Личный оборотень королевы - читать онлайн книгу. Автор: Елена Арсеньева cтр.№ 37

Ну что ж, пришлось мне со вздохом похоронить в сердце зарождающуюся любовь, как и надежды вновь привлечь внимание Ивана Сергеевича. А больше мне никто не был интересен!

И все же зачем он велел мне быть на балу?..

«Ну что ж, – уныло размышляла я, – приказ я исполню. Пойду в своем любимом темненьком платьице. Свяжу новый воротничок взамен матушкиного, который я уже порядком заносила и застирала, – вот и довольно. А в косу вплету новую ленту – не черную, как носила прежде, в знак траура, а белую. У меня, правда, нет ленты, но одолжу у Любаши, у нее много!»

Вот как я жила – в полной недостаточности, готовая одалживаться у горничной. Ела досыта, но денег не имела ни полушки. Месяц моей службы еще не исполнился, а значит, я не могла просить у своих хозяев жалованья, да и что мне с ним было делать? Я сшила бы платье сама, но где взять материю? Купить что-то можно было только за шестьдесят верст от Заярского – в Нижнем Новгороде, а поехать туда невозможно, и не только потому, что не на чем – не просить же карету у хозяев! – но и из-за не изжитого еще страха перед лесными обитателями… не то волками, не то людьми… оборотнями!

Итак, после того как я уложила Алекса, я села на заднем крыльце с крючком и клубком тонких белых ниток (все это осталось мне от матушки, знатной рукодельницы, чьим ремеслом мы жили), пытаясь смастерить воротничок. Вязала я, наученная матушкой, очень изрядно, и настроение мое постепенно начало поправляться, поскольку кружево мое выходило тонким и изящным. Мне очень хотелось закончить воротничок до наступления темноты. В Нижегородской губернии не бывает белых ночей, как в Петербурге, когда гулянье на Невском не прекращается до самого утра, а иные щеголи нарочно читают среди ночи газеты, сидя в кафе, которые в такие ночи тоже открыты до пяти или даже шести утра. Однако и тут вполне можно было обходиться без свечи до девяти вечера. Потом следовали долгие сумерки, им на смену приходила короткая ночь, но уже в четыре-пять утра светало.

Я работала споро, и дело близилось к концу. Я как раз оплетала край почти готового воротничка кружевной кромкой, когда раздался топот копыт и во двор влетела Кроу, на которой восседала Вера Сергеевна.

Я торопливо вскочила и сделала книксен. Хоть после той ночи, когда я наблюдала за прогулкой обнаженной миссис Дуглас, я сама не знала, как отношусь к ней, но внешне оставалась прежней вежливой и готовой к услугам гувернанткой.

Вера Сергеевна спешилась, бросила поводья мальчишке и прошла мимо меня, едва кивнув, однако вдруг остановилась и задала вопрос, услышав который я выронила свое вязанье, и белоснежный воротничок, упав в лужу около крыльца, мигом намок и стал грязным. Впрочем, я едва заметила это, настолько была поражена, ибо Вера Сергеевна спросила меня, в чем я намерена быть на балу, не в этом ли рубище.

От изумления я даже не успела обидеться, как Вера Сергеевна приказала мне немедленно подняться к ней.

– Мне кажется нелепой фантазия моего брата насчет присутствия гувернантки среди общества, – изрекла она ледяным тоном. – Однако поскольку был уже похожий случай… – Она усмехнулась уголком рта, и я поняла, что Вера Сергеевна имеет в виду госпожу Самородову, в недавнем прошлом – гувернантку. – Поскольку был похожий случай, не вижу причин, отчего бы не появиться вам – разумеется, в подобающем платье. Я привезла с собой из Англии довольно большое количество нарядов. Они были накуплены пять лет назад в Лондоне, когда я была такой же толстушкой, как вы.

Она смерила пренебрежительным взором мою фигуру, и я почувствовала, что лицо мое пошло красными пятнами. Всегда считалась я худышкой, тем паче по сравнению, например, с Любашей, однако моему сложению недоставало той изысканной хрупкости, которой обладала Вера Сергеевна. Я была просто худа – она же была тонка и изящна.

– Теперь эти платья все мне велики, и я готова ссудить вам любое на выбор, только чтобы удовлетворить каприз брата. Кажется, он всерьез задался целью устроить вашу судьбу. Возможно, в нашем кругу, где и в самом деле мало молодых и образованных женщин, найдется еще какой-нибудь неразборчивый глупец, который захочет связать свою судьбу с особой низкого происхождения – пусть даже обладательницей свежего личика и бойких глазенок.

Обыкновенно принято считать, что падать в обморок входит в привилегии лишь дам из высших классов (так сказать, noblesse oblige), а девушкам из бедных семейств приходится держать себя в руках, да покрепче. Но я была на грани обморока и от неожиданности предложения, и от бесцеремонности, с каким оно было сделано, и от рассчитанной грубости слов хозяйки. Кажется, она ненавидела меня, но за что?! Мне страшно захотелось зарыдать и кинуться куда-нибудь в укромное место, чтобы скрыться там и как-нибудь пережить свое унижение, однако я не могла тронуться с места и только глазами хлопала, едва удерживая слезы обиды и выглядя, вероятно, преглупо.

Не взглянув на меня более, Вера Сергеевна приказала мне следовать за собой. По пути кликнула Любашу, которая была чрезвычайно взбудоражена тем, что барыня дает мне свой наряд. У нее самой глаза загорелись, когда с чердака были притащены кофры с вещами, уже ненужными Вере Сергеевне. Это были истинные сокровища, тем паче прекрасные, что были очень тонко и изящно сшиты английскими швеями и белошвейками. Все как одно платья были мне впору, захотелось забрать с собой каждое… однако это было, конечно, невозможно. Честно говоря, у меня создалось впечатление, что Вера Сергеевна немедленно пожалела о своей щедрости, ибо рассматривала меня, поспешно меняющую ее наряды, со странным выражением. Наконец она выбрала для меня простое платье из тонкого белого с золотистой и серебристой нитями кружева на бледно-зеленоватом чехле.

– Барышня, вы как яблоня в цвету! – прочувствованно воскликнула Любаша, и, хоть Вера Сергеевна презрительно скривила губы, я понимала, что выгляжу очаровательно. Я так не выглядела никогда, и вдруг почти с испугом я поняла, что довольно хороша собой. Клянусь, я сказала бы, что красива, кабы матушка не воспитала меня в скромности!

– Кстати, милочка, не вздумайте являться с этой косичкой Татьяны Лариной, – немедленно убавила мне самомнения Вера Сергеевна. – И запоздалые прически, и запоздалый склад речей, – перефразировала она Пушкина, – хороши в любой другой день, только не в этот!

После этого я ушла к себе, унося с собой в охапке платье и атласные башмачки к нему, а в голове вопрос: как же причесаться?!

В конце концов я махнула рукой на прическу и решила просто обойтись без нее. Распущу волосы – и дело с концом!

* * *

Лидия вышла из больничных ворот и огляделась. Ах вот она где… Тридцать пятая больница, какой-то отдельный корпус. Повезло! В трех или четырех кварталах отсюда находится дом, в котором она снимала у Жанны квартиру. Еще сегодня утром снимала!

У нее было запланировано на этот украденный у судьбы вечер несколько дел, и одно из них предстояло сделать именно в этом доме. Значит, с него она и начнет.

Нет, покачала головой Лидия, она начнет с магазина «Спорт-мастер». Туда ходу минут десять, столько она как-нибудь выдержит в этих жутких тапках, надетых на босу ногу. Ноги, кстати, мигом замерзли, а простужаться сейчас нельзя. И еще… в процессе своей авантюры Лидия поняла, что ей срочно нужны нормальные трусики. В одноразовой больничной синтетике очень скоро начнешь ходить враскоряку и далеко не убежишь.