Музей заброшенных секретов - читать онлайн книгу. Автор: Оксана Забужко cтр.№ 161

Так что я вам так, без документика, скажу… Как там вы говорили — не иголка в сене, да? Это вы правильно подметили, не иголка… Так вот, дорогая вы моя… Того вашего шестого ноября тысяча девятьсот сорок седьмого года… мой отец, что меня вырастил… Иван Трифонович Бухалов, как раз командовал боевой операцией… на территории Львовской области. Там и был ранен, после чего комиссовали его. При взятии схрона, в котором находилось четверо… по-тогдашнему бандитов, по-теперешнему партизан. Или повстанцев — как скажете… Четверо — трое мужчин и одна женщина. А вам же нужно, чтобы было пятеро, да? Ну тут дело такое — можете считать, что и пятеро… Потому что женщина, как потом оказалось, была беременна… Да. Позднее оказалось, когда останки собрали, — там серьезная мясорубка была, отцу еще повезло, что далеко стоял… А от тех, что стояли впереди, — только рученьки-ноженьки по деревьям висеть остались… Как в песенке детской, Ника маленькой пела… на мотив из «Вечерней сказки»: ру-ченьки, но-женьки, ласковы очи, спокойной вам ночи, в мо-гил-ку по-ра…

Вот такая история, Дарина Анатольевна. Семейная, тасскать…

А уж кто они были, эти четверо, как их звали — это уж извините… Отец, покойник, может, и помнил… Но этого факта из его биографии, кроме меня, никто уже не знает. Это я вам так, между нами… По дружбе… Чтобы вы не искали того, чему потом, может, и сами не будете рады, что нашли…

Документов тех нет давно уже. Я проверил…

Ну… Можно и так сказать. Помог…

А чего же вы хотите? У меня ребенок подрастал. Зачем ей… девочке, выросши, узнавать, что ее «дед» — пусть неродной, все равно — дед, не хуже родного… квартира от него, положение… все, что есть, — все благодаря ему… и зачем ей когда-нибудь узнавать, как он воевал… с беременными женщинами?..

Я вам, знаете, так скажу: ломать — не строить… Столько сил… всю жизнь работаешь, стараешься… пустить какие-то корни, обустроить… жизнь, дом — и чтобы все от одного толчка — раз! — и рухнуло? От одного тычка?

Не нужно, поверьте. Так лучше… для всех. Я-то знаю…

— А теперь, — сказал Павел Иванович на удивление трезвым голосом, от которого они оба вздрогнули, — достаньте свой диктофон. И сотрите эту запись.

FILE DELETED

Я должна была бы сразу догадаться. С первого взгляда. Какая же я дура.

Ты про что?

Про Гелю. Что она была беременна. Это же с первого взгляда можно распознать. Та ее улыбка… Леонардовская, Мона Лиза… Вот в чем секрет. Беременная. Теперь понятно…

Я вот думаю — а бабушка Лина знала?

Да, должно быть, знала — Геля же к ним в октябре приходила… А ведь, наверное, потому и приходила — рассказать своим! Поделиться. Все-таки одной в лесу, среди мужиков, первой беременностью ходить — не позавидуешь… И потом, слушай, ей же надо было договориться, чтобы родственники забрали ребенка к себе! Сестра ведь уже была замужем, твоему папе третий годок пошел, — вполне можно было так обставить, будто Гелин младенец — это их ребенок, второй… Точно, Адя, так оно и было! И любая б на ее месте вот так побежала, ни на какую опасность невзирая, и никакое МГБ не остановило бы…

Какие вы… женщины…

А что?

Да так… Не перестаю удивляться.

Чему? Это же очень просто. Элементарно, Ватсон.

Но как же она молчала всю жизнь… Бабушка Лина…

Фантастическая бабушка у тебя была. Зверь!

Зверь?

Ага. Это о ней фильм нужно бы сделать, да только такого тихого героизма, женского, никто не оценит, незрелищный он…

Нет, не то… Ты сказала — «зверь», и что-то у меня закрутилось… Что-то с этим словом связанное… Хм. Ну ничего, может, потом вспомню…

Я только одного не пойму: почему он сказал — четверо? Куда из их реестров девался пятый? Не мог же он спастись в таком побоище…

А тебе не кажется, что наш дорогой Павел Иванович нам не всё сказал?

Я не думаю, что он врал. Нет, котя, я ему верю. Все-таки, слушай, групповое изнасилование, самоубийство — про свою мать, пусть никогда и не виденную, ни один нормальный человек такое не придумает…

Ключевое слово — «нормальный». А это не с его бэкграундом, извини. Эх, прослушать бы ту запись еще раз!.. Нестыковок у него много.

Да, с записью он меня круто подсек… Как ту рыбку.

Бедная моя рыбонька! Так старалась, бедняжка, с тем диктофоном… Конспиратор мой доморощенный.

Да я же знала, что, если попрошу по-человечески, он не разрешит! А мне ведь себе для памяти, не для обнародования же… Просто ума не приложу — как он просек, что я записываю? Что у меня диктофон в кармане?

Унюхал! Может, действительно — способный?

Ну да, способный… Ника говорила, он в юности на математику хотел поступать. А голос у него и правда красивый, ты заметил?

Еще бы. Эксклюзивный номер — поющий кагэбист!

Не кагэбист, а эсбэушник.

Один хрен.

Не скажи… Но на самом деле, мне тоже каждый раз как-то не по себе становилось, когда он начинал напевать. Он вообще какой-то — как из разных кусков смонтированный, да? Арматура торчит… А каких, ты говоришь, нестыковок много?

Да до фига. Столько пурги с надлежащей разрядностью не квантуется.

Дорогой, ты не мог бы говорить так, чтоб я тебя понимала?

Извини. Что-то он меня уморил, этот штемп [46] . У меня все время, еще с первой встречи, я тебе говорил, навязчивое чувство, будто я его откуда-то знаю, видел, — ну, может, не его, а кого-то на него похожего, и поэтому он у меня вроде не в фокусе, двоится изображение…

У меня так же. Я уже думала об этом. Может, это потому, что он прожил не свою жизнь?

Ну знаешь… А кто из его поколения прожил свою?

Мой папа. Твоя мама.

Они не прожили. Они погибли. В том-то и дело.

Все равно, Адя. Его судьбу ни с чьей не стоит сравнивать, не приведи боже…

Ладно, не будем об этом, я в общем-то о другом. Я же все время пытался врубиться, к чему он гнет, — а у него столько логических ляпов, что не уследишь, алгоритм сбивается… Вот хотя бы с той же матерью. Если она была в Перемышле в гетто, то в сорок втором, пардон, не Красная же армия ее оттуда освободила? Как-то же она спаслась — но почему попала в НКВД? И с какого перепуга они заслали ее, еврейку, в бандеровское подполье? Ерунда какая-то, не бьется… А он, знай, талдычит — была, мол, гражданка СССР! Будто каждый гражданин СССР автоматически должен был быть сексотом. Как про крепостных, блин.