Грустный оптимизм счастливого поколения - читать онлайн книгу. Автор: Геннадий Козлов cтр.№ 64

Результатом стала победа уже в первом туре, где я набрал две трети голосов. Чуть-чуть проиграл я в Президиуме АН СССР и в психиатрической больнице, что в дальнейшем стало хорошим поводом для шуток. К чести Осипьяна, поздравил он меня одним из первых, но «неприятный осадок» у него остался навсегда.

Успех членов нашего клуба секретарей на выборах был просто ошеломляющим – победили почти все, несмотря на то что противники повсеместно были самые серьезные. Воодушевленные этим, мы принялись за разработку программного послания к съезду – позиции Московской партийной организации. Впервые мне пришлось работать над таким, как тогда говорили, судьбоносным документом. Нужно было на нескольких страницах четко и ясно изложить задачи партии и принципы ее построения. Большую помощь мне оказал сотрудник нашего института В. Иванов. С ним за две недели мы сделали проект, который не стыдно было вынести на суд товарищей. Проект получил поддержку клуба секретарей и через пару дней нелегально был издан небольшим тиражом в типографии Метростроя.

Тем временем вокруг МГК начали «клубиться» и другие избранные на съезд делегаты. Все они были энергичные и уверенные в себе люди, прошедшие нелегкий путь первых прямых выборов. На одном из собраний мы устроили, как теперь говорят, презентацию нашего программного документа. Результат был удручающий: нас раскритиковали, буквально втоптав в грязь. Несколько человек заявили, что готовы через неделю представить свои варианты позиции Московской делегации. Я их невольно зауважал. Особенно активна была моложавая женщина – преподаватель истории партии. От ее натиска, когда она стала выяснять мою специальность и основания, на которых я взялся не за свое дело, я даже оробел.

– Я же не лезу в вашу физику, – возмущалась она.

Мои доводы о том, что полез я в чужое дело не от хорошей жизни, услышаны не были.

Через неделю она принесла свой опус. Более убогой писанины мне не приходилось видеть ни до ни после. Не было даже основания для разговора. Ничем не порадовали и другие активисты. После нескольких встреч моя оценка некоторых партийных избранников изменилась от высшего балла до тройки с минусом. Первый раз меня посетило сомнение относительно эффективности демократической формы выборов, за которую мы бились почти полгода. Подчас преимущество на них совершенно незаслуженно получают безответственные крикуны и позеры.

Перед тем как перейти к описанию перипетий съезда, кратко напомню ситуацию, в которой происходило это действо.

Шел уже пятый год пребывания Горбачева у власти. Начатая им перестройка сильно пробуксовывала, положение в стране с каждым годом ухудшалось. Доверие общества к самому Горбачеву и партии падало. Ельцин снова вышел на политическую арену как Председатель Верховного Совета РСФСР. Россия встала на путь оформления своей государственности. Многие видные деятели открыто заявляли о своем выходе из КПСС. Внутри партии шла дискуссия по основополагающим вопросам. К их числу относился вопрос и о создании компартии России.

Горбачев понимал, что создание КП РСФСР ослабит позиции ЦК КПСС и его как Генерального секретаря. Кроме того, неизбежен был болезненный раздел партийной собственности. Все это тормозило организацию российской компартии. Процесс, однако, пошел снизу. В Ленинграде прошло два самостийных организационных съезда, на которых главенствовали крайне левые силы. Не замечать этого движения дальше было уже нельзя. ЦК принял решение провести перед XXVIII съездом Российскую партийную конференцию и решить на ней вопрос об организации российской компартии.

Открылась конференция 19 июня 1990 года. Собравшиеся в Кремлевском дворце съездов уже не были дисциплинированно-безынициативными, как в прежние времена. Следуя опыту Съездов народных депутатов, они сразу вступили в острую дискуссию как по повестке дня, так и по регламенту.

В докладе Горбачева я с удивлением услышал упоминание о партийных конференциях АН СССР. Если бы такое произошло пятью годами раньше, мне можно было бы немедленно прокалывать дырочку на пиджаке. Сейчас же это был не повод для подобной суеты, но не скрою, что признание заслуг было приятно.

После Горбачева слово предоставили представителям трех наметившихся в партии основных движений, а именно: Демократической платформе, Марксистской платформе и Ленинградскому съезду. На фоне тусклого выступления Горбачева все они выглядели весьма выигрышно, так как стояли на четких позициях. Первые выступили за превращение КПСС в партию парламентского типа, вторые – за развитие в обществе власти трудящихся, а третьи – за отказ от ревизионизма, возвращение к ленинским нормам партийной жизни и скорейшее организационное оформление КП РСФСР. Последняя позиция была самая сильная, так как ее проводники имели конкретный план действий. Именно она и возобладала в вопросе создания российской партии.

20 июля конференция преобразовалась в Учредительный съезд КП РСФСР. Основная борьба на съезде развернулась при выборах первого секретаря провозглашенной партии. Горбачев и в этом вопросе, как оказалось, не имел позиции. Полностью подтвердилось прозорливое заключение Краюшкина о том, что дела в ЦК совсем плохи.

После долгих дебатов и первого тура выборов претендентов осталось двое. Один от левого крыла партии – Полозков Иван Кузьмич (или согласно татуировке на руке – просто Ваня), второй – выдвиженец Ельцина Лобов Олег Иванович. Иван Кузьмич был известен как борец за интересы русского народа. Олег Иванович получил известность во время восстановления Спитака после землетрясения.

Выступили оба претендента бледно. Было видно, что голосовать придется не за лучшего, а против худшего. Московская делегация поддержала Лобова, но победил Полозков.

Весь дальнейший ход конференции показал тщетность наших усилий по реформированию партии. Настроение у меня было отвратительное. В ночь перед последним днем конференции я не мог заснуть. Глубоко за полночь, поняв всю бесперспективность лежания, я решил излить душу, написав обращение к членам партии. Через час оно было готово, и я, разбудив жену, попросил его напечатать. Когда она наконец поняла, что я от нее хочу в три часа ночи, то решила, что я совсем помутился рассудком, но обращение все-таки напечатала.

Утром товарищи по партии идею и текст обращения одобрили, мы быстро собрали сто подписей, дававших право на выступление. В секретариате нас заверили, что слово будет предоставлено.

Съезд между тем стремительно катился к завершению, а про нас никто и не вспоминал. Я не выдержал, пошел в президиум и обратился с претензией к Горбачеву. Он, не вникая в суть вопроса, попросил меня присесть. Я сказал, что уже приседал, но это не помогает. Тут он впервые обратил на меня внимание и попросил А. Манаенкова, председательствовавшего на заключительном заседании, разобраться. Было по всему видно, что они просто хотят «замотать» вопрос.

В качестве последней меры я направился к бравому полковнику, только что избранному председателем ревизионной комиссии и посаженному по этому случаю в президиум. Он оказался «на высоте». Во-первых, подтвердил, что требование наше совершенно законно. Во-вторых, пригласил меня уже завтра на прием в том случае, если слово не будет предоставлено.