Очищение - читать онлайн книгу. Автор: Софи Оксанен cтр.№ 2

Она ткнула девушку косой — никакой реакции. Оклики и щипки также не заставили ее открыть глаза. Алиде принесла в тазике дождевой воды и побрызгала ей на голову. Девушка съежилась как эмбрион и подняла руки над головой, как бы защищаясь. Рот ее раскрылся в крике, но послышался лишь шепот:

— Нет. Только не вода. Больше не надо.

Девушка наконец открыла глаза и села. Алиде на всякий случай отошла подальше.

Рот девушки остался открытым, но она больше не издала ни звука. Она смотрела на Алиде, отсутствующим взглядом. Алиде принялась уверять, что не надо бояться, произнося эти слова тем успокаивающим тоном, каким обычно говорят с испуганными домашними животными. Но девушка продолжала бессмысленно глядеть. Очертания ее широко раскрытого рта отчего-то показались Алиде знакомыми. И все ее поведение: то, как под упругой кожей менялось выражение лица, хотя чувства не выявлялись наружу, и то, что тело оставалось напряженным, контрастируя с отсутствующим взглядом.

Девушке без сомнения был необходим врач. Самой Алиде не хотелось начинать ухаживать за незнакомкой, да еще находящейся в таком странном состоянии, и она предложила вызвать врача.

— Нет, — послышался ответ. Голос прозвучал уверенно, хотя взгляд оставался блуждающим. За вскриком последовала пауза и внезапно она, запинаясь, сказала, что ничего такого не сделала и ради нее не стоит никого приглашать. Слова натыкались друг на друга, начало цеплялось за конец и вдобавок акцент оказался русским. Девушка была русской, говорящей по-эстонски. Алиде отошла еще дальше. Ей обязательно надо завести собаку. Даже двух. Наточенное лезвие косы блеснуло, хотя свет в этот дождливый день был серым. На верхней губе Алиде выступил пот.

Взгляд девушки постепенно становился осмысленным, он задержался сначала на земле, затем на листе подорожника, потом на другом, потихоньку передвинулся дальше, упал на каменный бордюр вокруг цветочной клумбы, на насос для воды, тазик под насосом, затем вернулся обратно и сосредоточился на Алиде: обежал руки, поднялся до рукоятки косы, но не пошел выше, а возвратился к ладоням, царапинам на тыльной стороне рук, сломанным ногтям. Потом девушка обследовала части своего тела, будто проверяла, все ли на месте — рука, запястье, кисть, пересчитала все пальцы на одной руке, потом на другой, затем пальцы на ноге без тапочки, обследовала стопу, щиколотку, голень, колено, бедро. Взглянула на свое бедро и сразу же после этого на другую стопу и тапочку. Девушка согнула ногу и осторожно пощупала лодыжку, но не как человек, который подозревает, что подвернул ее или сломал, а как тот, кто не помнит, какой формы бывает лодыжка вообще, или как слепой, опознающий чужого. Наконец ей удалось подняться, но она все еще не смотрела Алиде в глаза. Встав на ноги, она прикоснулась к волосам и завесила ими лицо, хотя они были влажными и скользкими. Закрывающие лицо волосы походили на разодранные занавески на окнах опустевшего дома, в котором нет жизни и уже нечего скрывать. Алиде сжала в руках косу. Может, девица — сбежавшая сумасшедшая. Откуда ей знать? Или с ней что-то произошло и потому она сама не своя. Не исключено также, что она служит наводчицей у русской воровской шайки.

Девушка заставила себя сесть на скамью, стоявшую под березами. Ветер клонил ветви прямо на нее, но она не отводила их, хотя и вздрагивала от падавших на лицо листьев.

— Отодвинься подальше от веток.

На лице девушки промелькнуло удивление, к которому примешивалось что-то другое, она как будто что-то вспоминала. Неужели то, что хлещущие по лицу ветви можно убрать? Алиде прищурила глаза. Явно сумасшедшая. Девушка отодвинулась подальше от веток. Ухватилась руками за край скамьи, чтобы не упасть. Возле ее руки лежало точило. Надеюсь, она не из тех, кто в гневе может спокойно бросить камень или точило, заволновалась Алиде. Наверно, не стоит ее раздражать. Надо быть очень осторожной.

— Откуда ты взялась?

Девушка несколько раз открыла рот, прежде чем смогла неуверенно произнести фразы о Таллине и о машине. Слова звучали сбивчиво, как и раньше, были неправильно связаны, они будто царапали слух. Однако это зависело не от самих слов девушки или ее русского акцента, а от чего-то другого, в ее выговоре было что-то необъяснимое.

Хотя сама перепачканная девочка относилась к настоящему моменту, ее фразы были неуклюжими и напоминали о мире обветшавших бумаг и пустых, без фотографий, альбомов. Алиде вытащила заколку из волос, сунула ее в ухо, покрутила, вытащила и снова заколола ею волосы. Но раздражение осталось. И тут ее осенило. Девица была не только чужой в здешних местах, она даже приехала из другой страны. Но кто из прибывших из-за границы мог говорить на диалекте этой провинции?

Деревенский священник был финном, говорящим по-эстонски. Он изучал язык прежде, чем стать у них священником, и знал его довольно хорошо, писал на нем все проповеди и некрологи и никто больше не сетовал на отсутствие своего пастыря. Но в его эстонском девушке слышался какой-то иной оттенок, он был устаревшим, вышедшим из употребления, почти драгоценным. В нем, как это ни странно, ощущался ностальгический аромат, привкус ушедшего прошлого. Из медленных фраз стало ясно, что девушка вечером ехала в Таллин с кем-то на машине, у них возник конфликт, и этот кто-то избил девушку, но ей удалось убежать.

— Кто ж это был? — наконец спросила Алиде.

Девушка пошевелила губами, прежде чем, запинаясь, сказала, что была со своим мужем. С мужем? Есть ли у нее на самом деле муж? Или она наводчица? Нет, она находится в столь сильном смятении, что не может быть наводчицей. Или же таков замысел, чтобы вызвать сочувствие? Никто не сможет закрыть двери перед с виду приличной девочкой, находящейся в столь ужасном состоянии. Понадобились ли ворам ее, Алиде, имущество и лес? Весь лес вывозили на запад, а судебный процесс Алиде, которая хлопотала о возврате участка, был далек от завершения, хотя никаких проблем в этом деле не предвиделось.

Старый Михкел из их деревни угодил в суд уже после того, как застрелил мужчин, валивших его лес. Судебный процесс о возвращении ему земли был еще не закончен, как вдруг появились финские лесные тракторы и стали валить его лес. Полиция не вмешивалась в это дело и как бы она вообще могла ночи напролет охранять лес одного человека, в то время как он не успел еще вступить во владение? Лес просто исчез и под конец Михкел лишь застрелил нескольких воров. Наказание его не было суровым, поскольку судьи понимали суть дела. В нашей стране сейчас все возможно, но в лесу Михкела больше с тех пор никто не хозяйничает.

Залаяли собаки, девушка вздрогнула, попыталась заглянуть поверх изгороди на дорогу, но в сторону леса и не обернулась.

— Кто же это был с тобой? — повторила вопрос Алиде.

Девушка облизнула губы, с опаской посмотрела на Алиде, потом на изгородь и принялась судорожными движениями закатывать рукава. Это у нее получалось довольно ловко, несмотря на состояние и путаную речь. Из-под рукавов обнажились изукрашенные синяками руки, она протянула их поближе как бы в подтверждение своих слов и в то же время повернула голову к изгороди, опасаясь увидеть кого-то. Алиде кинуло в дрожь. Конечно же девушка пытается вызвать сочувствие, может, она хотела попасть в дом и высмотреть, найдется ли в нем что-то на предмет кражи. Синяки все же были настоящие. И тем не менее Алиде сказала: