Преобразователь - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Голосова cтр.№ 57

– Вижу, ты не знаешь главного, – прервал молчание старик, обернувшись ко мне.

В ноздри мне потек аромат пекущегося хлеба, и я непроизвольно сглотнул слюну.

– Уважаемый, – робко начал я, – может, мне и не надо этого знать?

– Мудрый стремится к знаниям, а умудренный отказывается от тех знаний, что могут помешать ему на пути. Что ж, раз ты выбрал, то скажи, чем я еще могу помочь тебе?

– Мне нужно вернуться в Бухару и найти своих друзей.

– Вначале поешь, а потом я дам тебе одежду и денег на автобус. Через час он остановится неподалеку – женщины поедут на базар. Доедешь до большого базара – найдешь улицу ***, там спросишь, где живет торговец посудой Ибрагим. Расскажешь ему, что ты от Юсуфа-гончара, скажешь, что найдешь нужным. Да поможет тебе Аллах.

Я не очень понял, почему Аллах должен был мне помогать, но если ему больше делать нечего…

Старик вытащил откуда-то банку с кислым молоком, сушеный виноград, зелень и вяленое мясо.

– Ешь.

– Благодарю, уважаемый… Юсуф, да придет на ваш дом мир и довольствие, – плел я как по писаному. – Я не забуду, что вы спасли мне жизнь и оказали помощь.

– Давай, я найду тебе какую-нибудь одежду: скоро идти.

Нет, есть в восточной кухне что-то заставляющее вновь и вновь ощущать в гортани вкус свежеиспеченых лепешек, зелени, пахнущей дымком баранины… Что-то есть правильное в этой еде, которая ценна сама по себе своей свежестью и незамутненным поварскими ухищрениями вкусом. Такая еда благородна сама по себе, в отличие от виртуозного кощунства европейских поварен, стремящихся превратить одно в другое только из тщеславия самого повара. Чревоугодничает тот, кто это ест. А еда должна насыщать и давать бодрость…

Запив завтрак айраном, я осоловело огляделся по сторонам. Собака лежала у входа, подальше от огня, на всякий случай преграждая мне путь к бегству.

Вскоре вернулся старик.

Он протянул мне сверток с одеждой.

– Как бы ты ни бегал от знаний, тебе все равно придется встретиться с ними, потому что ты хочешь невозможного: узнать себя, не изменив себя. Такие, как ты, а, видит Аллах, таких мало, рождены, чтобы меняться. Я рад, что мои глаза увидели тебя, значит, исполнение воли Аллаха скоро и скоро Джабраил 73 протрубит в свою трубу. Теперь мне можно и умереть, так как я дождался тебя.

Вот опять. Все просто норовят умереть при встрече со мной!

– А меня не Азраил 74 зовут, уважаемый, что при встрече со мной каждый переходит в вечность, не подготовившись? (Как излагаю, собака, как излагаю!)

– Нет, бек, не смейся. Ты расул.

– Что это значит?

– Это значит «открывающий дверь», или «проводник». Мы все ждем махди 75, но никому из смертных не дано знать, когда он придет и придет ли. Но иногда в мир приходят те, кто может разделить то, что так и не смогло соединиться. Ты знаешь, мир правоверных со дня смерти пророка разделился. Все это знают. Но не все знают истинные причины. Подумай, и, может, ты догадаешься почему. Две жены и десять наложниц было у пророка. Но он не оставил наследника, потому что наследник должен прийти, а не родиться. Одни из нас стали ждать истинного наследника, а другие пошли путем закона, желая взять то, что не могут усвоить. Я думаю, ты поймешь остальное, а я умолкаю, дабы меня не обвинили в кощунстве слепцы, не знающие, откуда у них растет голова, а откуда – ноги.

* * *

Я не думал долго, куда мне отправиться. Прежде чем ринуться на поиски таинственного Ибрагима, я хотел наведаться туда, откуда меня вынесли, – в дом моих нечаянных родственников, братьев-сватьев моей мачехи. Опять же, прикольно. У меня, оказывается, и мачеха была, или она так не называется, потому что мама ее пережила? Ну, значит, в дом к родственникам покойной законной жены моего папы.

Конечно, не один я такой умный, поэтому, скорее всего, меня где-нибудь в кустах будет поджидать парочка дюжих молодцев. Но мы… А мы их обдурим. Сделать себе роскошный бюст из воздушных шариков, вымазать рожу хной и напялить узбекский халатик – меня и родная мама не узнает. А что, если еще покраситься в черный цвет? Мысль о предстоящем преображении столь вдохновила меня, что я едва не забыл о главном. А что, други мои, главное в нашем с вами убогом существовании? Правильно, деньги.

Если бы деньги у нас с вами не были главными, то и существование наше нельзя было бы назвать убогим. Вот такая максима, достойная Марка Аврелия76, сменившего Рим на капусту.

А капусты-то мне и не хватает. В нынешнем смысле, впрочем, а не в Марк-Аврелиевом. А где ее взять? Можно банально ограбить кого-нибудь. Можно украсть. Можно заработать. А можно… Мысль моя устремилась в бесконечность, но, как говорил тюремщик герцога де Бофора, если бы хоть один план побега из тех четырехсот, что имеются в голове его высочества, был верным, он давно бы сбежал.

Посему я решил снова прибегнуть к помощи милосердных и тем прекрасных женщин.

Сойдя с автобуса на задворках Бухары, где пахло, как и триста лет назад (когда-то из-за полного отсутствия канализации и привычки жителей испражняться на улицах арабские философы переименовали Священную Бухару в Абу-Хару, что в переводе означает «отец дерьма»), я пошел искать цирюльню. Обойдя некоторые, а всего было их великое множество, я, понаблюдав за парикмахершами, выбрал подходящую.

Ханум 77 лет под семьдесят, обладательница необъятных форм, лихо выплеснула грязную воду из тазика в чахлый палисадник перед крыльцом. Едва она скрылась за дверями, как я, приняв самое жалкое выражение лица, вошел в женское отделение, чем вызвал страшный переполох среди не до конца раскрепощенных женщин востока. Они охнули и схватились за платки. Я же направил стопы к необъятной мастерице и бухнулся перед ней на колени.

– Матушка, спаси, возопил я, хватая ее за руки. Женщина вздрогнула, в ее черных миндалевидных глазах мелькнуло изумление, но в ту же минуту она махнула рукой молодицам, и они кинулись вон.

– Ай, зачем мужчине стоять на коленях? – спросила цирюльница, и я подумал, что опять не ошибся.

– Матушка, меня хотят убить, и, если вы верите в Аллаха, вы должны мне помочь.

– Аллах – это хорошо, но ты, может быть, вор или спал с чужой женой?

– Спаси Господи, – вырвалось у меня от всего сердца. – Причем тут жены? Я сбежал от русской разведки, потому что не хочу быть наемным убийцей. Мне надо вернуться домой. Я здесь у родственников гостил, а они меня поймали. Мне нужно к родственникам – у них мои документы.

Женщина молчала. Ее лоб был до бровей скрыт разноцветным шелковым платком, сильные пальцы в перстнях скрестились на необъятной груди. Я не отрываясь смотрел в ее живые черные глаза и твердо верил, что она не откажет мне. Мало кто из женщин, когда им не угрожает опасность, может отказать мужику. Читайте Мопассана.

– Так чего хочешь? – спросила она, и я решил, что с колен можно встать. Я вскочил и, склонившись к ней с выражением то ли почтительного сына, то ли молодого джигита, произнес: