Земляничный год - читать онлайн книгу. Автор: Катажина Михаляк cтр.№ 36

– Прости, это, конечно, мой сад… но я думала о тебе, когда делала это, – произнесла Эва смущенно, вручая ему подарок.

– Он… красивый, – Витольду пришлось откашляться, потому что внезапно у него почему-то свело гортань. – Каждый раз при взгляде на него я буду думать о тебе.

Они поцеловались и обнялись, и Эва могла теперь подарить самый важный подарок самым важным людям.

– Мамуля, бабуля… – она встала не совсем уверенно перед двумя самыми любимыми существами на свете, держа в руках небольшую белую коробочку. – Вот, пожалуйста. Надеюсь, это будет не слишком большим потрясением для вас.

Пани Анна взяла коробочку, с любопытством тряхнула ее, приложив к уху.

– Вы уж распакуйте, – понимающе улыбнулся Анджей.

Внутри на белом атласе лежала маленькая бусинка.

Женщина с удивлением подняла на дочь глаза и… вдруг все поняла.

Эва положила ладонь на живот и кивнула, подтверждая, что ее догадка верна.

– Доченька… доча… – прошептала мать, заключая свое любимое дитятко в объятия. – Ой, Эвушка, как я рада! Ты так всегда мечтала о ребеночке, как я счастлива, девочка моя… Эвуня… мне надо присесть…

Пани Анна, одной рукой обнимая Эву, а другой бабушку Зосю, села в кресло и разрыдалась, ежесекундно прося простить ее за эти слезы.

– А… А… – наконец слегка успокоившись, не смела она задать вопрос, но ее красноречивый взгляд в сторону Витольда говорил сам за себя.

Эва в замешательстве покачала головой.

– Я не знаю, кто отец! – выпалила она отчаянно. – У меня… у меня было какое-то «помрачение рассудка»!

На секунду стало очень тихо.

– Достаточно того, что мы знаем, кто мать, – сказал Анджей серьезно. – А теперь давайте уже сядем за стол? Я зверски голоден…

Праздник продолжался до поздней ночи.

Эва узнала, что этот сюрприз они планировали несколько недель. Что идея неожиданно нагрянуть к ней в гости пришла в голову, разумеется, Анджею и что ее, Эвины, именины стали для этого отличным поводом – не говоря уже о сочельнике. Признание, что она хотела бы получить в подарок на Рождество, вытянула из нее Изка. Каролина подбросила мысль пригласить участвовать в сюрпризе маму и бабушку Эвы, а Витольд… Витольд вписался в эту компанию сам, когда позвонил Анджею с вопросом, пригреет ли Эва, как положено в эту святую ночь, одинокого несчастного вдовца.

И вот так самый одинокий праздник превратился для нее в самый счастливый.

Я уже знаю, милая моя Кроха, как тебя будут звать.

Потому что мы устроили выборы.

Мама с бабушкой предлагали Хеленку и Виктора, Каролина – Камилку и Лукаша, Изка… ну это же Изка! – Лилианну и Любомира. Витольд – не знаю почему – в выборах не участвовал, Анджей настаивал на чем-нибудь старопольском – Богуславе и Яне, например. А я…

Я тебе желаю прежде всего любви. Поэтому, если ты будешь девочкой, я назову тебя Юлечкой. То есть Юлией. В честь Джульетты Шекспира.

И всем это имя очень понравилось.

Правда, Анджей что-то там такое нудил, что Джульетта не очень-то счастлива была… но мы ведь в двадцать первом веке живем, а не в шестнадцатом, и ты появишься на этот свет не в семье каких-нибудь Монтекки или Капулетти…

Для мальчика я имя пока не выбрала. Одно у меня, правда, есть на уме, но…

Пойду теперь к своей мохнатой банде – буквально через пару минут будет уже полночь, может, они хотят что-то мне сказать. А потом отправлюсь поскорее в постель – события сегодняшнего дня меня порядком утомили.

Эва вышла на крыльцо, подняла голову – и аж задохнулась от восхищения от открывшейся ей картины: гранатовое небо было усыпано звездами, такими близкими, что, казалось, руку протяни – и достанешь.

А одна звезда особенно ярко серебрилась на темном бархате неба.

– Подожди, звездочка, – прошептала Эва. – Самая большая мечта в моей жизни уже исполнилась: у меня есть теперь мое собственное место на земле, есть свой домик… а теперь… теперь я хотела бы загадать другое желание: я бы хотела семью. Счастливую семью, любящую – мужа, детей. Я бы хотела, чтобы мы каждый вечер собирались за большим дубовым столом в теплой уютной кухне и рассказывали друг другу о событиях минувшего дня. Вот что я хотела бы тебе загадать, дорогая звездочка…

Очень, очень, очень холодно.

Причем, когда я говорю, что на улице очень, очень, очень холодно, я имею в виду двадцать градусов мороза днем и тридцать ночью.

Бандиты живут со мной в доме и даже носа не высовывают на улицу. И потребности свои естественные справляют в доме, чем доводят меня до отчаяния и до белого каления: я, конечно, понимаю, что на улице очень, очень холодно, но ведь они уже большие, и им положено пи́сать снаружи!

Правда, это трудновато, потому что снега намело по пояс.

Ничего не хочу сказать – это cool, даже very, very cool… но я просто не представляю, что будет весной, когда все это отправится в реки.

Впрочем, какая весна! Чего гадать! Еще только середина зимы длиной в миллион лет, а я тут про наводнения размышляю…

Что я хотела-то…

Ага: я подкармливаю птиц.

Никогда не думала, что я – городская девушка до мозга костей, и внешне и внутренне, – вдруг свихнусь на почве леса и его обитателей (косуль я тоже подкармливаю). А вот – случилось. Когда я сегодня рассказывала Изке, что обжариваю овсяные хлопья на сале, как рекомендует «Большой атлас птиц» (между прочим, это я не сама придумала!), она сложилась пополам от смеха. Чтобы я, которая себе в жизни не готовила, вдруг жарила хлопья для птиц!

Видя такую ее реакцию, я решила не рассказывать ей, что птицы на эти мои хлопья со шкварками даже не обратили внимания. Зато в пасти Растяпы я обнаружила потом довольно приличный кусок сала – не знаю, когда и как он успел его стащить из кормушки для птиц, но стащил!

Вообще, Растяпа – собака всеядная.

Причем всеядная в неограниченных количествах.

Глупо было бы покупать ему мясо или косточки, потому что точно так же, как на эти деликатесы, он бросается на сухой хлеб и, проглотив его вместе с остатками целлофана, смотрит на меня вопросительно: «Что это было? А еще есть?!»

Недавно я не успела распаковать ему плавленый сырок. Пока я занималась сырком для Пепси, Растяпа кинулся на другой сырок и сожрал его вместе с фольгой, даже не жуя.

Это было очень смешно и мило, но мешает одно: я все время думаю, что мой пес очень, очень голоден – постоянно, беспрестанно и безгранично голоден. Он жрет абсолютно все, все, что только попадается ему на пути, он жрет в разы больше, чем я – женщина, вообще-то находящаяся в положении!