Дети призрака. Наследник - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Анисимов cтр.№ 5

– А вы, батюшка, на поминки не останетесь?

– Не гоже мне за одним столом с бандитами пировать. – Ответил разжалованный священник. Водитель тронул с места и больше вопросов не задавал.

* * *

Провинциальный русский городок Глухов неспешно купался в лучах теплого безветренного заката. Те, кто кончили работать, не спеша двигали домой. На небольшом скверике, возле двухэтажного домика Руфины Абрамовны Меджрицкой, бабки кормили голубей и выгуливали внуков. К Руфине Абрамовне тоже пришли ее «внуки» – ее бывшие воспитанники. Скоро они сдадут последние экзамены и разъедутся кто куда, а пока навещают бывшую директрису каждую неделю. А с тех пор, как у нее отказали ноги, выносят гулять. Вот и сегодня ее в кресле-каталке вынесли на улицу. Вынесли шесть рослых парней, и три девушки, которых в этом году поглотит настоящий, реальный мир. Тот, что начинается прямо за забором ее детского дома. Руфина Абрамовна уже несколько лет там не работает, а самой не верится. Тридцать семь весен, тридцать семь зимних месяцев и столько же осенних она оставалась настоящей мамой сотни мальчишек и девчонок, родных мам по разным причинам не знавших. Поэтому и они приходят к ней не по принуждению, а как к родному человеку за теплом и лаской. И она по-прежнему и того и другого отпускала вдоволь. Она и думает только о них. Каково придется ее воспитанникам в стане людей? Вот и эти парни, на руках спустившие ее в кресле на прогулку, каждый день посещают город, и забор для них, лишь ограда от бестолковых прохожих. Но мудрая старая еврейка понимает, что это далеко не так. Забор детского дома пока служит им стальным щитом от всего жестокого, черствого и эгоистичного. Это они здесь, за забором «Все за одного». А там снаружи «Каждый сам за себя». Там снаружи придется скалить зубы, чтобы самого не укусили. Много чего придется «ТАМ СНАРУЖИ», за этим забором детства.

– Руфина Абрамовна, вы сегодня «Комсомолку» читали? – Спросила Маша Кулакова – девушка с челкой на манер моды первых сталинских пятилеток.

– Не успела, Машенька, а что там пишут? – Ее бывшие воспитанники до сих пор были уверены, что она по утрам прочитывает все центральные газеты и местную «Новости Глуши». А она уже далеко не каждый день берет газету в руки: – Так, что же там уже пишут детка? – повторила она свой вопрос.

– Странные вещи пишут, Руфина Абрамовна. Оказывается грузинские и молдавские вина отрава! И правительство запрещает ввозить их к нам. Я, по винам не специалистка, но практику прохожу в городской больнице. Алкашей каждый день откачиваем. Но чтобы они грузинским или молдавским вином травились, ни разу не слышала. В основном пьют ядовитую техническую дрянь, которую на спиртах делают. Вот и травятся.

– Вот ты о чем девочка. – Задумчиво проговорила бывшая директриса приюта сирот: – Это я по радио тоже слышала. Даже выступление главного санитарного врача застала. Он и рассказывал про яды в винах наших вечных поставщиков. Стыдно мне за него…

Молодой человек в бейсболке цветов российского флага проблему видел по-иному:

– Руфина Абрамовна, а с другой стороны, эти черные ради своей наживы на все готовы. Я, например, вполне допускаю, что они вино разводят до неприличия. Иначе откуда ему взяться в таком количестве? Согласитесь, Руфина Абрамовна, пора за этих чурок браться. Пускай убираются домой. Здесь наша земля. Надо чтобы на русской земле жили русские.

Руфина Абрамовна сухими старческими руками резко затормозила колеса своего кресла. Ребята пытались катить его по инерции, но поняв, в чем дело, прекратили. Лицо Меджрицкой выражало крайнюю степень волнения. Она внимательно посмотрела в лицо парня. Заметила круглый значок. На белой эмали стояли три буквы «РДР». Протянула руку, ткнула в значок и спросила:

– Очередная организация «за чистоту расы»? – Парень ничего не сказал, но густо покраснел, Не дождавшись ответа, Меджрицкая заговорила, подбирая слова, как подбирают камни для драки:

– Сергей Ракошин и это ты, которому я, таки, ставила же пятерки за разбор прозы великого Лермонтова. Тогда почему же ты меня, старую еврейку, не сбросишь в первую попавшуюся яму, а катаешь по скверу. Если же на этой земле кроме русских никто не смеет жить, таки убей меня!

– Ну, зачем вы так, Руфина Абрамовна… – Смутился парень: – Вы это совсем другое дело. Вы наша…

– Это я для тебя «наша». А для твоих единоверцев, тех, кто таки не знает, что я почти сорок лет билась за сирот и их право выходить из интерната полноценными же гражданами страны, что я таки кормила вас и на свои деньги, тратя всю зарплату на продукты. Потому мне, таки, не наплевать умрут ли русские сироты с голоду, или я смогу их хоть немного подкормить…. Для черносотенцев, которые это не знают я, таки, просто старая жидовка, отнимающая пенсию у пенсионерки русской.

– Он же про кавказцев. – Уточнила Маша, стараясь опустить тему на тормозах. Но реакцию ее слова возымели обратную:

– Все, таки с меня хватит. Везите меня домой, и чтобы, таки я вас больше у себя не видела!

Проказами большего наказания ребята заслужить не могли. Отлучение от дома бывшей директрисы воспринималось как черная метка на нравственности молодого человека. Таких в детдоме сторонились. Поэтому неудивительно, что юноши и девушки набросились на Сергея, и тот ретировался. Остальные умалили Меджрицкую столь жестоких санкций к ним не применять. Руфина Абрамовна смилостивилась, и разрешила своим бывшим воспитанникам, занести ее вместе с креслом назад в квартиру.

* * *

Обычно на дорожках парка подмосковного «Дома Творчества» после ужина наблюдалась оживление. Литераторы старшего поколения совершали вечерний прогулочный моцион те, что помоложе, направлялись к бару, представители среднего поколения спешили к бильярдной или, перед тем как уединиться в своих номерах и творить очередные нетленки, оживленно беседовали на пяточке у главного входа. Сегодня же территория дома творчества словно вымерла. Ни в баре, ни бильярдной, ни в парке никого – литераторы затаились по своим номерам и на улицу носу не казали. Слух о том что на писательском кладбище хоронят солнцевского авторитета, а вечером в доме творчества намечается поминальный сходняк бандитов, разнесся еще днем, Местный бар солнцевские братки облюбовали давно, и к небольшим порциям подобной публики литераторы привыкли. Но массового схода бандитов в своем заповеднике они еще не проходили, и, не сговариваясь, решили держаться от греха подальше. К семи вечера в ворота один за другим, стали закатывать лимузины и джипы. Из салонов иномарок неслась громкая музыка и еще более громкий мат. Прибывшие господа не ссорились, а лаялись по привычке, поскольку их речь на девяносто процентов состояла из мата, и лишь оставшиеся десять несли смысловую нагрузку. Выбравшись из авто, они сразу же направлялись в бар и по хозяйски размещались за столиками. Барменша Марина с бледным напряженным лицом расставляла перед гостями стаканы с водкой и бутерброды с красной рыбой. В баре курить не полагалось, но курили все, и она замечаний не делала. Хозяйка стойки прекрасно понимала, что и так рискует каждую минуту. Одно неосторожное словцо могло сделать ее пожизненным инвалидом. Парни оживленно беседовали, но к водке никто не прикасался. Внезапно все замолчали и повернули головы к дверям. На пороге возникли двое. Невысокий человечек с бледным лицом, лишенным признаков мужской растительности и облаченный в куртку на несколько размеров больше, чем требовала его миниатюрная фигурка, ухватил под руку молодого человека на голову выше себя. Юноша был одет в великолепный темный костюм, а его крепкую шею украшала золотая цепь, способная удержать взрослого терьера… Коротышка схватил с ближайшего столика стакан, протянул его юноше, затем взял другой для себя, и тяжело оглядев присутствующих, зловеще произнес: