Запретные страсти великих князей - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Пазин cтр.№ 14

Нападавшего так и не нашли и, судя по всему, не очень-то и искали. Более того, это дело старались поскорее замять. Никакого следствия по поводу ранения Охотникова не было. Однако ходили слухи, что к этому инциденту причастен младший брат императора Константин. Он якобы тоже был влюблен в Елизавету Алексеевну и из ревности приказал покончить с ее любовником. Однако это маловероятно – у Константина были совсем другие пристрастия. Скорее всего, Константин или другие близкие императору люди, не желая, чтобы Александр носил рога, наняли наемных убийц, чтобы те зарезали влюбленного офицера.

Охотникову так и не удалось поправиться после предательского удара кинжалом. Состояние осложнялось прогрессирующей чахоткой. Через месяц он был уволен в отставку по болезни, а через два с половиной месяца скончался от полученной раны. (Загадка в том, что в собственноручных записках Елизаветы Алексеевны нет ни намека на ранение Охотникова от рук наемных убийц. А вот то, что он болен туберкулезом, она знала еще с 1803 года. Возможно, что он скончался от банальной чахотки, а версия о покушении придумана впечатлительным историком Николаем Михайловичем.)

Теперь уже ни от кого не таясь, плюнув на условности, Елизавета Алексеевна снова посетила дом Охотникова в вместе со своей сестрой. Очевидцы рассказывали, что она долго стояла на коленях перед гробом покойного, молилась и плакала. Поднявшись с колен, она поцеловала Алексея в лоб и удалилась. Его похоронили на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры. Прямо как в песне поется: «Кавалергарда век не долог…»

Елизавета Алексеевна через месяц после покушения на Охотникова родила девочку, которую назвала Лизанькой. Малышка прожила всего два года и была похоронена рядом с первым ребенком императрицы, Марией, в Благовещенской церкви той же лавры. Спустя шесть месяцев после кончины Охотникова Елизавета соорудила на могиле своего возлюбленного мраморный памятник. Он изображал плачущую женщину на скале перед урной; рядом находилось разбитое молнией дерево. Надпись на урне гласила: «Здесь погребено тело Кавалергардского полку Штабс-ротмистра Алексея Яковлевича Охотникова, скончавшегося января 30 дня 1807 года на 26 году от своего рождения». Он и сейчас там стоит, несмотря на то, что со времени трагедии прошло ровно двести лет. Современники рассказывали, что императрица часто навещала могилы своих дочек в Благовещенской церкви, от которой до могилы Охотникова было рукой подать. Она срывала растущие на его захоронении анютины глазки и брала с собой на память. Трагедию, которую пережила Елизавета Алексеевна, трудно передать – гибель любимого человека, а потом и смерть рожденной от него дочери. Императрица горевала страшно.

Потом ее еще не раз интересовали некоторые свитские офицеры (время лечит), причем это ясно отражалось на их карьере. И отражалось самым парадоксальным образом. Если кого-то из них Александр I отсылал от двора в какой-нибудь дальний гарнизон, то другого повышал в чинах, отмечал наградами, чтобы окружающие не думали, что он ревнует. Теперь императрица предоставила Александру Павловичу полную свободу действий, не ревновала и не пилила за измены.

Император был глуховат на одно ухо (как-то раз при Павле I в Гатчине он стоял близко к стреляющим пушкам). Он был красив – не зря скульптор Орловский изобразил его в виде ангела на Александрийском столпе. К лицам своей свиты он обращался почти с фамильярной добротой, к пожилым дамам – с почтением, к молодым особам – с безграничной грацией, с тонким, чарующим взглядом. Прогрессирующая глухота заставляла его наклонять голову, при этом в глаза бросалась обширная плешь. Этот недостаток петербургские модники тут же превратили в достоинство, и в моде тут же появилась прическа «а-ля император»: высокий лоб и бакенбарды. Склоняющий перед дамами голову император – как можно в него не влюбиться! И Александр пользовался этим вовсю! Он не был бы собой, если бы перестал замечать вокруг себя хорошеньких женщин. Женщины были без ума от Александра – голубоглазый, светловолосый, умевший сочетать величественность с очаровательной простотой в общении. Он был признан самым элегантным монархом Европы. А еще его называли «первым любовником Европы». В основе его отношений с дамами лежал нарциссизм, самолюбование, желание нравиться и очаровывать. При этом если у него иногда не получалось «шармировать» очередную «мамзель», то он не очень-то на этом и настаивал.

В Вене он пользовался ласками множества женщин, но особенно приударял за графиней Юлией Зичи, княгиней Эстергази и принцессой Леопольдиной Лихтенштейн. По Вене ходила тогда такая острота: «Баварский король пьет за всех, вюртембергский король ест за всех, а русский царь любит за всех». В Варшаве он затащил в постель Софью Замойскую и еще многих молоденьких полек. Вообще, по замечанию мемуаристов, Александр I «ради развлечения любил делать утренние визиты дамам, не предупреждая их заранее», и заставал их то в «китайском капоте», то с «непричесанными волосами». Оригинальный был человек этот император! Представляю, как смущались женщины, когда он заставал их без макияжа и непричесанными! А может, он и не уходил от них до утра? В Петербурге Александр I особенно «отмечал» княгинь Варвару Долгорукую и Софью Трубецкую; актрис Жорж и Шевалье. Забрасывал цветами и дорогими подарками жену историка Карамзина Екатерину Андреевну. «Вполне возможно, что с названными русскими и не русскими красавицами Александр I не только кокетничал и любезничал, но и имел близкие отношения», – пишет современный беллетрист. Имел, и еще как имел! Любовные похождения Александра были чрезвычайно многочисленны, и в своих чувствах он был очень непостоянен. В 1908 году в Лондоне вышла запрещенная в России книга «Александр I, его личность, правление и интимная жизнь». В ней утверждалось, что серьезную конкуренцию Марии Нарышкиной составляла графиня Бобринская. Она была женой одного из внуков графа Бобринского. Своеобразный роман у Александра I случился с Анной де Пальмье. Будучи взрослой, 34-летней дамой, она привлекла внимание 29-летнего императора. Александр стал демонстративно проезжать мимо ее дома и, увидев ее в окне, учтиво кланялся и улыбался. Так продолжалось целую неделю. Анна де Пальмье была помимо того что девицей, так еще и мужененавистницей. Она задернула шторы на своих окнах и перестала отвечать на поклоны Александра. Еще через неделю любвеобильный повеса понял, что Анна не хочет отвечать на его призывы, но в соседнем окне заприметил молодую пригожую купчиху Бахарахтову и «удовлетворился» ею. Конечно, обо всех связях императора не расскажешь – так много их было. Вероятно, он и сам не помнил имен всех своих кратковременных любовниц. А. Герцен сказал, что он любил всех женщин, кроме своей жены.

Для себя же Александр вывел кредо: «Я виноват, но не до такой степени, как можно думать. Когда домашнее мое благополучие помутилось от несчастных обстоятельств, я привязался к другой женщине, вообразив (разумеется, ошибочно, что теперь ясно понимаю), что поскольку наш брак заключен по соображениям внешним, без нашего взаимного участия, то мы соединены лишь в глазах людей, а перед Богом свободны…» Ошибался, оказывается, Александр Павлович, но поздно это осознал…

Постепенно Александр I стал впадать в мистицизм. Перелом произошел в 1819 году. К 1822 году относится его разговор с одной француженкой, которая рассказала ему об увлечениях своего короля. «Как… в шестьдесят семь лет у… Людовика XVIII – любовницы?!…Мне сорок пять лет… Я все это бросил». В общем, нагулялся парень.