Россия, кровью умытая - читать онлайн книгу. Автор: Артем Веселый cтр.№ 19

– Не горячитесь, земляки. Я вам сейчас все это объясню… Оружие мы раздаем дорогим нашим революционным войскам и с приветом отправляем их на Ростовский фронт. На Дону против революции восстали генералы, офицеры, юнкаря. На Дону война идет на полный ход. Нам не сдадите оружие, поедете дальше в Кубанскую область, там вас все равно полковник Филимонов разоружит.

– Какой такой полковник? Душа из него вон. Мало мы их покувыркали?..

– Тут дело простое – у нас власть советская, а у казаков власть кадетская… Дон, Кубань и Терек большевиков не признают… У нас – совдепы, у них – казачий круг и самостийная рада. Они дрожат над кучкой своего дерьма, а мы кричим: «Вся Россия наша…» Филимонов есть войсковой атаман кубанского казачества. Он спаривает войсковой круг с радой, рада Кубанская сговаривается о чем-то таком с Украинской радой, но мы раз и навсегда против всей этой лавочки… Нам с ними так и так царапаться придется. Сейчас, ничего не́ видя, и то бои кругом идут: на Тамани бои, на Кубани бои, на Дону бои… Как у вас титулованье? – спросил красногвардеец.

– «Господа», – ответили солдаты хором.

– Долой господ… По декрету полагается называть друг друга товарищем.

– Нам все равно, товарищ так товарищ, только бы вот недочеты полкового жалованья выдали да хлеба на дорогу…

Максим побарабанил согнутым пальцем по ящику с голосами и спросил красногвардейца:

– Выходит, зря голосовали мы?

– Зря, землячок.

– Как так?.. Не мог же целый полк маху дать?

– Вся Россия, брат, маху дала… Давно бы нам…

Паровоз заржал, разговор оборвался, и двери теплушек распахнулись навстречу городу.

Над крышами домов рвалась шрапнель, где-то совсем близко застучали пулеметы: с высокого закубанского берега восставшие казаки станицы Прочноокопской обстреливали город.

На перроне толкались красногвардейцы, одетые в вольную одежду и обвешанные оружием.

Эшелон медленно подходил к вокзалу.

Забитые пылью, задымленные теплушки – в скрипе рассохшихся ребер, в кляцанье цепей, в железном стоне своем – напоминали смертельно уставшую от большого перехода партию каторжников. Из теплушек на ходу выпрыгнули несколько солдат и, размахивая котелками, кинулись за кипятком.

– Бомбы! Бомбы! – завопил один из красногвардейцев, приняв котелки за бомбы, и – бежать… За ним, срывая с себя ремни и оружие, последовали и товарищи. Вослед им, подобен каменному обвалу, грянул хохот… Смущенные гвардейцы возвращались, разбирали и опять навешивали на себя брошенное оружие, подсумки с патронами, разыскивали потерянные калоши.

Встречать прибывший эшелон вылетел комендант станции в шинели нараспашку, с наганом в руке.

– Приветствую вас! – багровея от натуги, заорал он. – Приветствую от имени… от имени Армавирского Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов… Герои эрзерумских высот… Защитники дорогого отечества… Долой погоны! Сдавай оружие!

Кругом

серым-серо́. Ходи, Расея!

заорали, засвистали:

– Рви погоны!

– Ложи оружье!

– Галуны и погоны до-ло-о-ой под вагоны!

Столбы, заборы, стены были сплошь уклеены плакатами, декретами и воззваниями к трудящимся народам всего мира.

Всем , всем , всем !

Читай и слушай .

Все наружные отличия отменяются.

Чины и звания упраздняются.

Ордена отменяются.

Офицерские организации уничтожаются.

Вестовые и денщики отменяются.

В Красной гвардии вводится выборное начало.

Мир хижинам! Война дворцам!

Товарищи ! —

через горы братских трупов,

через реки крови и слез,

через развалины городов и деревень, —

руку, товарищи!

Штыки в землю!

Под удар – царей!

Под удар – королей!

Срывай с них короны и головы!

Пролетарии всех стран, соединяйся!

Фронтовики принялись срезать у себя погоны и нашивки, хотя многим и жалко было: тот младший унтер-офицер, тот фельдфебель, у кого кресты и медали – домой всякому хотелось показаться в полной форме.

На путях по вагонам сидели казаки и не хотели сдавать оружие. Красногвардейцы, в среде которых были и солдаты из понимающих, выкатили на мост пулеметы и поставили казакам ультиматум: «Сдавай оружие».

Гудки дают тревогу

народ бежит

казаки дрогнули

и сдались.

Со стороны города слышалось: «Ура! Ур-ра!» Откуда-то на шинелях несли раненых.

– Ну, что? Как там?

– Отбили.

– Велик ли урон?

– Бой был боем Турецкого фронта с пулеметным и орудийным огнем, трое суток без передышки. Будь они прокляты!

Максим отправился на поиски хлеба.

Воинские продовольственные лавки были разгромлены. Около заколоченного досками питательного пункта с аттестатами в руках бродили фронтовики. Горестно ругаясь, понося новые порядки и размахивая принесенными на менку рубахами и подштанниками, солдаты табунами шли на базар.

Хлеба не было ни на базаре, ни в городе. Обкрадываемые торговки на базар глаз не казали, а городские лавочники отсиживались за дубовыми дверями и, гоняя чаи, выискивали в священных книгах роковые сроки и числа.

На базаре было весело, как в балагане.

Спозаранок на пустых хлебных ларях, на солнечном угреве сидели солдаты, вшей били и, давясь слюной, про водку разговаривали: все уже знали, что на станции Кавказской счастливцы громят винные склады.

Через толпу пробирался бородатый красногвардеец – винтовка принята на ремень, на штык насажен кусок сала и связка кренделей. Молодые казаки остановили и окружили бородача.

– Купи, дядя, офицера?

– Какого офицера?

– Хороший офицер, нашей второй сотни офицер, но для беднейшего сословия вредный. Мы его пока заарестовали и содержим в своем эшелоне, под охраной.

– Зачем он мне?

– Расстреляешь.

– А вы – сами?

– Он перед нами ни в чем не виноват.

Пока разговаривали, один из казаков срезал у бородача со штыка и крендели, и сало, другой – вынул затвор из винтовки.

– Так не купишь офицера?

– Нет… Мы их и некупленных подушим, наших рук не минуют.

– Ну, прощай… А затвор-то у тебя где? Пропил?

Тот схватился – нету затвора.

– Отдайте, ребята…