Пловец - читать онлайн книгу. Автор: Йоаким Зандер cтр.№ 12

Остался один час. Я сажусь в такси у дворца и прошу отвезти меня в Юргорден. Шофер не понимает, куда мне надо, и я вынужден показать ему место на карте. Это вызывает у меня стресс. Он наверняка запомнит американского пассажира. Я не люблю оставлять следы.

Но уже слишком поздно. Я прошу высадить меня у моста. Он не понимает. Плохо говорит по-английски. Я вынужден снова показать. Внешность у водителя арабская, но я не могу перейти на другой язык. Слишком опасно. Слава богу, за нами нет слежки.

В туалете перед входом в этнографический музей Скансен я меняю синий пуховик на пальто бежевого цвета. Снимаю красную шапку. Достаю из сумки желтую папку и кладу в синий нейлоновый рюкзак.

Пустую сумку без отпечатков пальцев я оставляю рядом с мусорной корзиной в одной из кабинок. Затем иду к парому. Уже темнеет.

В три пятнадцать я поднимаюсь на борт парома. Он стоит один на носу. Как мы и договаривались. Очки с тонированными стеклами, бежевое пальто с гвоздикой в петлице. Усы по пышности не уступают усам его верховного руководителя. С таким лицом можно сделать хорошую карьеру в правительственных зданиях Багдада. Я встаю рядом. Смотрю на пену, взбиваемую винтами. Неубранные рождественские украшения поблескивают в парке аттракционов на берегу. Плавание займет не больше десяти минут.

– Ассалям алейкум, – говорю я.

– Ва аляйкум ассалям, – на автомате отвечает он и удивлено добавляет: – Вы говорите по-арабски?

– Что вы хотите сообщить? Наверное, что-то важное, раз американцы послали своего человека аж в Стокгольм.

– Вчерашние снимки со спутника. Иранский флот пытается перекрыть трафик в Персидском заливе. Артиллерия готовится к атаке на Багдад.

Я оглядываюсь по сторонам и протягиваю папку собеседнику. С кивком он убирает ее в портфель, не открывая. Несмотря на защиту от ветра, нам все равно холодно.

– Это все?

Он не скрывает разочарования. Видно, что все это он уже знает.

Я качаю головой.

– Есть кое-что еще. Мы нашли пять компаний, которые готовы продать то, что вам нужно. Они хотят встретиться в Цюрихе через две недели. Вся информация в папке. Надеюсь, мне не нужно говорить, что это очень деликатная тема.

Глаза сверкнули. В них проснулся интерес.

– Химия? – спросил он.

– Лучше.

Он кивает. Огни парка аттракционов отражаются у него в очках. Под ногами под палубой вибрирует мотор.

– Мы вам благодарны, – произнес он наконец.

Я кивнул.

– Благодарите не меня. Я только курьер. И, разумеется, те, кто меня послал, рассчитывают на благодарность, но вы можете обсудить это в Цюрихе.

Мы молчим. Слышен шум мотора. Если ему и холодно, то он этого нее показывает. Лицо за очками невозмутимо. Шарф винно-красного цвета аккуратно повязан. На пальто из верблюжьей шерсти ни пылинки. Усы придают ему внушительности.

Глаза его обращены к южной набережной, где пришвартован огромный красно-белый паром, к городу, карабкающемуся вверх по холму за ним. Снежинки медленно кружатся между нами. Я молчу. Даю ему время. Но сам я весь в напряжении, как будто по мне пустили электрический ток. Мне кажется, я могу растопить снег. Месть – отличное топливо.

– Никто ничего не знает, – говорит он. – Ни мы, ни сирийцы, никто.

Он поворачивается ко мне и снимает очки. Глаза под ними неожиданно теплые и человечные.

– Это была ваша семья? – спрашивает он.

Я молчу, смело встречая его взгляд. Он все знает. Это риторический вопрос. Но я заглядываю ему в глаза, пытаясь понять, что творится у него в голове.

– Мне жаль, – говорит он. – Правда. Вы нам очень помогли. Жаль, что я не располагаю информацией, которая вам нужна.

Я киваю. Если это ложь, то он превосходный лжец.

– Вы же знаете, что это ничего не значит? Что у меня нет информации. Наша система более органичная, чем ваша. Меньше документов, быстрее принимаются решения. Подобная информация никогда не выходит за пределы узкого круга спецслужб.

Я киваю. Мне все известно о том, как быстро у них принимаются решения.

– Кто-то посылает сигнал, другой передает дальше, цепочка очень длинная.

– Но всегда есть слухи, – возражаю я. – Всегда.

– Конечно, – говорит он. Кивок. Грустная улыбка. – Но слухам нельзя верить.

– Даже если это единственный источник информации?

Он молчит. Только внимательно смотрит на меня, не моргая. На усах и на бровях у него застыли льдинки.

– Иногда лучше забыть прошлое и идти дальше. Предоставить все Богу. Иншалла. Как того захочет Бог.

Мы расходимся в разные стороны. Меня раздирают сомнения. Я снова несу смерть.

По Страндвэген возвращаюсь в посольство, не пытаясь сбросить слежку. Пусть следят. Местная сотрудница Луиза ждет меня за столом в крошечном кабинете, где работают два сотрудника. Судя по всему, в здании остались только мы одни.

– Вы опоздали, – говорит она, поправляя длинные светлые волосы.

Ей около тридцати. Не красавица. Но есть в ее серьезности что-то привлекательное. И ее английский с американским акцентом и певучими шведскими интонациями мне до боли знаком.

– Мне нужно забрать детей из сада.

– Мне жаль, – искренне говорю я.

Она кладет на стол передо мной бумаги.

– Вот женщина, которую вы искали, – говорит она. – Это свидетельство о смерти. Она работала в министерстве иностранных дел и погибла в результате взрыва в Дамаске.

Я тупо киваю и смотрю на бумагу на неизвестном языке.

– Я нашла несколько статей об этом в шведской прессе. Здесь много об этом писали. Я сама помню это происшествие. Нечасто шведские дипломаты погибают на службе за границей. Я сделала копии. Судя по всему, бомба предназначалась другому человеку. Она погибла по ошибке.

У меня подкашиваются ноги. Я опускаюсь на стул рядом.

– У нее была дочь, – говорю я безжизненным голосом.

Луиза кивает.

– Да. У нее была дочь, которая выжила. Очень странная история. В прессе писали, что она погибла вместе с матерью в машине, но, копнув глубже…

Она убрала волосы со лба и бросила нетерпеливый взгляд на часы на узком запястье.

– Ее можно найти в регистре. Клара Вальден. Я попросила приятеля в министерстве проверить.

Она пролистала документы.

– Нет никаких письменных свидетельств, но, если верить слухам, ее нашли завернутой в одеяло у посольства Швеции в Дамаске в день взрыва. Историю постарались замять, чтобы с девочкой ничего не случилось.

Все внутри меня замирает.

– Что с ней стало?