Необязательная страна - читать онлайн книгу. Автор: Вали Наср cтр.№ 17

И все же Холбрук полагал возможным забыть на время о взаимных обвинениях и перенацелить внимание двух стран на афганское урегулирование, которое устроило бы обе стороны. Он не собирался решать все проблемы Индии и Пакистана – он знал, что никогда не получит визу в Дели, если, например, затронет щекотливую проблему Кашмира. Уступки по этому территориальному спору, из-за которого Индия и Пакистан в 1999 году воевали на суше, к счастью, без серьезных последствий с учетом того, что война велась между двумя ядерными державами, не подлежали обсуждению за столом переговоров. Однако, считал Холбрук, между ними есть крупица совместного интереса в Афганистане, и, какой бы малой она ни была, этого будет достаточно, чтобы удержать их за столом переговоров и получить нужные результаты. Поэтому при каждом удобном случае Холбрук вел дело к тому, чтобы его индийские и пакистанские партнеры объясняли пределы, за которые они не могут выйти, пересматривали их и исследовали возможности участия друг друга в делах, связанных с Афганистаном.

После долгого хождения вокруг да около Холбрук убедил генерала Каяни в принципе дать согласие на переговоры с Индией по Афганистану, и только по Афганистану. Холбрук повез в Дели эту уступку – это было не так уж много, но достаточно, чтобы приступить к работе. С самого начала индийцы также сказали, что будут разговаривать с пакистанцами, только если в центре внимания переговоров будет Афганистан и не будет попыток включить в повестку дня иные вопросы. Я помню, что на обеде с индийским коллегой в «Ла Шомьер», любимом ресторане Холбрука в районе Джорджтаун в Вашингтоне, он говорил о возможности нахождения решения между Индией и Пакистаном по той общей крупице совпадения кругов интересов, как в диаграмме Венна. Было это 6 декабря 2010 года, менее чем за неделю до его смерти от разрыва аорты. Он выглядел осунувшимся и был не в лучшей форме, но, как фокусник, готов был в очередной раз вытащить кролика из шляпы и совершить чудо, дипломатический подвиг с далеко идущими серьезными последствиями.

Его коллега был заинтригован. Он спросил Холбрука: «Как вы себе представляете такой ход?» Холбрук ответил: «Это должна быть «изменяемая геометрия», двусторонние переговоры, иногда трехсторонние (включающие США), а временами и встречи с большим количеством участников, включая Афганистан и даже какие-то другие страны». «Дипломатия, – ему нравилось так говорить, – похожа на джаз с импровизацией на одну музыкальную тему». Он и сам импровизировал, все время на одну главную тему – тему примирения.

В конце обеда его индийский коллега сказал, что должен будет переговорить напрямую с премьер-министром Манмоханом Сингхом и что он даст ответ Холбруку в течение недели. После обеда мы пошли в его номер. Холбрук включил телевизор, чтобы посмотреть игру «Джетс» и «Пэтриотс» в программе «Манди найт футбол». Он был очень доволен. Казалось, индийцы движутся в правильном направлении. Мы поговорили о вероятных следующих шагах. «Будь готов в самое ближайшее время отправиться в Дели, – сказал он мне. – Я, по всей вероятности, буду не в состоянии полететь, дело заслуживает очень большого внимания. Потом мы отправимся в Исламабад – мне надо будет поработать с Каяни, а потом, возможно, снова в Дели. Завтра мы посетим Хиллари и доложим ей». Клинтон была приятно удивлена результатами нашей встречи и отнеслась благожелательно к достигнутому с таким трудом успеху. Холбрук беспокоился о том, что рождественские каникулы нарушат наши планы. Он был полон энергии и был в своей стихии. Он намеревался участвовать в процессе на всех его стадиях – в зале заседаний, если это возможно, и за его пределами, если это невозможно.

Холбрук создал импульс фактически из ничего. Даже пакистанцы и индийцы были удивлены тем, как далеко он их завел в одной упряжке. Однако диалог между Индией и Пакистаном так и не произошел. Холбрук упал в государственном департаменте 10 декабря, а через несколько дней скончался. Холбрук еще боролся за свою жизнь, когда Клинтон позвонила своему партнеру в Дели, чтобы сообщить, что она лично доведет до конца их договоренности с Холбруком. Вскоре после этого из Дели пришло сообщение о том, что Сингх дал «добро». Однако прогресс не носил устойчивый характер. И индийцы, и пакистанцы знали, что Клинтон занимает слишком высокое положение, чтобы вдаваться в детали их начинающегося дипломатического дебюта. Она могла вести переговоры, но без твердой поддержки дипломатии со стороны администрации этот дебют не мог завершиться, причем не только в тех случаях, когда речь идет о них самих, но и везде, где окружности диаграммы Венна перекрывают друг друга.

Проблема все время заключалась в том, что Холбрук был вынужден работать в одиночку. У него никогда не было полномочий вести дипломатическую работу. Белый дом не захотел поддержать его усилия. Холбрук же так или иначе продолжал их предпринимать, веря в то, что только дипломатия может избавить Америку от войны и ее последствий. Если бы ему удалось заложить фундамент и проложить путь, может быть, Белый дом смягчился бы и принял его идею. Тогда Белому дому не пришлось бы начинать с чистого листа. Однако Белый дом – именно он, а не индийцы и не пакистанцы, – оказывал сопротивление дипломатии и оставался глухим по отношению к ее возможностям в Афганистане и в регионе в целом.

Холбрук считал, что Иран особенно важен для завершения войны в Афганистане. Иран сыграл решающую роль в 2001 году на Боннской конференции, на которой Афганистан получил новую конституцию и правительство. Благодаря иранской поддержке это правительство смогло укорениться. Иран превратился в удивительную силу, принесшую стабильность в Афганистан за счет инвестирования в инфраструктуру и экономическое развитие и путем поддержки афганского правительства в Кабуле и провинциях, имеющих связи с Ираном. Он стал противовесом дестабилизирующему влиянию Пакистана. Холбрук думал о том, что Америка могла бы свести вместе Иран и Пакистан в одну упряжку для успешного завершения войны и достижения прочного мира после своего ухода. Как ни парадоксально, он также считал, что нам легче будет добиться поддержки со стороны Ирана, чем со стороны Пакистана.

У Ирана имеются глубокие культурные, исторические и экономические связи с Афганистаном. Иранское влияние распространяется и на афганскую политику по всем аспектам. Оно было особенно ощутимым среди сил прежнего Северного альянса. Многие таджики и хазарейцы, без иранского подталкивания, могут заартачиться по поводу какой-нибудь сделки с талибами и вновь ввергнуть Афганистан в пучину гражданской войны.

Иранцев беспокоил Талибан и то, что могло бы значить его возвращение на поверхность для регионального баланса сил. Они с удовлетворением восприняли конец режима Талибана в 2002 году и с тех пор поддерживали правительство Карзая. Талибан продвигал экстремистский вариант суннитского ислама, который враждебен шиизму в исламе вплоть до проявлений жестокости и убийств. Экстремисты-сунниты из Пакистана, являющиеся духовными братьями талибов, направляли террористов-смертников в шиитские мечети в Афганистане во время пятничных молебнов, наверняка зная, что наибольшее число мусульман-шиитов станут жертвами убийства. Как показано в книге «Бегущий за ветром» [6] и кинофильмах по этой книге, доступных уже для мировой аудитории, талибы получали удовольствие от преследования своих соотечественников-хазарейцев частично по этническим соображениям пуштунского шовинизма. Но они это делали еще и потому, что хазарейцы были преимущественно шиитами. В 1997 году отряды талибов захватили в Афганистане города Бамьян и Мазари-Шариф, где проживали шииты, и убили 11 иранских дипломатов и журналистов. Иран мобилизовал 200-тысячное войско на границах с Афганистаном, но в итоге пришел к выводу, что война с соседом очень дорого обойдется. Это был единственный раз с 1859 года, когда Иран рассматривал возможность нападения на соседа.