Чего хочет женщина - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Полякова cтр.№ 39

— Есть вред, болтает много. Вовка мне докладывал, что вчера Синица с Ломом парился и все его тобой подкалывал, мол, ты только бабу свою и слушаешь, от дружков отбился, в банкиры лезешь, и вообще, баба тебя под каблуком держит.

— Так и сказал?

— Так и сказал, чтоб ему подавиться. А Ладка твоя, говорит, стерва, и на тебя ей наплевать, что-то она задумала, а ты, как пацан, перед ней на задних лапках ходишь.

— А наш-то недоумок что?

— Спросил, не хочет ли Синица в морду, ну тот, натурально, не захотел, и разошлись по-доброму.

— Вот ведь стервец, — разозлилась я. — Язык хуже, чем у бабы… Конечно, если мужику изо дня в день такое долдонить, кого хочешь достанет… А нам от этого выгоды никакой.

— Вот и я говорю, Ладушка, не спеть ли нам Синице «Со святыми упокой…»?

— Надо по-умному, никаких стрелков, чтоб Лом ничего заподозрить не мог. Он после Святова никак в себя не придет…

— Само собой, Ладушка, у меня и план уже есть. Этот стервец любит в деревенской бане париться. Вот мы его и попарим.

— Аккуратней, Танька, чтоб без сучка без задоринки…

— Уж расстараюсь… — кивнула подружка. — Ну что, Ладушка, споем?

— Споем, — согласилась я. — Готовь Вовку.

В четверг пришла весть: Синица с двумя дружками угорел в бане. Баню эту он только что построил на своей даче и, так сказать, решил обмыть с друзьями. Живым на свет божий извлекли только одного, но и он по дороге в больницу умер, а Синице с Петькой Трофимовым и «Скорая» не понадобилась.

Похороны опять были пышными, вдова рыдала и на гроб кидалась, хотя, с моей точки зрения, горевать ей было особенно нечего: муженек у нее был непутевым, много пил, баб аж домой таскал, а благоверную колотил смертным боем. Вдовий наряд здорово красил синяк под ее глазом, не успевший окончательно исчезнуть к моменту прощания с любимым.

Я подошла к ней и выразила соболезнования. Вдова зарыдала громче, всплакнула и я. Лом с оставшимися в живых соратниками топтался рядом и монотонно бубнил:

— Марин, мы тебя не оставим, о деньгах не думай, и вообще… все что надо… не чужие ведь люди.

Когда певчие затянули Танькину любимую, на многие лица легла светлая печаль. Не одним нам слова пришлись по душе. Мужики сурово хмурились, женщины рыдали, а в целом все было по-людски и по-доброму, как любит выражаться Танька.

Она тоже всплакнула и зашипела на ухо:

— Сколько Синице годов-то было?

— Откуда я знаю? Лому ровесник.

— Ох, молодой совсем, как жалко, — всхлипнула Танька. — Только б жить да радоваться… Царство ему небесное… А поют-то как душевно, век бы слушала…

Я подозрительно покосилась на Таньку, но смолчала.

Дома я стала выговаривать Генке:

— Пить не смей, смотри, что делается. Один разбился, другой в собственной бане угорел, а все через это окаянное пьянство. Ни в какую баню ты у меня больше не пойдешь. А выпить захочешь — пожалуйста, со мной в родной квартире. Пей на здоровье, но чтоб на глазах. Мало мне беспокойства, теперь жди тебя и думай: где ты и что с тобой…

Лом выпил рюмку и закручинился:

— Мы с Синицей в один садик ходили…

— Куда? — не поняла Танька. Она приехала помянуть покойника и делала это с большим удовольствием.

— В детский сад, дура, — разозлился Лом, — и в школу, в один класс.

— И сидели вы вместе, да, Гена? — подсказала Танька. — Или нет? Я уж точно не помню, Святов, покойный, мне рассказывал, да я ведь забыла. Вроде драку Синица затеял и мужика бутылкой ударил, а ты по дружбе на себя взял. Его-то мамка с папкой отмазали. Папка у него ходил в начальниках, а твой-то уже сидел, и мамка твоя на двух работах горбилась да в подъездах полы намывала. Синице условно дали, а ты сел. Или это в другой раз было?

Лом нахмурился. Танька ему водки подлила, сама выпила и продолжила:

— Конечно, мужская дружба дорогого стоит, нам, бабам, не понять, не так устроены… Хотя, если по чести, большой пользы я от этих старых дружков не вижу. Вот хоть бы тот же Синица, что он тебе доброго сделал? Ну, пили вместе… а ведь гонору сколько, думал, если вы в пацанах на пару бегали, так и теперь ты для него Генка Ломов. Все зубы скалил, Лом да Лом… Какой ты им Лом? Ты теперь Геннадий Викторович, должны понять и прочувствовать, а у них никакого уважения… Жалко, конечно, Пашку, но, если честно, потеря-то небольшая… Царство ему небесное, — добавила Танька и выпила еще рюмку.

В конце мая вышла неприятность: один из наших парней попал в больницу с пулевым ранением. Так как он был в сознании, из милиции в контору явились сразу.

Чем они его взяли, мне неведомо, но наболтать он успел много. Потом, конечно, испугался. Само собой, в органах Лома родным не считали и прицепились не хуже, чем репей к бродячей собаке. Особо страшно не было, но дело хлопотное, следовало взять его под контроль. Вот тогда я и вспомнила о Сердюкове. Позвонила и начала ласково:

— Константин Николаевич, здравствуйте. Возможно, вы меня не помните, мое имя Лада Юрьевна, нас познакомила…

— Да вы шутите, Лада Юрьевна, — засмеялся он. — Забыть вас невозможно, и вы это прекрасно знаете. Чем обязан?

— Моему родственнику необходим адвокат, лучший из всех, кого можно сыскать. Я очень рассчитываю на вас.

— Уголовное дело? — помолчав немного, спросил он.

— В сущности, нет никакого дела… Может быть, мы встретимся, и я вам все расскажу?

— Хорошо.

Через час мы сидели в ресторане. Пялился он на меня так, что я начала краснеть.

— Так в чем проблема? — улыбнулся он, увидев, что его взгляды достигли цели.

— У племянника моей подруги неприятности… — Я не торопясь изложила суть дела, приглядываясь к Константину Николаевичу.

Он ухмылялся довольно цинично, моя грудь интересовала его много больше моих слов. Когда я закончила, он сказал:

— Дело пустяковое. Скажите вашей подруге, если она существует в реальности, что показания, полученные у раненого или больного, находящегося под воздействием наркотиков, никакой суд к сведению не примет.

— А он находился? — усмехнулась я.

— Что-то ему наверняка успели вколоть по дороге в больницу.