Незавершенная месть. Среди безумия - читать онлайн книгу. Автор: Жаклин Уинспир cтр.№ 14

– Как ты думаешь, нана тосковала по своему народу – ну, после замужества?

– Ответ на этот вопрос – рождение твоей мамы. Впрочем, помню, однажды твой дедушка сказал: когда речные цыгане приближаются к шлюзу, у Бекки глаза так и горят. Она могла даже вскочить на лошадь и берегом, по бечевнику, следовать за цыганами до следующего шлюза. Потом, конечно, домой возвращалась.

– Их когда-нибудь обижали – ну, из-за бабушкиной национальности?

– Твоя мама рассказывала, что да, в них тыкали пальцами, даром что Бекка не носила цыганскую одежду. Она одевалась как все – ну, ты понимаешь. Только с сережками расстаться не могла. Когда твоя мама была маленькой, Бекка глаз с нее не спускала, чтоб не затравили. Конечно – смугленькая, чернявенькая. А уж мама, в свою очередь, за тебя боялась, когда ты в школу пошла. Волосы-то у моей девочки совсем цыганские. Зато мама проследила, чтоб выговор у тебя был как у леди. Знаешь, просто чудо, что тебя не дразнили.

– Еще бы не чудо. Но дело не только в правильном произношении. Я всегда умела найти нужный тон и вовремя вставить нужную фразу. Пожалуй, мама огорчилась бы, если бы услышала, как я общалась в школе. – Мейси помедлила. – Скажи, папа, – нана умерла старенькой?

Фрэнки качнул головой:

– Нет. В смысле, она, конечно, уже начала сдавать, но все-таки была куда крепче твоего деда. Он умер – и для Бекки словно смысл жизни пропал. А еще ее источила тревога за твою маму. – Фрэнки взглянул на Мейси. – Она уже тогда была очень плоха. Старая Бекка говорила, она все это предвидела, с самого начала, – поэтому и не хотела, чтоб мы женились. Себя во всем винила: мол, зачем рожала в Лондоне, где дышать нечем из-за смога. Ты же знаешь – когда твой дед служил на лихтере, они с Беккой жили в Ротерхайте. Это уж после Бекка на своем настояла – дед устроился смотрителем шлюзов, они перебрались за город. Когда ты родилась, Бекка хотела и нас к себе в дом перетащить, чтобы твоя мама дышала свежим речным воздухом. Но мама не согласилась. Бекка и вбила себе в голову, будто виновата в болезни дочери. Конечно, маме твоей она этого не говорила, да только поклясться могу: Бекка знала, что ее дочь умрет совсем молодой. Знала прежде, чем врачи диагноз поставили.

Мейси беззвучно плакала – заодно и о Саймоне, даром что после встречи с Присциллой запретила себе думать о нем.

– Что случилось, детка? Что тебя гнетет?

Мейси прикусила губу, перебралась со стула к отцовскому креслу, села на пол.

– Папа, Саймон умирает.

Фрэнки обнял дочь, стал укачивать, как маленькую.

* * *

Они засиделись далеко за полночь. Говорили сначала о Саймоне, вот уже много лет находившемся на грани. Его смерти ждали с первых недель после ранения. Однако годы шли, а состояние Саймона не менялось – он завис между двумя мирами. И постепенно обе женщины – Маргарет Линч и Мейси – привыкли к этому. Потом Фрэнки спросил, намерена ли дочь навестить Мориса – тот сейчас в Дувр-хаусе, в Челстоуне. Мейси отрицательно покачала головой, и Фрэнки не стал развивать тему.

* * *

После завтрака, впрочем, он снова поднял вопрос, предварительно плюхнув дочери на тарелку глазунью из одного яйца, два ломтя бекона и румяный гренок – все с пылу с жару. Затем наполнил собственную тарелку, уселся напротив Мейси за тяжелый деревянный стол и разлил чай по чашкам.

– По-моему, доктор Бланш был бы рад тебя видеть.

Фрэнки говорил, не поднимая глаз – был занят нарезанием гренка и обмакиванием кусочков в яркий растекшийся желток.

– Сейчас мне некогда, папа.

Фрэнки отложил нож с вилкой.

– Мейси, я без обиняков скажу. Упрямство хорошо до поры до времени, если, конечно, знаешь, что права. А ты почти всегда права – этого не отнять. Что там у вас произошло с доктором Бланшем, я не в курсе…

– Пап, не надо…

Фрэнки взмахнул рукой.

– Послушай меня, детка. Послушай отца.

Мейси резала бекон; Фрэнки терпеливо ждал. Наконец она оставила нож в покое и приготовилась слушать.

– Вот что я тебе скажу, дочка. Когда много лет назад ты стала брать уроки у доктора Бланша, я был не в восторге. Конечно, я благодарен леди Роуэн за то, что она предоставила тебе такую возможность, но только…

Фрэнки замолк. Он не привык произносить длинные тирады, раскрывать душу.

– Честно говоря, я ревновал. Боялся, что этот доктор, ученый человек, станет для тебя важнее, чем я, родной отец. С тех пор как я служу в Челстоуне, я ближе узнал доктора Бланша. Помнишь мою травму? Он тогда проследил, чтоб за мной был хороший уход и все такое. И я понял: доктор Бланш к тебе со всем уважением. Он твои успехи ценит, дочка. Не знаю, из-за чего вы повздорили. Я человек необразованный, не тебе чета, да только я не дурак и кое о чем догадываюсь. Так вот. Может, доктор Бланш что-то от тебя и утаил – но не потому, что не доверяет тебе. Он просто хотел избавить тебя от проблем, защитить. Наверно, ошибся – так ведь не по злому умыслу. – Фрэнки снова взялся за нож и вилку. – Порой приходится даже и на попятную идти, Мейси. Помирись с доктором Бланшем – а заодно и с самой собой. Зачем кукситься? Лучше быть друзьями.

Мейси вздохнула и принялась за еду.

– Я…

Тут она поняла, что собиралась в очередной раз оправдывать свои действия (или свое бездействие), и просто добавила:

– Ладно, папа, давай спокойно позавтракаем, иначе все остынет.

– И то правда. Я только хотел свое мнение высказать.

– Я рада, что ты это сделал. – Мейси подняла взгляд над тарелкой и поспешила сменить тему: – Сегодня попробую заночевать в Геронсдине – если, конечно, найду комнату. Надо провести там пару суток, проникнуться обстановкой. В пятницу к тебе приеду.

Фрэнки кивнул, встал из-за стола, поставил тарелку в тазик с водой. Вымыл руки, чмокнул Мейси в темечко.

– Ну, мне к лошадкам пора. – С этими словами Фрэнки снял с гвоздя куртку. – Будь осторожна на проселках. По ним ездить – тоже сноровка нужна.

– Хорошо, папа.

* * *

Мейси долго сидела за столом. Наконец, вздохнув, взялась за мытье посуды, после чего собрала свои вещи. Еще не пробило семь утра, когда Мейси надела резиновые сапоги и вышла через заднюю дверь в сад. Длинный и узкий участок был засажен преимущественно овощами, однако по периметру, с трех сторон, росли розы. Собственно, Фрэнки Доббс и Морис Бланш сошлись на почве любви к розам. Их участки граничили между собой; конечно, усадьба Дувр-хаус, примыкавшая к владениям Комптонов, была куда внушительнее, чем клочок земли, выделенный челстоунскому конюху. Из-за особенностей рельефа вдобавок казалось, что Дувр-хаус свысока смотрит на домик Фрэнки Доббса.

Мейси пошла через сад, по росистой траве. Добралась до забора, стала смотреть на поля и лес. Слава богу, что папа еще в четырнадцатом году переехал в Челстоун, слава богу, что ему разрешено жить в этом домике до конца его дней. Мейси с ужасом думала об этом конце – больше родных у нее не было, а папе перевалило за семьдесят.