Хей, Осман! - читать онлайн книгу. Автор: Фаина Гримберг cтр.№ 41

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Хей, Осман! | Автор книги - Фаина Гримберг

Cтраница 41
читать онлайн книги бесплатно

Женщины остановились, не зная, как им поступить. Они ведь были подданными этой царицы! Но и богиню боялись они оскорбить. И стояли на дороге, склонив головы... Но богиня слышала похвальбу царицы! И тотчас призвала своих детей — дочь-луну и сына-солнце, и стала сетовать, жаловаться:

- Дети мои! Эта царица оскорбляет вашу мать и вас вместе с вашей матерью! Накажите её, как найдёте нужным!..

И юноша-солнце и девушка-луна стремглав кинулись по небу на владения царицы. В это время сыновья её упражнялись на лугу в искусствах воинских. А дочери пряли в большом зале дворца. Юноша-солнце натянул свой лук... И тотчас прянули горячие, жаркие стрелы. Сыновья царицы начали падать мёртвыми. Женщины, стоявшие на дороге, увидели издали смерть сыновей царицы, бросились к ней с кликами ужаса. Царица и сама обмерла от ужаса, узнав о гибели своих сыновей! Но чрезмерная горделивость не покинула её. Закричала она, подняв лицо к небу:

- Ты, богиня! Ты жестокая! Ты приказала убить моих сыновей. Но у меня всё равно больше детей, чем у тебя! У меня остались ещё дочери!..

Лучше бы она не произносила таких вызывающих слов, несчастная! Тотчас прозвенела тетива серебряного лука девушки-луны!.. И дочери царицы стали падать мёртвыми... Одна лишь самая младшая из них успела выбежать из дворцовых ворот и побежала к матери. Девочка добежала к матери, припала к ней, спрятала лицо в складках её одежды... Царица обняла дочь, прикрыла обеими руками... Выражение ужаса крайнего исказило лицо женщины. Она поняла наконец-то, какое горе причинила себе и своим детям гордостью своей непомерной!.. Взмолилась она богине, матери юноши-солнца и девушки-луны:

- Даруй мне прощение, небесная прекрасная! Пощади хотя бы эту мою дочь! А я буду молиться тебе каждый день и каждый день приносить на большой камень, посвящённый тебе, венки из самых красивых цветов, и спелые плоды, и мясо ягнят!.. Спаси мою последнюю, мою теперь единственную дочь от гибели!..

Богиня, сама мать, тронута была материнским горем царицы. Крикнула богиня девушке-луне:

- Девушка-луна, дочь моя! Останови полет своей стрелы! Пощади единственную дочь царицы!..

Но было слишком поздно! Серебряная холодная лунная стрела уже летела неостановимо...

Вскрикнула девочка, последняя дочь царицы, забилась на руках у матери своей в предсмертных муках...

И вот уже мертвы все до единого дети несчастной царицы... Взглянула она на небо, подняв глаза. Но не осталось у неё ни слов во рту, ни слёз в глазах. Прижала она ладони к груди в мольбе немой, безмолвной... И дошла её мольба до богини. Исполнила богиня мольбу немую осиротевшей матери. Превратилась царица в каменное изваяние и навеки встала над дорогой прохожей-проезжей в виде скалы...

А богиня решила, что юноша-солнце и девушка-луна всё же слишком жестоко наказали царицу, истребив детей, ни в чём не повинных. И богиня придумала наказание и для своих детей, за их чрезмерную жестокость, - стали с той поры случаться затмения солнечные и лунные, когда лики солнца и луны затмеваются покровом тьмы...

Осман подходит к скале и быстро взбирается на верхушку большой головы царицы каменной. Ему немного страшно: а вдруг царица или её богиня древняя накажут его за это?.. Но страх даже и приятный, щекотный... Никаких богинь не бывает и никогда и не было! Есть лишь один Бог - Аллах! А эта скала - всего лишь скала. Ветры многих времён выщербили её, оттого она и сделалась сходна с фигурой женской... Зато с верхушки скальной далеко видно!.. Мальчик прикладывает ладошку ребром над бровями...

Там, далеко-далеко, город - касаба! Башня минарета видится маленькой-маленькой, далёкая. Мечеть вздымается угловато, прямоугольно, узорно; маленькая-маленькая, далёкая...

Страшная гибель детей древней румийской правительницы не ужасает мальчика. Он уже знает, что такое смерть насильственная, что такое убийство! Но в этой гибели одновременной множества братьев и сестёр всё же чуется ему нечто страшное. Нет, страшна не смерть, не убийство; страшно отчего-то ему лишь то, что смерть, гибель-погибель явилась свыше, с высоты, неотвратимая... Роковая!.. Если бы он знал, сколько его потомков погибнет неизбывной роковой смертью, - борьба за власть большую, плата за величие большое... Но ведь так ведётся во всём мире! Большая власть, большое величие не даются даром. Зачастую приходится идти дорогами козней, путями смертей, даже смертей братьев... Но до этого ещё далеко. Осман ещё счастлив мечтаниями детства. И ещё довольное время пути его будут чисты и свободны...

Мальчик спускается со скалы, цепляясь ловкими руками за выступы, ступая ловкими ногами в щербины - морщины щёк царицы, застывшей в горе своём вечном... Он бежит по холмистой земле над дорогой большой... Вперёд, вперёд!.. Прибежать бы в сказочное далеко, совсем куда-нибудь!.. Или хотя бы до города - до касабы - добежать... Он знает, что всему этому нет возможности, но всё равно летит, мчится стремглав... Пастухи замечают этот детский бег сына своего вождя...

- Хей! Дур! Дур! - Эй! Стой!.. - раздаются окрики...

Он останавливается с разбега, легко переводит дыхание. Идёт вниз, ленивой походкой спускается, бросив руки вдоль тулова; но идёт не на дорогу, а в противную сторону, где уже грудится большое стадо овечье...

Эти стада большие - овец и поменьше - козьи - они все будто живое мерило текучего времени. С ними не надобно ни водяных, ни песочных часов. С ними время делается простым и живым. И возможно тронуть время руками, запустить пальцы в это кудрявое густое руно времени... Потомки потомков подданных Османа и сегодня пасут стада на пастбищах этих краёв, этих земель... И время прыгает козлёнком, скачет резвым ягнёнком, переступает медлительной овцой курдючной, наставляет круторогое своё чело, будто козел - самец зрелый...

Бродят, пасутся овцы. Тонкими подвижными губами захватывают растения пастбищ, душистые растения. Перемалывают зубами грубые стебли. Шершавыми языками чуют терпкий вкус, а ноздрями - пряный дух. Козы шерстистые, будто плащами шерстяными бахромчатыми покрытые, идут, гремят колокольцами, привязанными на шеи, подвижными. Рыжие, чёрные, черно-белые пятнистые козы... Пастухи удерживают посохи пастушьи, перекинув, раскинув на плечах, удерживают руками, согнутыми в локтях... В холодное время, когда осень придёт прохладой, метят овец; выщипами из ушей овечьих, серьги вставляют в уши овечьи, разного вида, серьги-метки; чтобы знать, различать, чьи овцы, кому принадлежат... В жару летнюю нельзя овец метить - уши загноятся у них... Кормилица рассказывала, что в прежние времена все стада были общие, всему роду принадлежали. Но уже давно такого нет. У одних семей во владении больше овец и коз, у других - меньше...

Шерсть овечья посверкивает в ярких солнечных лучах. Но она всё равно грязная, колючки в ней застревают, травинки, помет. Когда остригут овец, женщины долго будут мыть шерсть. А самая лучшая шерсть выходит после осенней стрижки...

Овцы большими отарами ходят. Но это только со стороны может показаться, будто без всякого порядка ходят овцы. На самом деле перегоняют их с пастбища на пастбище, очерёдность соблюдая; чтобы не стравить всю траву в беспорядочном пасении. Летом овцы пасутся целодневно, иногда только отдохнут от еды, да на водопой их гоняют, чтобы не только ели, но и пили...

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию