Евангелие любви - читать онлайн книгу. Автор: Колин Маккалоу cтр.№ 14

Чейсен поморщился, словно ему стало противно от того, что он говорил, но в следующее мгновение взял себя в руки.

– Вам приходилось слушать речи Гитлера и видеть в старой кинохронике, как он умел заворожить толпу? Потеха, да и только! Позер, инфантильный, беснующийся коротышка. Множество других немцев пользовались такими же приемами, апеллируя к национальному чувству измученного народа, рассказывали о тех же бедах и жертвах, но не имели того, что было у Гитлера, – способности воодушевлять, насаждать мысли под видом эмоций. Он был воплощением зла, но обладал харизмой. Или взять его заклятого врага – Уинстона Черчилля. Большинство из того, что он говорил в своих речах, было либо позаимствовано у других, либо перефразировано. Своего почти ничего. Иногда он становился слезливым, использовал мелодраматический эффект. Но, подобно Гитлеру, знал свое дело – умел достучаться до людей тем, что говорил и как говорил. Он воодушевлял. И добивался этого благодаря своей харизме! Ни Черчилль, ни Гитлер не были ни привлекательными, ни сексуальными, ни обаятельными. Но когда требовалось, могли даже птицу заговорить так, что та слетала к ним с дерева. Харизмой славился Франциск Ассизский, который проповедовал птицам, и те покидали кроны и садились к нему на руки. Он стал своим парнем. Но Гитлер, Черчилль и наш Ром тоже. Ладно, обратимся к нашим дням. Возьмем певичку Игги-Пигги и плейбоя Рауля Делиса. Есть у них харизма? Нет! Они сексуальны, они обаятельны, перед ними преклоняются. Но когда обоих сметет ветер времени, никто даже не вспомнит их имен. Их харизма не подлинная. В них нет ничего такого, что бы повело народ к его звездному часу или к катастрофе. А как обстоят дела с сенатором Дэвидом Симсом Хиллиером Седьмым? Компьютер утверждает, что у него нет той харизмы, которая требуется Джудит. Мой старший ученый-исполнитель согласен с компьютером. А я согласен и с тем, и с другим. Зато имя доктора Кристиана всплывало с самого первого отбора. И как мы его ни топили, выскакивало на поверхность, словно пробка, в течение всей операции. Вот и все.

Джудит улыбнулась:

– Спасибо, Моше. Понимаю, после всего сказанного это может показаться снижением уровня, но все-таки назовите нам имя вашего третьего избранника.

Доктор Чейсен спустился с высот своих рассуждений и открыл последнюю папку.

– Доминик д’Эсте. Американец в восьмом поколении. На четверть черная кровь от стопроцентного черного прародителя. Тридцати шести лет. Женат. Имеет двоих детей. Второй ребенок одобрен Бюро актом под номером Ди-Экс-сорок два-шесть-ноль шестьдесят четыре. Старшей дочери одиннадцать лет, учится в школе, круглая отличница. Младшему сыну семь лет, его способности оцениваются чрезвычайно высоко. По шкале Кэрриол отношения кандидата к семье и детям оцениваются по десять баллов. – Последние слова сопровождал иронический кивок в сторону председательствующей за столом.

Джудит кивнула и посмотрела на красивое лицо на фотографии. В высшей степени красивое. Черная кровь не проявилась нигде, кроме глаз, которые были темнее ночи и с особенной, удивительной влажностью, присущей людям черного происхождения.

Доминик д’Эсте был астронавтом программы «Феб», специалистом по солнечной инженерии, но теперь работал мэром Детройта. Все свои силы и время он отдавал, чтобы сохранить город в качестве центра, где в течение трех кварталов – весны, зимы и лета – производятся трамваи, автобусы и другие продукты машиностроения. Когда в Вашингтоне намечалось заключение контрактов для программы «Феб», переселения или других сфер, связанных с металлоемкой или точной продукцией, он появлялся в столице и как бешеный продвигал Детройт. Получил Пулитцеровскую премию за книгу «Зимой даже солнце умирает», заседает в президентском Совете за сохранение городов. Ведет телевизионное шоу «Северный город», славится очень высокими воскресными рейтингами. И наконец, он считается лучшим оратором в стране после сенатора Хиллиера.

– Возражения?

– Уж слишком смазлив, – проворчала Хемингуэй.

Все заулыбались.

– Согласен, согласен! – воскликнул доктор Чейсен и всплеснул руками, словно оправдываясь.

– Вы, Моше, не упомянули одного факта, который мне случайно известен, поскольку я лично знаком с Домиником, – заметил Абрахам, сам некогда аналитик НАСА. – Мэр д’Эсте действующий пресвитер своей церкви.

– Я в курсе, – кивнул Чейсен. – Но, поразмыслив, мы – компьютер, мой старший ученый-исполнитель и я – пришли к выводу, что мэр д’Эсте не настолько обременен религиозными убеждениями и обязанностями, чтобы исключить его из конкурса. – Он хмыкнул. – И по этим причинам не допустить в финал.

Джудит положила последнюю папку наверх стопки и отодвинула в сторону. Ее руки легли на освободившееся пространство – одна чуть поверх другой, – и все заметили, как слегка шевелятся сплетенные пальцы.

– Благодарю вас за большую, трудную, прекрасно выполненную работу. Надеюсь, все вы вернули свои материалы в Федеральный банк человеческих ресурсов и уничтожили всякие следы своей работы в компьютерах?

Участники совещания кивнули.

– Разумеется, вы и в дальнейшем будете пользоваться программами, но таким образом, чтобы никто, кроме сидящих здесь, не знал, для чего они вам требовались ранее. Ни у кого не осталось неуничтоженных записей, магнитофонных пленок или других свидетельств проведения Операции поиска?

Все покачали головами.

– Отлично. О копиях всех находящихся здесь дел я сегодня позабочусь. А пока, прежде чем продолжить, может быть, попросим Джона организовать нам что-нибудь перекусить?

Джудит улыбнулась секретарю, чей карандаш с начала совещания без устали летал по бумаге. Тот отложил блокнот и тут же поднялся.

Она извинилась и вышла в соседний туалет. Остальные остались ждать. Но к тому времени, когда Джон Уэйн вкатил в зал тележку с кофе, чаем, вином, пивом, сандвичами и печеньем и с присущей ему энергией, нисколько не убавившейся после стенографического марафона, принялся раздавать закуски, доктор Кэрриол вернулась, и участники совещания обрели прежнюю живость.

– Виню себя, что не настроила программу больше на харизму, – призналась доктор Хемингуэй, откусывая от сандвича с копченой семгой.

– Видимо, Моше лучше других понял изначальный замысел нашей миссии, – согласился доктор Абрахам.

Все посмотрели на Джудит, но та только подняла брови и ничего не сказала.

– Интересная была работа, – вздохнул доктор Чейсен. – Надеюсь, вторая фаза будет не хуже. – Он закинул удочку, пытаясь выяснить, какое их ждет будущее, но Кэрриол опять промолчала.

Наконец она знаком показала убрать тележку с закусками, дождалась, пока Джон Уэйн займет свое место и возьмет карандаш, и вернулась к делу:

– Понимаю, вы все в неведении, что повлечет за собой вторая фаза Операции. До сих пор я это от вас скрывала, поскольку хотела, чтобы всю свою энергию вы направили на осуществление первой фазы и не рассчитывали, что во второй можно будет что-то исправить. – Джудит помолчала, затем посмотрела в упор на Чейсена: – Прежде чем перейти к обсуждению второй фазы, объявляю, что с сегодняшнего дня отстраняю доктора Чейсена от Операции поиска. Вы будете участвовать в другом проекте, Моше. Но не потому, что плохо справились с работой. Наоборот. – Ее голос немного потеплел, стал не таким строгим, официальным. – Вы прекрасно поработали и, признаюсь, удивили меня.