Табельный выстрел - читать онлайн книгу. Автор: Илья Рясной cтр.№ 2

— Вот тебе бабушка и Юрьев день, — прохрипел Грек.

Золота было жалко до боли. И дело не в том, каких рисков и крови стоило его добыть. Просто Грек любил золото. Любил даже не само по себе, а какую-то его сущность, мерило ценностей, которое оно овеществляло.

Впрочем, горевать долго не приходилось. Надо действовать. Он без ружья в тайге. И ему еще предстоит выбраться на Большую землю и не попасться на глаза органам. А это было нелегко. Главное, дойти до людей. А дальше они обогреют и помогут. Только дойти. Справиться с этой тайгой, давним его врагом.

И он справился. Исхудавший, похожий на болотного черта, вышел к людям, сумел перекрутиться, добраться до Хабаровска. Там у него были кореша, имевшие большие возможности. Его по воровскому закону обогрели, накормили и помогли, чем смогли. Он сбросил часть оставшегося золота, обменяв на рубли и новые документы. И снова вперед.

Он опять остался один на один с бескрайней ненавистной страной. Дикий волк, обезжиренный, голодный, жаждущий добычи. Весь этот мир с его тюрьмами и этапами, уголовкой и участковыми, паспортами и пропиской был против него. В этой гигантской машине, со слов ее водителей, катящейся к вершинам коммунистического рая, не было места лишней шестеренке, которую звали Грек. Но это его не удручало. Он знал, что возьмет от этого мира свое, и людям, населявшим Совдепию, это обойдется дорого.

Куда двигать? В Сибири ему теперь воли нет. Да она ему и надоела. В Москву — рановато, надо немножко в себя прийти, пообвыкнуться. Сейчас ехать в столицу — это голову самому в петлю сунуть. Там слишком силен совдеповский контроль. На запад, понятно дело, надо, но куда именно?

И решил Грек навострить лыжи на Урал. Он не знал, будут ли ему там рады. Но точно знал, что его примут. В его голове, из которой ничего не пропадало, как из надежного банка, хранилось множество адресов и имен по всему Советскому Союзу. Адресов людей, к которым он мог податься…

Нижний Тагил, Магнитогорск, Пермь — этот путь занял не один месяц, накопилось немало дел в тех местах. Но как-то не заладилось у него там.

Однажды апрельским вечером 1964 года он возник на окраине Свердловска на пороге покосившегося деревянного дома, по виду давно не знавшего доброй хозяйской руки, и произнес, глядя на мрачного оторопевшего человека, открывшего ему дверь:

— Здрав будь, хозяин.

— И тебе здоровьица, Грек, — совершенно нерадостно произнес хозяин дома. — Ты ко мне?

— Ну, если примешь гостя.

— Приму. Я же не скурвился, как многие. Я…

— Бедновата хата, — оборвал хозяйские излияния Грек, проходя в комнату. — Но это не страшно. Поправим…

Он поставил фибровый чемодан на пол, без спроса присел за стол и криво улыбнулся:

— Ох, и дел мы с тобой, Куркуль, натворим…

— Василий Васильевич, принято процессуальное решение о вашем освобождении из-под стражи, — произнес Виктор Поливанов сухим официальным тоном. — Следователь сегодня официально объявит.

— Что? — Зубенко непонимающе посмотрел на сидящего напротив него высокого подполковника милиции с жилистыми руками. Костюм на страже закона сидел мешковато, узел галстука был распущен.

Тускло светила лампочка под потолком комнаты для допросов Бутырского следственного изолятора, массивная мебель была прочно прикручена к полу. Зубенко показалось, что и помещение, и мебель как бы качнулись, очертания потеряли какую-то ясность. Будто его выдернули из привычного мира и поместили в какой-то другой. Потому что в его мире подполковник не мог произнести таких слов. В его мире ему, трижды судимому рецидивисту по кличке Зуб, суждено было сгинуть в лагерях или быть расстрелянным по приговору суда.

— Следствием доказана ваша невиновность. — Поливанов снял очки и протер их бархоткой — глаза у него были красные, как у давно не высыпающегося человека.

— Это как? — Зубенко не мог поверить своим ушам.

— Вы что, не рады?

— Это что же получается? — Зубенко встряхнул головой.

— Такие вот у нас кренделя получаются, гражданин Зубенко.

Арестованный ошарашенно глядел на подполковника. Он глубоко вздохнул, пытаясь нащупать связь с реальностью. Нащупал. Уронил лицо в ладони. Плечи его затряслись.

— Вот ведь, — прошептал он. — Как же… Извините.

Когда арестованный немного успокоился, Поливанов продолжил:

— Официальные извинения за арест вам принесет следователь. Ну а я неформально тоже прошу — извините. Мы оказались к вам несправедливы.

— Какие извинения? Спасибо. Если б… Тогда… А кто убил?

— Да местная Кастанаевская шпана, — Поливанов немного расслабился, самая неприятная часть разговора миновала. — Поспорили на улице с Хилым по пьяному делу. Тот их на принцип решил взять — я, мол, вор авторитетный, все зоны оттоптал, а вы кто такие. И за финку схватился. А они ему сзади нож в спину. И весь разговор.

— Суки, суки… Порвал бы.

— А вот этого не надо, — строго произнес Поливанов. — Ими займется теперь суд…

История эта началась два месяца назад. В районе частных домов рядом с только что отстроенной многоэтажной Кастанаевской улицей был обнаружен труп с множественными колото-резаными ранами. Убитым оказался неоднократно судимый Андрей Бутько по кличке Хилый. Приехал в Москву он после освобождения повидать друзей по зоне и погулять от души.

Убийства в Москве не так часты. И подполковник Поливанов, как начальник отдела по раскрытию особо тяжких преступлений Московского уголовного розыска, старался выезжать на каждое. За нераскрытые убийства драли страшно, каждый такой «висяк» — это гарантированная проработка по служебной, да и по партийной линии. Поэтому он старался держать на контроле все. Во всяком случае, насколько позволяли сутки с их двадцатью четырьмя часами.

Дело было ясное. Бутько по освобождении приехал к своему лучшему дружку по последней отсидке Зубенко. Последний освободился два года назад, устроился работать слесарем в трамвайном депо имени Петра Апакова на улице Шаболовка, прописался у жены, с которой у него была шестилетняя дочь. Они получили полгода назад квартиру в новом доме. Но старых привычек Зуб не оставлял. Активно общался с различным уголовным элементом, пользуясь там определенным авторитетом. Была информация, что одно время он даже приторговывал огнестрельным оружием, но взять на этом его не удалось.

Так совпало, что жена — проводница поездов дальнего следования — укатила в рейс далеко и надолго, дочка жила у бабушки, а у Зуба накопилась куча отгулов, поэтому он был полностью в распоряжении Хилого. Пили они так, что дым коромыслом стоял. Потом появились какие-то потасканные дамы легкого поведения. Водка рекой, доступные женщины — ну как тут без скандала обойтись? Хилый своему тюремному приятелю что-то сказал нелестное, к чему-то там приревновал. Зуб огрызнулся. Померили друг друга матюгами от души. Хилый, человек вздорный и вспыльчивый, пообещал пришить кореша, даже махнул для острастки перед его носом финкой. А потом собрался и с обиженным видом удалился во тьму. Зуб, со слов собутыльниц, отправился следом. Вернулся через некоторое время, промычал что-то невнятное и забылся в пьяном сне.