Серебряные орлы - читать онлайн книгу. Автор: Теодор Парницкий cтр.№ 108

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Серебряные орлы | Автор книги - Теодор Парницкий

Cтраница 108
читать онлайн книги бесплатно

— Рим — это не Рим, Рим — это Константинополь. Величие империи — это величие не города, а особы. С тех пор как Константин равноапостольный перенес резиденцию величия из мерзостной столицы язычества на Босфор, в новый Рим, посвященный Христу, императорское достоинство непрерывно переходит от Константина Первого через Львов, Михаилов, Юстинианов к Василию и Константину Восьмому, ныне здравствующим августейшим императорам. Сказал ведь сын божий: "Одна паства и один пастырь". Так как же осмеливаются варварские германские короли кощунствовать, надевая на себя диадему и тем самым создавая вторую, самозваную империю? Что является источником соблазна для святотатственного разделения Христова стада? Ничего, кроме глупого учения, что величие Рима — это величие города, а не особы! Когда прекратится раз и навсегда доступ германским королям к Риму, навсегда исчезнет и разделение империи! А как преградить германцам дорогу на Рим? Есть два средства, одно из них я тебе открою, ученый латинист. Нужно навсегда вырвать из рук франков и саксов железную корону Королевства Италии!

— Значит, вы поддерживали Ардуина против Оттона Третьего и Генриха? — спросил Аарон.

От презрительного движения съежились под медвежьей полостью плечи грека. Даже не соизволил удивиться тому, что ирландец, который что-то слышал об Оттоне, может знать, кто такой Ардуин.

— Когда неожиданно буря перед самым пиршеством сорвет и сомнет в твоем саду самые прекрасные розы, ты увенчаешь голову чем придется, но при этом знаешь, что роз ничто не заменит. Действительно, мы поддерживали Ардуина, но только тогда, когда буря божьего гнева скосила роскошный цветок: Оттона.

— Не понимаю тебя. Из того, что я знаю об Оттоне, следовало, что именно он как можно теснее сплотил королевства Германии и Италии.

Аарон чуть не добавил: так тесно сплотил, что после смерти Хильдибалда уже не было канцлеров в каждом королевстве, а только один архилоготет объединенной империи: Гериберт. Но прикусил язык, вовремя сообразив, что тот, кто приезжает в Польшу прямо из Ирландии, не может ничего знать об этих делах.

Грек вновь снисходительно улыбнулся:

— Поживи Оттон дольше, он бы владел уже только одной Италией. Ты слышал что-нибудь о майнцском архиепископе Виллигисе? Перед самой смертью Оттона он намеревался поднять восстание всех германских племен против правителя, который отрекся от своего германского духа. И выбрали бы себе франки и саксы нового короля, наверняка того же Генриха, который сейчас ими правит, а Оттона больше бы уже из Италии за Альпы не выпустили…

— Но Италия тоже, насколько мне известно, взбунтовалась против Оттона.

— Верно сказано, но с бунтами италийцев быстро бы управились военачальники любезных господу самодержцев базилевсов…

с помощью послушной дочери империи — Венецианской республики. Впрочем, открою тебе еще одну тайну.

Аарон не без удовлетворения заметил, что прозрачный, с виду похожий на воду согревающий напиток обладает удивительной особенностью словно волшебным ключом открывать сокровищницу тайн Восточной империи.

— Слушаю тебя со вниманием, государь мой, — сказал он подчеркнуто торжественным, почти молитвенным тоном. "Чем большим будет считать меня простаком, тем больше я узнаю", — весело подумал он.

— То, что я сейчас тебе скажу, было тайной для многих, даже для самого Оттона, но не для Герберта-Сильвестра. Тот много знал, слишком много. Да, это был по-пастоящему опасный враг.

— А тайна? Какая же тайна? — воскликнул Аарон, с трудом сдерживая возмущение, которое вызвали в нем слова грека о Герберте-Сильвестре.

— А такая тайна, что большинство бунтов в Италии против Оттона были задуманы в зале Девятнадцати акувитов в Большом дворце Константина на Босфоре.

— Не понимаю, — совершенно искренне удивился Аарон. — Ты же сам сказал, что эти бунты должны были подавить именно военачальники базилевсов. Только что назвал Оттона роскошной розой, как будто он мил был тебе и твоим повелителям. Зачем же поднимать бунты против того, кто мил тебе и в довершение ко всему — как ты говоришь — тут же подавлять их?

— А затем, чтобы этому милому преподнести большой свадебный подарок в виде подавленных бунтов. Затем, чтобы Оттон понял, что без поддержки базилевсов он лишится железной короны Италии, так же как и германской короны.

— А разве базилевсы помогли бы Оттону подавить бунты и в германских землях?

Грек взглянул на Аарона с безграничным презрением.

— Я ошибался, считая тебя необычайным чудом в море латинской темноты. Неужели ты так туп? Ведь я же сказал тебе, что в том-то все и дело, чтобы король Италии не был одновременно германским королем. Пусть бы германцы свободно выбирали себе королей, пусть бы грызлись между собой лотаринги, франки и саксы, пусть бы истекали кровью в походах против славян или венгров, лишь бы за Альпы ни ногой. За Альпами уже правил бы Оттон, женившийся на сестре базилевсов, правил бы как король Италии с титулом младшего императора, и достаточно сильный, чтобы с помощью наших военачальников и Венеции не пустить германцев за Альпы, и в нужной мере слабый, чтобы выступать против нашего оружия.

— С титулом императора, говоришь? Но ведь ты только что возмущался разделением императорской власти.

— Я говорил о раздвоении империи. Она была бы едина, монолитна, неделима, пусть императоров было бы и трое, как ныне двое: угодный господу самодержец базилевс Василий и угодный господу самодержец базилевс Константин. Величие священной императорской особы покоится на сущности и мощи власти, а не на названии власти. Что из того, что короля Италии называли бы угодным господу самодержцем базилевсом Оттоном? Власть его по сути и мощи своей была бы властью варварского крохотного короля: повелевал бы из Павии или Вероны лангобардским графам, а может быть, и тосканским…

— Не из Рима?!

Грек вновь глотнул прозрачной жидкости.

— Холодно, — сказал он, передернувшись, видно, напиток был неприятен на вкус.

— Разумеется, не из Рима! — воскликнул он, пряча бутылку под медвежью шкуру. — В Рим бы ему разрешалось приезжать на праздник Ромула или в день святого Петра. Впрочем, я думаю, если бы базилисса родила Оттону наследника, если бы сын этот рос истинным греком, если бы оказалось, что Королевство Италии преданно и мудро служит константинопольским базилевсам — то… то, может быть, и позволили бы Оттону перенести свою столицу из Павии в Рим: чем бы это вредило, если бы он устраивал торжественные шествия с Авентина на Капитолий… если бы воображал, что он Август, Траян или Константин?! Лишь бы германцы не пришли из-за Альп…

Аарон даже по грудь высунулся из медвежьей полости. Приблизил лицо к самой лоснящейся, черной, курчавой бороде грека. Пристально взглянул ему в глаза.

— Ты столько мне рассказал, разреши, сейчас я кое-что тебе скажу, — прошипел он сквозь зубы. — Предвечная мудрость смилостивилась над Оттоном и, забирая его к себе, избавила от унижений, которые вы ему готовили. Но если бы он не умер, вы бы все равно немногого добились: примирился бы Оттон с германцами, саксонская кровь его воззвала бы к племени отца и деда, и он сам бы вновь привел против вас германцев из-за Альп… А может быть, не только германцев, привел бы и патриция Болеслава, верного друга, с могучей дружиной…

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию