И проснуться не затемно, а на рассвете - читать онлайн книгу. Автор: Джошуа Феррис cтр.№ 43

– Теперь есть.

– Но я к вам даже не собирался!

– А куда вы собирались?

– На эту проблему можно закрыть глаза?

В общей сложности я насчитал у него шесть кариесов, а десны были поражены пародонтозом.

– Также наблюдается некоторая подвижность, – сказал я. – Вот здесь и здесь.

– Подвижность?

– Зубы у вас шатаются.

– Зубы?!

– Возможно, удастся их спасти…

– Возможно?!

– Но тянуть с этим нельзя.

– Ничего не понимаю, – сказал он.

Иногда я встречаю такую реакцию у пациентов. Растерянность. Это что, правда случилось? Со мной? А как же мое образование, моя карьера, моя национальность? Я голосую за республиканцев! У меня полная медицинская страховка, включая стоматологию! Нет, ваш диагноз определенно нужно пересмотреть, доктор.

Я не получаю удовольствия от того, что открываю пациентам глаза на правду: их зубы в опасности, здоровье ослабло, и впереди – очень много боли. Но мне нравится наблюдать, как испаряется их чувство собственного превосходства. Высокое положение в обществе больше ничего тебе не дает, ты ничем не отличаешься от простых смертных. Ты смертен, и это ужасно. Ты – маленький человек, а мир огромен, небо безгранично, и нормальная еда – очень-очень далеко, тебе не дотянуться. Добро пожаловать в новый мир, он уже никуда не денется. Да и не девался, он всегда был здесь, ты просто не видел его за плечами водителя, швейцара и того азиата, что подает тебе еду навынос.

– Послушайте, – сказал я. – Спасти ваши зубы можно. И десны тоже. Вы избавитесь от неприятного запаха…

– Какого неприятного запаха?

– И если после всех этих процедур вы будете ежедневно пользоваться нитью и ирригатором, полоскать рот, дважды в день осторожно чистить зубы мягкой электрической щеткой, правильно питаться, то ваши зубы станут как новенькие, и вы сможете забыть об этих проблемах навсегда. После пятнадцати лет полного пренебрежения собственным здоровьем это самое настоящее чудо, правда?

Первую половину дня я убил на лечение банкира. Его я-машинка то и дело вибрировала, но ответить он не мог, потому что сидел в кресле стоматолога.

– Слава богу, он послал меня, а не кого-нибудь другого! – сказал Кавано, когда я закончил. – Будь моя воля, я бы никогда не пошел к стоматологу. Думаете, он все знал?

– О ком вы говорите?

Он сел, и на меня вновь пахнуло райскими кущами, этими дивными fleurs буйной маскулинной весны.

– О Пите Мерсере.

– Миллиардере?

– Да. И моем боссе. Он просил передать вам это.

Кавано вручил мне конверт. Внутри была записка:

Мне бы хотелось с вами побеседовать. Я поручил Джиму дать вам номер моего мобильного. Пожалуйста, позвоните как только сможете. П.М.

Мы еще не говорили о суициде твоего отца, – написал он. – Если бы он знал о своем месте в мире, возможно, он бы не покончил с собой. Грозит ли тебе такая опасность? Мысли о самоубийстве закрадываются? Как часто? Я знаю, что ты заблудился, но друг мой! Ты ведь потомок великого народа!

Чего тебе от меня надо? – ответил я. – Чего тебе надо, чего тебе надо, чего тебе надо?

Чтобы ты помог мне возродить этот народ.

Городской воздух колыхался и дрожал от зноя. Солнце было везде и нигде, оно дышало в шахтах и коридорах города, заполняя улицы обессиливающим жарким пульсом. От этого я и остальные пешеходы испытывали дискомфорт на уровне кожных пор. Пот скапливался над каждой губой и в каждой впадине. Такси ослепительно сверкали на солнце. Тенты и навесы потрескивали. Асфальт, которым заливали ямы на дорогах, плавился, а листья деревьев замерли от ужаса в неподвижном воздухе.

Я договорился встретиться с Питом Мерсером в Сентрал-парке. Он не хотел беседовать в офисе.

Я не знал, чего ждать. В жизни не встречал ни одного миллиардера. Наверно, это очень дисциплинированный человек. Встает на рассвете, занимается спортом – четкая, повторяющаяся изо дня в день последовательность силовых упражнений и кардио, – и успешно поглощает необходимую дозу клетчатки. Больше всего от такого строгого режима выигрывают его ЖКТ и банковский счет. Каждая его минута расписана, даже количество выпитой жидкости строго отмерено заранее. Он бреется каждый день, независимо от настроения, а заодно посещает маникюршу, душится и умащается лосьонами, надевает свежий костюм и галстук. Словом, это такой человек, которым я бы никогда не стал – даже если бы в запасе у меня оказалась тысяча жизней.

Однако на скамейке меня поджидал человек в поношенных камуфляжных штанах и туристических ботинках. Он ел пятидолларовый сэндвич, купленный у уличного торговца. Невозможно сохранять достоинство, поедая такую штуку. Ему приходилось наклоняться вперед, роняя капли соуса на землю между широко раздвинутыми ногами. Он держал в горсти штук шестнадцать салфеток разной степени загрязненности, и еще полдюжины смятых валялись рядом на скамейке. Завидев меня, он вскочил и, еще дожевывая, принялся вытираться, чтобы пожать мне руку хоть сколько-нибудь чистой частью тела.

Я сел на скамейку. Волосы у него были пострижены коротко и расчесаны на консервативный пробор. Единственное, что выдавало его возраст, – пакетики «Эрл Грея» под глазами и чуть дряблая кожа на шее. Словом, выглядел он совершенно непритязательно – но при этом мог скупить весь Манхэттен к югу от Канал-стрит.

– Спасибо, что согласились встретиться. Я с большим интересом читаю ваши твиты. «Мы обрели утешение в интимности маргинализации». Когда это было? Сегодня?

Мои твиты! Он решил, что это пишу я!

– У меня сложилось впечатление… – начал я. – Вы публично опровергли…

Он пожал плечами.

– А что мне опровергать? У них нет задокументированной истории и каких-либо сведений о прошлом. Мифы противоречат Библии. Только сказки о чудесном спасении, не подкрепленные никакими фактами. Как вы писали… «угнетенные донельзя»? Что-то в этом духе. В лучшем случае мы располагаем неким генеалогическим древом и не внушающими доверия образцами ДНК. Неужели этого достаточно, чтобы заставить кого-либо что-либо опровергать?

– Но ваша контора только что опровергла подозрения…

– Если бы по миру пошли слухи о том, что я дышу кислородом, я бы попросил своих подчиненных опровергнуть эти подозрения. Я ценю свою личную жизнь.

– Я тоже.

Он вручил мне пакет с сэндвичем.

– Купил вам обед.

– Спасибо.

– Я, правда, не знал, вегетарианец вы или нет. Они вроде все вегетарианцы.

Интересно, кто это – «они»?

– Нет, я слишком люблю мясо.

– Я тоже, – сказал он.