Фридл - читать онлайн книгу. Автор: Елена Григорьевна Макарова cтр.№ 104

Я не решалась отсылать письмо. Я всегда бываю в нерешительности, когда меня переполняют чувства или когда бываю в тревоге, но на этот раз я должна высказать тебе все, чтобы между нами не осталось никаких недомолвок. Я так тоскую по тебе! Часами разговариваю с тобой и с Маргит и думаю, как это ужасно – находиться в постоянной изоляции. Сегодня я чувствую себя несчастной, как собака. И сапожник, бывает, не работает, когда ему грустно. Прощай, моя дорогая.

Письмо еще не отправлено, и я могу поразмыслить о том о сем. Я смотрю на самое себя как на старую, избитую историю.

Сегодня я здесь сижу и плачу обо всем хорошем.

У Лизи, кажется, новый адрес. На приветы, которые я ей посылала, ответили друзья, которых я не знаю. Надо ждать сообщений от нее самой.

30.9.42. Выполни свое обещание и напиши поскорей. Мне совершенно непонятно, как ты можешь так держаться за работу. Неужели все такие же прилежные? Будь здорова. Обнимаю тебя крепко.

А этот листок не знаю из какого письма.

Приятно говорить правильные вещи. В повседневности, однако, это очень трудно; ясно, что человек ошибается, когда ищет и имеет дело с новой для него ситуацией, когда неизвестно, в чем должна заключаться аналогия с прежними.

Конец ноября 1942

Моя дорогая девочка!

Кругом бело, лыжня восхитительная, Старая любит кататься, ей бы срочно пару свободных дней. Обе побыли бы в одном из очаровательнейших мест. «Пекло» означает ад, хотя все, начиная от прекрасной еды до прелестных горок, этому противоречит, по вечерам сердечная болтовня и мгновенное легкое опьянение. Дорога мучительная, но с рюкзаком и в лыжном костюме не так уж и плохо.

У тебя скоро день рождения, желаю тебе всего, что ты заслуживаешь, пусть все будет хорошо. Я тебе пишу, что ты получишь от нас в подарок, потому что не знаю, через какое время и как именно. От Павла – милый оттиск с эльгрековской Дамы, от меня – Тинторетто и дурацкую, но, как мне кажется, симпатичную брошюрку и картинку, которую когда-то я хотела для тебя сделать. Ты, наверное, помнишь – ученик над букварем, детская кроватка с ангелочками Рафаэля и Гением парижской Триумфальной арки. Напиши, что и куда ты хотела бы.

Ужасно расстроило твое последнее письмо. В нем видна вся твоя печаль, нервозность, вся твоя парализованная активность, в том числе и в отношении меня. Ты пишешь, что трижды перечитывала мое письмо, пытаясь понять, где ты можешь вмешаться. Не всегда нужно действовать, зачастую достаточно понимать.

Ты так помогла мне в последний год навести порядок внутри себя (насколько это возможно), что вместо желания вмешаться можешь почивать на лаврах, зная, что результат достигнут и что я сама не справилась бы. Не требуй от себя больше того, что ты можешь дать, ты и без того сделала столько хорошего. Во всем виновата твоя тревога, основания для которой, к сожалению, дают окружающие обстоятельства, правда так же и то, что я отношусь к этому легче, хотя думаю как вы все.

Ты спрашиваешь, что для меня бог? Едва ли я смогу ответить. Мне мог бы помочь Кьеркегор с его четким определением трех областей – эстетической, этической и лишь затем религиозной – и Далаго с его спокойной широтой понятий и изначально определенной позицией, куда Кьеркегор так чудно вписывается, что просто дух захватывает. Для меня бог есть: 1) некий масштаб, без которого все косо и неопределенно, 2) направление движения, ибо без направления любое движение произвольно и бессмысленно, и 3) требование «милости», ибо иначе можно сойти с ума. Не знаю, почему вера моя пошатнулась; может быть, я ставлю Ему в вину размах нынешних страданий. Знаю только, что во мне вдруг разверзлась ужасающая пустота; но, может, это было так; сейчас уже не так.

Ты правильно почувствовала по последнему письму, что судорога отпустила; в большой мере благодаря тебе, от всей души спасибо. Тем печальнее, что во всех твоих трудностях не находится человека, к которому можно обратиться, как я к тебе.

Мне кажется неверным твое утверждение, что вера пассивна. Во все времена были воинственные верующие. Пассивность, защищающая веру, – только одна из 100 возможностей, и причина ее, вероятно, не в вере.

Маргит написала о твоем визите. Она, кажется, обрела какое-то равновесие. Я рада. Меня огорчает, что она уделила тебе лишь «мгновение».

Возвращаю Форлендера и другие книги, у меня он лежал бы невостребованным, что жаль, – иногда я пишу Маргит вещи, предназначенные для тебя, чтобы и она знала, о чем у нас речь, и поскольку вы в некотором смысле всегда со мной, когда я пишу ей, я просто разговариваю с вами, а ты просто присутствуешь.

Комнату Дивы по непонятной злобе не топят, и она 3 недели не может работать. Как раз сегодня там ставят печку. Слава богу; потому что просто нет слов, какой это был ужас и бесчеловечность. Дорогая моя! Напиши ей, хоть она поначалу и не ответит; человеку нужно время, чтобы согреться, а ей просто необходимо.

С Юленькой все не так просто! Маргит написала о ее смерти, Павел случайно распечатал письмо и очень плакал. Сейчас и Лаура знает.

Иногда из-за усталости и мазохизма не ищут выхода. Но ты все-таки попробуй. Все, что ты пишешь про одиночество, я понимаю слишком хорошо!

Что до твоих писем, это выглядит следующим образом: через 2 дня после получения письма я начинаю снова заглядывать в ящик. В этот раз 1-е пролежало неделю, так что я получила оба с интервалом в 2 дня. Внутренне ликовала, что не зря заглядываю. Сюрпризы все-таки случаются, несмотря ни на что. 1000 раз обнимаю, целую, всех благ, моя дорогая.

Я тем временем нашла способ добыть материал для резьбы, надеюсь со следующей недели взяться за дело. Еще раз пока.

Пока?

Нет, прощай.

Прощай, дорогая. Больше я ничего тебе не напишу. Кроме открыток вроде Лизиных, что у нас все хорошо, намного лучше, чем можно было себе представить.

Чешскую «Историю искусств», которую я выпросила у Анны Сладковой, уже не прочту, тарелок для зубного врача не вырежу, хоть и материала полно, зубному врачу это уже не понадобится – он едет с нами. Во всякой жизни всякому человеку на что-то не остается времени. К чему этот перечень неуспеваемости?

Тем более что мы с Павлом заняты сейчас составлением совсем иного перечня. В нем значатся такие вещи:

теплый шарф;

фартук;

три пары чулок;

фланелевые брюки;

бандаж для спины;

халат;

теплые кальсоны;

два кухонных полотенца;

ветровка;

перчатки (рабочие);

варежки;

пуловер;

шнурки для ботинок;