиторов сдал? Что за нелепость! — возмутилась Настя. — Ирину-то как раз понять можно: она Смирнова любит до умопомрачения. А может, он с нею доходами делится. Одета она очень дорого; Даша говорила, что отдыхать они летом ездят то в Турцию, то в Испанию. Неподходящий образ жизни для жены инвалида и скромной администраторши филармонии. Надо придумать теперь, как вернуть Шелегину его музыку.

Самоваров покачал головой:

— Это очень благородно, но вряд ли Шелегину нужно. Вспомни: он болен, всеми забыт; он никого не узнаёт, он воображает, что находится в солнечной Италии. По-русски не понимает! Наверное, как его зовут, он тоже не помнит. Зачем ему слава? А Смирнов вряд ли сдастся легко. Если только он действительно ноты украл. Я в этом сомневаюсь.

Настя огляделась по сторонам и проговорила почему-то шёпотом, Самоварову на ухо:

— Ты не знаешь главного! Шелегин и теперь пишет музыку. Вернее, писал до последнего времени.

— Наверху я хочу устроить репетиционные комнаты. А здесь будут проходить концерты, — пояснил Андрей Андреевич, обводя радостным взглядом стены бывшего бального зала особняка Тверитиных.

Сейчас это было довольно запущенное и неприглядное помещение. Только на потолке едва просматривалась лепнина — свидетельство былой роскоши. Лепнина изображала густые заросли водяных лилий. Её сплошь покрывали акварельные разводы плесени. Плесень тут водилась самых разнообразных и редких сортов — бархатно-чёрная, похожая на копоть, меланхолически зелёная и даже ярко-розовая. Самоваров никогда прежде такой не встречал.

Совсем не так поэтично выглядело в этом зале всё остальное — два старых дивана, пустой посудный шкаф без дверцы, какие-то ящики. Ряд дружно покосившихся вправо фанерных стульев, сбитых одной грубой доской, в своё время явно принадлежал малому лекторию общества «Знание». На полу стоял телевизор «Рекорд» с весёлым маленьким экраном, напоминающим овальное блюдо. Ещё один телевизор, неизвестной марки, обиженно отвернулся к стене. Всё это было пыльно, серо, негодно. Всё, кроме оранжевого солнечного луча: он яростно продирался сквозь иней замёрзших окон и искрился радугой. Только в сильные морозы бывает такой цветной румяный свет. А морозы трещали в Нетске уже шестые сутки!

— Хороша лепнина, — заметил Самоваров, задрав к потолку голову. — Отменный провинциальный модерн. Только рисунок побелками забит.

— Мы всё расчистим, — с жаром пообещал Смирнов. — Я так и вижу всю эту красоту новенькой, отреставрированной. Не хуже, чем у вас в Мраморной гостиной будет!

Самоваров засомневался:

— Работы здесь очень много. Но дядю Васю из строительной бригады на пушечный выстрел нельзя подпускать к этой лепнине.

— А мы и не подпустим, мы не зулусы. Вы ещё не знаете, что за энтузиасты родители моих детишек. Они горы своротят! А сколько у нашего коллектива бескорыстных друзей! Какие спонсоры! Этот центр будет украшением нашего города. Мненравится, когда старинные, пришедшие в упадок здания реставрируются по-европейски. Например, домок-теремок, а внутри современнейшая зубная клиника или стильный офис серьёзной фирмы. Я такое видел в Амстердаме. Что-то вроде шкатулки с секретом получается — или сюрприза из яйца Фаберже.

«Дались всем эти яйца, — подумал Самоваров. — Но Фаберже разве додумался бы засобачить в золотое яйцо зубную клинику? Интересно другое: соврал мне красавец Смирнов про уральский самоварчик или нет?»

Он значительно вздохнул.

Андрей Андреевич его понял:

— Конечно, концертный зал — дело будущего. А вот личные наши с вами дела ждать не будут!

Андрей Андреевич сам нашёл Самоварова в музее и не только внимательно выслушал рассказ о пресловутом обмене с Тверитиным, но и согласился вернуть спорный предмет.

— Воля Матвея Степановича для меня священна, — сказал он со вздохом.

Самоваров такой деликатности от Андрея Андреевича не ожидал. Ведь совсем недавно жена Смирнова по телефону своим скрипучим голосом отшила его. А вот теперь не понадобилось даже свидетельство (некогда железное, а теперь абсолютно невозможное) покойного Щепина-Ростовского.

Вообще при ближайшем знакомстве Андрей Андреевич оказался очень приятным человеком — искренним, непосредственным и открытым. Он, правда, до смерти был заморочен гастрольными проблемами, на ходу всё забывал и очень быстро бегал — но Самоваров никак не мог представить, что он крадёт чужие ноты.

Настя намекала даже, что Смирнов хочет уморить Шелегина. Это всё Дашины россказни. Чего не выдумает ревнивая девчонка!

Правда, Самоваров собственными ушами слышал, что Смирнов собирается то ли продать, то ли сдать в аренду тверитинский особняк. Где тогда будут детки петь хором? Но продажа дома — дело житейское, некриминальное, а всё остальное наверняка Дашины выдумки. Ну, не может она простить матери ни любовника, ни пренебрежения к больному отцу — и всё тут!

Только один вопрос остаётся нерешённым: кто написал «Простые песни»?

Самоваров напомнил, что коробка с вожделенным уральским самоварчиком осталась у Матвея Степановича в кабинете.

— Там полно самоваров, — подтвердил Андрей Андреевич. — Любопытно, который вас пленил? Я в этом кабинете устроил что-то вроде штаб-квартиры нашего будущего вокального центра. Часто теперь любуюсь коллекцией Матвея Степановича и вспоминаю его — такого открытого, щедрого, ранимого. У него ведь почему детские стихи получались? Потому что он сохранил наивную чистоту и доверчивость ребёнка. Дети его обожали!