Крепость королей. Расплата - читать онлайн книгу. Автор: Оливер Петч cтр.№ 40

— Господи, что же ты делаешь одна посреди леса, дитя мое?

Только теперь Агнес начинает плакать. Всхлипывает неслышно, но слезы все бегут и бегут. Женщина смотрит на ее изорванное платье и кровь, которой забрызгал ее Иероним. Потом осторожно оглядывается по сторонам и крестится.

Женщина сажает Агнес в корзину и несет через лес. Мягкая качка баюкает, почти как в повозке. Окружающий мир постепенно меркнет. А в голове все не умолкает:

Все мертвы, мертвы, мертвы, мертвы, мертвы, мертвы…

Агнес с криком проснулась и затравленно огляделась.

Лес, ведьма… Где я?

Только потом она осознала, что находится в повозке Барнабаса. Барышник хрюкнул и приоткрыл один глаз. Изо рта у него несло кислым вином, и вонь эта перебивала запах выделанных кож.

— Что такое? — пробормотал он сонно. — Неужто крестьяне напали?

Агнес помотала головой. Платье промокло от холодного пота.

— Я… мне просто сон дурной приснился.

— Ну, тогда давай спи, пока я сам твой сон в кошмар не превратил.

Агнес снова опустилась на ложе. Ее сотрясала дрожь, сердце неслось вскачь. Сон был столь же реалистичным, как сновидения в Трифельсе. Однако в этот раз она была не Констанцией, а собой! Маленькой девочкой четырех или пяти лет. Агнес и теперь ясно различала запах кожи, чувствовала в руках грубо вырезанную куклу. В ушах по-прежнему стояла окситанская песня, которую напевала ей мама.

Мама?..

Агнес не видела во сне, кто ей пел и гладил по волосам. Быть может, мама? Катарина фон Эрфенштайн умерла, когда Агнес было около пяти лет. Может, это первые ранние воспоминания о ней? Агнес уставилась в парусиновый потолок и стала размышлять. Что если и другие люди, что ей приснились, существовали в действительности? Тогда кто эта предполагаемая ведьма? И кучер? Что значило то нападение?

В конце концов Агнес покачала головой и размяла затекшие конечности. Вероятнее всего, что ей просто приснилась какая-то чертовщина. Неудивительно, учитывая всех этих покойников вокруг и события, которые она переживала изо дня в день. Лучше сосредоточиться на настоящем.

Например, на мальчишке, который стонал возле повозки и просил воды…

Барнабас снова захрапел. Агнес тихонько скинула одеяло и на носочках выбралась из повозки. Прокралась мимо спящего у костра Самуэля и дала мальчику напиться.

— Спасибо, — прошептал тот и снова погрузился в сон.

Он все еще крепко держал ее за руку, словно цеплялся за спасительную веревку.

Агнес улыбнулась и подняла глаза к звездному небу. Если мама сейчас могла ее видеть, то наверняка гордилась ею.

* * *

Лошадь тенью неслась сквозь ночной лес к западу от Рейна. Всадник низко пригибался к конской шее. Лошадь была взмылена, из ноздрей хлестали хлопья пены.

Это уже третья лошадь, которую загнал Каспар. Первая захромала сразу после Вормса. Вторая, молодой рыжий жеребец, прошлой ночью свалился недалеко от Майнца, споткнувшись о неприметный корень. Но лошади не проблема. Заказчик снабжал Каспара деньгами, чтобы тот как можно скорее добрался до цели. Туда, где, возможно, решится будущее разоренной, пылающей по всем углам Священной Римской империи.

В Санкт-Гоар.

Низкие ветви хлестали по лицу. Каспар еще ниже пригнулся в седле. Последние десять дней он, словно какой-нибудь Одиссей, мчался через всю Германию. Из Анвайлера поскакал сначала в Шпейер, где навел кое-какие справки в архивах. Ему удалось выяснить, что этот Гоар был когда-то святым из Аквитании. Отшельником он жил в пещере на берегу Рейна и уберег от крушения несколько кораблей. На месте его пещеры со времен Гогенштауфенов стоял канонический монастырь.

Эти последние сведения насторожили агента. А обнаружив в закромах Шпейерского собора несколько пергаментных свитков, которые, судя по печатям, происходили из прославленной библиотеки Санкт-Гоара, Каспар понял, что на верном пути. Он тут же оповестил заказчика о новом повороте — наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки. Какие-то восемьдесят миль отделяли его от разгадки тайны, над которой он бился уже более года. Рукой подать!

Но потом в его планы вторглась война.

На пути Каспару то и дело попадались горящие монастыри или крепости, он скакал мимо виселиц и дымящихся костров. Вся эта проклятая страна была охвачена волнениями! Каждый день ему приходилось двигаться обходными дорогами, чтобы разминуться с мародерствующими крестьянами или ландскнехтами. Дважды он ввязывался в небольшие стычки. Но и этого мало. В Вормсе стражники несколько дней продержали Каспара за решеткой, так как в это неспокойное время приняли его за колдуна. Потребовалась куча денег и вся сила красноречия, чтобы убедить совет Вормса в своей невиновности.

С тех пор Каспар не рисковал и почти без остановок скакал по ночам, хоть для лошади это представляло большую опасность.

— Heya! Rápido, rápido!!! [10]

Каспар пятками подгонял лошадь. Давно пора расправиться с этим заданием и вернуться туда, где ярко светило солнце и каждый знал свое место. Каспар прикрыл глаза и подумал о грядущих днях, куда приятнее нынешних. На заработанные деньги он вполне мог купить себе небольшое поместье где-нибудь в Алгарви, а к нему — конюшню или, может…

Он уловил тихий шелест, и волосы на его загривке стали дыбом. За долгие годы Каспар научился предчувствовать опасность, как другие чувствуют приближение дождя. Но в этот раз чутье подвело.

Лошадь испуганно заржала, потом передние ноги ее вдруг подломились. Она упала, и Каспар живым снарядом полетел вперед. Он несколько раз перекувыркнулся в падении, попытался перекатиться, но что-то хрустнуло, и правую руку пронзила жуткая боль. Ударившись о каменистую землю, Каспар заметил краем глаза ржавую цепь, натянутую поперек дороги. Рядом кто-то безудержно хихикал.

— Быстрее, Хайнер! Там кое-кто попался!

Каспар попытался подняться, но голова закружилась, и он снова повалился на землю. В поле зрения показались несколько ног в рваных башмаках. Один башмак навис прямо над его лицом.

«Проклятье, разве можно вести себя так неосмотрительно! — промелькнула в голове мысль. — Никогда…»

Потом башмак резко опустился, и в глазах почернело.

Очнувшись, Каспар обнаружил, что лежит связанный на куче старой плесневелой листвы. Над ним склонились трое мужчин и разглядывали его, точно диковинного жука. Лица их были перемазаны сажей, только глаза белели, как личинки.

— С-с-смотри, демон очухался, — сказал вдруг один из них и посветил фонарем. — Ух, Пресвятая Дева, он и вп-п-прямь черный, как ночь! Мы, угольщики, п-п-против него чистые ангелы.

— Дурак ты, Ганс! — отозвался другой, с громадным фурункулом на носу. — Никакой это не демон, а мавр! Не знал, что ли? К югу от Рима все такие. Мне один паломник рассказывал. Солнце там так печет, что сжигает беднягам лица. Под конец они становятся черные, как уголь.