Дочь Сталина - читать онлайн книгу. Автор: Розмари Салливан cтр.№ 93

Уэсу потребовалось некоторое время, чтобы набраться смелости и вступить в противостояние со Светланой, но, в конце концов, он спросил: «Ты собираешься что-нибудь делать с этим?» Она почувствовала, что за этим вопросом стоит Ольгиванна и пришла в ярость: «Диктаторы вечно вмешиваются в личную жизнь других! Такова натура диктаторов на всем земном шаре». Эти слова явно передали разозленной Ольгиванне.

Когда они, наконец, поехали назад в Аризону, Светлана вдруг вспомнила, почему полюбила Уэса. Вдали от Талиесина он становился легким и милым, болтливым и шутливым, внимательно относился к ней. Уэс вел машину сам и не так быстро, как он обычно привык. Светлана решила, что он думает об их ребенке. Теперь она поняла, что проблема в том, что Уэс был в рабстве у Ольгиванны и во многом с ней соглашался. Эдгар Тафель, который работал в Талиесине, замечал: «Уэс Питерс дожил почти до шестидесяти лет и не имел ни одной мысли и ни одного чувства, по поводу которого не консультировался со своей хозяйкой». Светлана была поражена, когда поняла, что этот красивый импозантный мужчина «боится маленькую старую даму с морщинистым, как пергамент, лицом».

Они с Уэсом решили перестроить свою маленькую квартиру, чтобы было где разместить будущего ребенка. Светлана мечтала о маленькой кухоньке и ванне, но он сказал, что все это не нужно и не будет соответствовать стилю. Они постоянно ругались из-за этих нововведений, он отвергал ее предложения, и она была поражена, каким упрямым он может быть. После трех месяцев работ, выполненных учениками братства, которые никогда не получали никакой оплаты, Светлане выставили счет на 30 тысяч долларов — ту самую сумму, которую поселение требовало с ее Благотворительного фонда.

Светлана выдержала зиму, во время которой дела шли все хуже и хуже. Отвергнув очередное требование Талиесинского братства о ежегодных пожертвованиях, она обнаружила, что архитекторы сторонятся ее. Светлана находила утешение в нескольких людях вне Талиесина, которые терпеть не могли общину так же, как она сама. Ольгиванна решила, что Светлана распространяет о ней сплетни, которые вредят ее репутации. Одна из их ссор переросла в настоящую битву, в конце которой Ольгиванна закричала, что Светлана «ведет себя как Сталин».

Светлана не могла себе представить, как родит ребенка в Талиесине, и с благодарностью приняла приглашение сестры Уэса Мардж Хаякава и ее мужа Сэма приехать рожать в Калифорнию. Уэс отвез ее в Милл Вэлли и уехал в Иран. Чтобы напоминать ей о себе он оставил у местного продавца цветов заказ — каждый день посылать ей букеты с заранее заготовленными карточками «Я скучаю по тебе». Она сохранила пятьдесят маленьких карточек, изготовленных вручную. Стороннему наблюдателю они напомнили бы записки, которые писал ей в детстве вечно отсутствующий отец. Она привыкла не доверять своим чувствам и даже когда ничем не прикрытая действительность смотрела ей в лицо, предпочитала заменить ее своей версией событий. Но ее фантазии о семейной жизни мало что значили для Уэса.

21 мая 1971 года Светлана родила здоровую красивую девочку, которую назвала Ольга Маргедент Питерс. Светлана дала имя ребенку в честь своей бабушки Ольги, хотя Уэсли, возможно, был польщен, решив, что оно связано с Ольгиванной. Когда начались схватки, зять Светланы Сэм Хаякава отвез ее в больницу. Уэс появился только через несколько дней и привел с собой целую бригаду с местного телевидения. Ему нравилась публичность. Светлана же думала, что интерес публики к рождению внучки Сталина может быть очень неприятным. Не ему предстояло получать письма со словами «Как это ужасно — в вашем-то возрасте!» и «Америке не нужны потомки Сталина!», хотя, по правде говоря, в основном, письма были поздравительные и теплые.

Из долгих разговоров с Мардж Хаякава Светлана начала понимать, почему преданность Уэса Талиесинскому братству была абсолютной. «Слишком много сил было вложено, он весь там», — говорила ей Мардж. Светлана грустно заключила: «Это было теперь моей задачей — приспосабливаться к его жизни, соглашаться, идти в ногу, и, возможно, изменить всю мою натуру, для того чтобы сохранить семью». С новорожденной девочкой на руках она вернулась в Висконсин.

Казалось, Уэс был счастлив со своей новой семьей. Он сказал, что всегда хотел иметь дочь. Она радовалась, услышав его слова, сказанные когда они были в гостях у друзей в Висконсине с маленькой Ольгой: «Ты вернула меня к жизни. Все эти годы я был мертв». Она была изумлена: «Никто в жизни никогда не говорил мне таких слов».

Светлана все еще надеялась на скотоводческую ферму «Альдебаран». Брэндок был в восторге от своей новой роли фермера. Хотя все стадо коров голштинской породы, которое купила Светлана, погибло за зиму, она дала ему денег на новое стадо, которое стоило 92 тысячи долларов. Он построил новое хранилище для силоса, подновил старый амбар и выписал племенного быка из Колорадо. Сидя с ребенком на крыльце дома, пока мужчины смотрели, как идут дела на ферме, она чувствовала блаженство и безмятежность. Об этом моменте Светлана написала больше, чем пятнадцать лет спустя:

Летом 1971 года, я сидела однажды вечером на передней терраске этой фермы с трехмесячной Олей, засыпавшей на руках. Огромный ирландский волкодав лежал у моих ног. Я покачивалась в старом деревянном кресле-качалке и смотрела на дорогу и долину, расстилавшуюся перед нами. Был тихий вечер, и все окутывал золотой свет предзакатного солнца. По дороге возвращалось домой большое стадо, позванивали колокольчики на ошейниках коров. Вдалеке на дороге я видела фигуры Уэсли и его тридцатилетнего сына: они стояли, засунув руки в карманы брюк, обсуждая дела на ферме. Качалка тихо покачивалась, Оля мирно спала, и я думала, что вот он: наивысший момент моей жизни. У меня есть семья, я — дома в этой стране, и вся моя жизнь теперь будет одним сплошным мирным днем тихого счастья, как этот вечерний свет. Мне казалось, что ничто никогда не отнимет у меня той спокойной уверенности, которую я испытывала, сидя здесь, окруженная моей новой семьей, любуясь моей новой страной, такой прекрасной именно в этих краях. Этот момент мира и счастья — наивысшая точка всего моего американского существования — врезался в память навсегда… Все было тогда таким радующим — здоровый ребенок, славный муж, щедрое лето и прекрасные громадные взбитые облака над этой изумрудно-зеленой землей.

Но самое интересное — это то, каким временным промежутком она определила свою счастливую семейную жизнь — один час.

Но когда Уэс и его сын вернулись домой, Брэндок дал понять, что, если у Светланы есть желание переехать на ферму, то ему это совсем не нравится. Ее пасынок требовал «приватности» для себя, к нему приезжала из города знакомая девушка. Уэсу не нравилось, что Светлана «вмешивалась в дела фермы». Он требовал, чтобы она была в Талиесине. Светлану глубоко обидело отношение их обоих. Она неожиданно поняла, что Брэндок никогда не считал себя ее сыном; она для него была только человеком, который дает деньги. Между ними не было никакого тепла, они никогда и не были семьей. Но Светлана не была готова отказаться от Уэса. Вступив на свою «тропу семейной жизни», она вынуждена была бороться.

Светлана жаловалась Аннелизе Кеннан:

Я чувствую себя эгоисткой, все время сосредоточенной на себе и абсолютно не имеющей никакого опыта семейной жизни. Почти всегда я жила одна с детьми, находясь в разводе. Я не знаю, как быть самой обычной хорошей женой. А это как раз то, в чем Уэс очень нуждается… Я знаю (и вы тоже знаете), что жизнь в Талиесине очень трудна для такой индивидуалистки, как я. Но, помимо этого, есть что-то внутри меня, что не дает мне быть такой хорошей женой, как хотелось бы… Я должна найти способы преодолеть это и научиться, как быть хорошей женой. Слишком поздно, да? Пожалуйста, не смейтесь надо мной. Вы знаете, вы просто идеально играете эту трудную роль… Аннелиза, я не могу разрушать семью. Я должна спасти ее и, даже больше, сделать так, чтобы в ней приятно было жить. Я должна найти какую-то черту своего характера, которая позволит сделать это, но пока я не знаю, как.