Предания о самураях - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс С. Бенневиль cтр.№ 92

О юноше говорили долго. Хёсукэ, как каро, теперь находился в самом центре жизни. Бремя дома Огури всей тяжестью легло на плечи этого вдумчивого человека. Дайхатиро, хотя был на несколько лет его моложе, разделял мнение и разочарование своего старшего брата. Таким образом, многое в их жизни зависело от ситуации текущего дня. В их среде случай харакири считался по меньшей мере таким же громким поступком, как и конечный успех. Иссики крепко прижились в Камакуре и Киото. Только сильная буря могла пошатнуть этот влиятельный дом или очистить от них небо. Икэно Сёдзи проявлял больший оптимизм. Он отличался качествами, присущими деятельным мужчинам. Никто не мог сравняться с ним в бою, он обладал завидным хладнокровием и прекрасной реакцией на тактическую возможность, предоставляемую ему противником. Сукэсигэ опирался на его способности командира. Причем из этой жизни он извлек радость грамоты. Ему было чуть за 30 лет от роду. С одинаковым удовольствием он перебирал труды китайских стратегов, авторов книг об искусстве войны, ки или хроники кровавых схваток на территории самой Японии. Он мог также увлечься работами Моси (Мэнцзы), которым отдавал предпочтение по сравнению с Коси, а также комментариями японцев-современников. Идеи буддистской секты Дзэн вдохновили поколение вдумчивых самураев поздних времен Асикага и Токугава. Праздные религиозные размышления этих мужчин привлекали мало, не могут они найти заметного места в соперничестве людей наших дней. По этой причине они отказались от буддизма, а по большому счету мужчина Японии по своей сути слишком тщеславный человек, чтобы признать какую-либо всеобщую высшую власть при его постоянной вере в ками или очеловеченные божества, а также обожествленных людей своей собственной национальности. Нравственную лакуну при этом заполнили китайские мудрецы с их простыми и прагматическими учениями. Теперь, осведомленные о конъюнктуре, сложившейся в мире политики, все трое страдали от предчувствия чего-то дурного, если им придется втянуть Онти Таро в беды дома Огури. Представители дома Нанко (Кусуноки) последнего поколения в лице Мицумасы кокетничали с обеими сторонами и пользовались кое-каким доверием. Наряду с ними существовал клан Нитта. За исключение сына Ёсимунэ по имени Кадаката его члены присоединились к клану Камакура и поступили на его службу. Судьбу Онти Таро можно было бы спокойно поручить их заботе. Ответ Таро на такие предложения был простым: «По распоряжению Обамэ Таро присоединился к рото Огури. Личность моего брата Сёдзи так же дорога Таро, как его собственное тело. Если ему причинят увечье, то это случится потому, что Таро не было и он не мог вмешаться или нанести упреждающий удар. Если его дружеское общение надоест или закончится, тогда он найдет себе дорогу к Мияко. Ворвавшись во дворец Сёгуна, Таро задушит его собственными руками, как он задушил одзару (крупную обезьяну). Прошу, милостивые государи, пересмотреть ваше решение». Какой ответ мог последовать на такую прямую реплику, после которой, как они знали, обязательно последует обещанное практическое действие? С ними Таро грозила меньшая опасность. Все радостно обняли юношу, и о расставании больше никто даже не заикался.

В порту Увадзима провинции Иё сэндо доставил их на берег. Для них как паломников лучшего места, чем Сикоку, не сыскать. С находящимися на этом острове восьмьюдесятью священными местами он соперничает с Ямато и Кии по числу его омаири и побирушек. Здесь они не привлекли ни малейшего внимания, но и ничего не узнали о своем господине. Путешествуя по острову, они подошли в верховье реки Ёсиногавы и прошли по ее течению до провинции Тоса. В месте впадения этой реки в более полноводную Камиямагаву находилась деревня под названием Кономура. Краем уха они как-то услышали, что здесь располагается популярный курорт для странствующих паломников, куда стягиваются любители паразитического образа жизни. Посетители этого места постоянно менялись, не задерживаясь надолго. Добрались они сюда, когда день уже клонился к вечеру. Перед ними возник транспарант с надписью:

Любой приезжий, будь он издалека, места поближе или из соседнего уезда; принадлежностью к военной касте либо купец; здесь все получат приют. Кономура

Коно Ситиро Уэмон

1 год двенадцатого месяца эпохи Оэй (март 1405 года)

Таро прямо на дороге заскакал от радости. Хёсукэ, пристально изучивший надпись на транспаранте, несколько нахмурил брови. «Соизвольте Таро-доно поделиться своей радостью со всеми нами. Эта надпись нам не совсем понятна». Таро, взмахнув ногой, поставил ее большой палец на иероглиф и ответил: «Прошу, милостивые государи, обратить внимание на окончание вот этой строки. Оно практически не согласуется с началом. Ноги и желудок Таро, а также его глаза прекрасно знают значение этого слова «приют». Первое со временем вышло из употребления, второе просто не употребляется. Чем больше торопишься подкрепить то и другое, тем быстрее придется лечить их. Таким образом, Таро с удовольствием поделился своей радостью с остальными попутчиками». Эти остальные по достоинству оценили его проницательность, одного только Хёсукэ не все в его выводах устроило. Мимо по дороге проходил селянин. На плечах у него висел дождевик, соломенная шляпа покачивалась на спине. Без мотыги или лопаты он выглядел так, будто возвращался из путешествия. Хёсукэ подозвал его. «Обратите внимание на эту надпись, добрый малый: что означает это слово «хэнро» для самых разных мужчин? А кто это Коно из Кономуры?» Перед жрецом и самураями этот селянин распластался на животе. «С трепетом и почтением: это дело объясняется совсем просто и, вероятно, во многом с определенным смыслом. Наш остров Сикоку многие считают святой землей. Именно здесь Кобо Дайси открыл на Дзудзусане величайшие из своих храмов Котохиры. Здесь замыкается полный круг паломничества по восьмидесяти восьми святым местам. Существует множество видов и классов паломников. Кто-то считается обыкновенными попрошайками, изгоями, бездельниками. Таких называют дзёхэнро. Они редко покидают этот круг, находя свою жизнь простой и вполне сытной. Многие приходят сюда с попутчиками, с супругой, с братом или другом. Они верят в Бога, но ищут разнообразия в рутинной жизни, посвященной тяжкому труду. Завершив паломничество, эти добропорядочные земледельцы и купцы возвращаются в свои далекие дома, чтобы всю оставшуюся жизнь рассказывать о своем путешествии и удивлять своих соседей. Такие паломники сюда больше не возвращаются. Их называют тюхэнро; считается так, что их пожертвования невелики, однако они берут своим числом, и при незначительных личных пожертвованиях монастыри получают большой доход. К гэхэнро относят тех, кто путешествует налегке, движимый религиозными мотивами и ради собственного удовольствия. Они жертвуют щедро и получают соответствующий радушный прием. Что же касается самого Коно-доно, то изначально его семья принадлежала к военной касте, однако его предок отказался от привилегий самурая в пользу состояния благородного земледельца (госи). Все земли в округе принадлежат Коно-доно. Жители сорока трех деревень подчиняются его распоряжениям. Благодаря его преданности Будде на протяжении многих лет паломникам-буддистам предоставляется пристанище и угощение. Качество того и другого у нас отменное. Ах да! Угощение! Те, кто входят на кухню Коно-доно, получает возможность познать вкус трапезы от Гокураку из Амиды. Это может подтвердить Таросаку. Милостивые государи приглашаются пожить у нас». Вопросов у наших путников практически не оставалось. Они же на самом деле совершали паломничество. И совершенно определенно соответствовали определению Коно-доно.