Иванушка Первый, или Время чародея - читать онлайн книгу. Автор: Карен Арутюнянц cтр.№ 7

Я собрался с духом, чтобы войти в комнату, но тут, словно из-под земли, передо мной вырос босой мужчина в белом кимоно (это такая японская одежда) и с такой же белой повязкой на голове. Руки, ноги и даже шея у мужчины были в тату с изображениями драконов, тигров и какой-то рыбины, кажется, карпа.

– Что тебе, мальчик? – вежливо спросил мужчина. – Ты, наверное, не туда попал?

Я откашлялся:

– Я знаю, что тату можно делать с восемнадцати лет. В этом возрасте человек уже полностью отвечает за свои поступки.

Мужчина улыбнулся, но не перебил меня, а я продолжал:

– К тому же у меня нет денег. Но я не хочу делать себе тату. Я хочу вас попросить.

– О чём? – терпеливо произнёс мужчина и снова приветливо улыбнулся.

– Видите? – я показал на фингал под глазом.

– Вижу, – ответил мужчина. – И как ты собираешься от него избавиться?

– А нельзя его как-нибудь замазать? – спросил я, и мне самому стало тошно от своей просьбы.

– А зачем? – в свою очередь задал вопрос этот вежливый человек в белом кимоно и белой повязке. – Синяки украшают мужчину.

– А тату украшают? – неожиданно для самого себя спросил я. – Девушки и женщины – ещё понятно, любят всякое такое. Но зачем это делают мужчины?

– О тату можно говорить очень долго и очень много, – хозяин «Восходящего Солнца» задумался. – Видишь ли, мы, люди, издавна наносили на своё тело совершенно разные рисунки и преследовали разные цели. Скажу лишь одно, каждый на этой планете имеет право на самовыражение. Кто-то сочиняет музыку, кто-то пишет стихи или конструирует спутники, а вот я наношу тату. И мне это нравится. И нравится тем, кто этого хочет. Ведь я никого не принуждаю и не заставляю. И те, кто желает сделать себе тату, тоже совершают это добровольно. Намного хуже, когда одни заставляют других что-то делать. Например, воевать. Или считают, что только силой можно принудить кого-то к чему-то. А синяк пусть остаётся, девчонкам это нравится.

Мужчина подмигнул мне и опять улыбнулся.

– Кстати, меня зовут Пётр, – он протянул руку. – А тебя?

Рукопожатие у Петра было крепкое, и я ему ответил таким же.

Мне вдруг ужасно захотелось найти Кощея и надавать ему тумаков, в крайнем случае получить от него ещё один фингал.

– А меня зовут Иван, – сказал я.

– Чудесные у нас имена, Пётр да Иван, – рассмеялся он. – Ну извини, Ваня, мне пора, клиента жду. А ты как-нибудь заходи, поболтаем. Я тебе свои картины покажу. Я ведь ещё и художник. И скульптор в придачу.

– Спасибо, – поблагодарил я. – Обязательно зайду. А можно завтра?

– Завтра я буду на выставке, – ответил Пётр. – Мы выставку организуем, кубинских художников. Ты приходи на Малую Моховую. Знаешь выставочный зал? Это на перекрёстке с Большой Моховой.

– Знаю, – соврал я.

– Ну вот и давай после школы, – сказал Пётр. – Я там допоздна буду. Поможешь картины развешивать. Кстати, познакомлю с живым кубинским художником Эрнесто и его дочкой Нелькой. У неё мама русская.

– А сколько ей лет? – поинтересовался я.

– Да двенадцать, наверное, – ответил Пётр. – А тебе сколько?

– Столько же, – ответил я.

– Да-а?.. – удивился он. – А я думал больше.

– Двенадцать, – подтвердил я. – А вы дружите с кубинцами?

– Мы с Эрнесто в Москве учились. Вместе у девчонок в общаге с кухни яичницу таскали! – улыбнулся Пётр. – Ну лады, приходи, Вань, буду рад!

– Приду, – пообещал я и вышел на улицу, бормоча себе под нос: – Ну раз синяки украшают мужчину, так и быть, вернусь в школу.

Как ни странно, я успел на второй урок, на мою любимую литературу.

То есть на всё про всё – на конфликт с Кощеем, на тётю Клаву и на Петра – я потратил не больше получаса, а столько всего произошло! Как говорит байкер Толян, время летит неумолимо, даже на «Харлее» за ним не угнаться. Но оно замирает, когда набираешь скорость!..

Горбуньков вытаращился на меня и с трудом выговорил:

– В-вот эт-то да-а!..

– Без комментариев, – парировал я. – Давай так: ты меня ни о чём не спрашиваешь, чтобы мне не пришлось придумывать умные ответы на глупые вопросы.

– А п-почему г-глупые? – не отставал Горбуньков.

– Да откуда я знаю? – разозлился я. – Это же твои вопросы!

– Т-так я же ничего п-пока не с-спро-сил, – удивился Горбуньков.

– Чего пристал? – огрызнулся я. – Тебе что, делать нечего? Звонок прозвенел, пошли в класс.

Несколько ребят уставились на меня, точнее, на мой синяк, но спросить ни о чём не успели, потому что появилась Алина Николаевна, наша учительница литературы. Она молодая и красивая. У неё двое детей – двухгодовалый Валька и полугодовалая Манька, и весёлый муж Вадик.

Однажды у неё спросили:

– Почему вы не уходите в декретный отпуск?

«В России право на материнский отпуск, – это я вычитал в Интернете, – регулируется Трудовым кодексом Российской Федерации. «Декретом» называют дни дородового и послеродового отпусков. А также отпуск по уходу за ребёнком до полутора лет и отпуск по уходу за ребёнком с полутора до трёх лет».

– С какой стати? – возмутилась Алина Николаевна.

– Так ведь сможете не работать и сидеть с детьми. Будете воспитывать их!

– А кто вас литературе научит? – ответила она. – Пушкин?

И ни в какой декретный отпуск не ушла.

– Ваня! – ужаснулась Алина Николаевна. – Что с твоим лицом?

Все повернулись и посмотрели на меня. И Лена тоже. Сердце у меня запело птичкой.

Как-то раз Пупс остановил меня во дворе и сказал:

– Никогда не следует торопиться с выводами, Ваня. Понял?

Я это почему-то запомнил, наверное, потому, что в тот момент бухгалтер говорил печально.

Что мне хотел сказать Пупс этим своим «не торопиться с выводами», я не очень понял. Он, скорее всего, намекал на то, что мама поторопилась ему отказать. Только бухгалтер мне всё равно не нравился, будь он трижды печальный. Во-первых, от него пахло отсыревшей бумагой и смеялся он очень громко, как будто ему и не смешно, а смеяться надо. Ну а про то, что он нудный, я уже говорил.

А вот про то, как я отношусь к запахам, я вроде ещё не вспоминал. Дело в том, что у меня очень чувствительный нос. И любой, даже очень слабый запах, я могу учуять за километр. Меня всегда радовали ароматы в полях, а запах, скажем, жареной рыбы я с трудом переносил, особенно когда Пупс готовил мойву. Он всегда её жарил по вечерам. И это был кошмар! Словом, в моей коллекции много неприятных запахов – всех не перечислишь.