Любовь - читать онлайн книгу. Автор: Рихард Давид Прехт cтр.№ 30

Маргарет Мид становилась звездой первой величины. Она отправилась на Новую Гвинею, чтобы и там исследовать культуру аборигенов. И снова она установила, что принятое там ролевое поведение полов отличается от такового в Соединенных Штатах. То, что многим ученым представлялось «естественным» поведением мужчины и женщины, разделилось на множество культурологических признаков. Куда бы потом ни приезжала Мид, она везде находила специфические для каждой данной культуры особенности полового поведения: на Бали и на семи островах южной части Тихого океана. Научный мир не жалел лавровых венков. Мид стала профессором всемирно известного Музея естественной истории в Нью-Йорке и президентом Американской ассоциации антропологов.

Падение случилось в 1981 году, через три года после смерти Маргарет Мид. Началом его стала книга новозеландского антрополога Дерека Фримена, признанного знатока Самоа. Фримен приехал на этот полинезийский остров через 15 лет после его посещения Мид и провел там три года — с 1940-го по 1943-й. На Самоа он работал учителем, освоил местный язык и даже был удостоен титула вождя. В 1943 году Фримен добровольно вступил в новозеландскую армию и был направлен на Борнео. На рубеже 1950-х и 1960-х годов он возвращается на Самоа, преподает в местном университете и продолжает изучать жизнь островитян. К вящему своему удивлению, он не нашел никаких доказательств в пользу утверждений Маргарет Мид. По мнению Фримена, для Самоа была характерна культура, в которой безраздельно доминировали мужчины. Сентиментальность и романтизм, пронизывавшие взгляды Мид на самоанское общество, показались ему нагромождением невежества и предубеждений. Выводы сорокалетних исследований Фримена значительно поколебали авторитет Мид в глазах научного сообщества. Начался спор, пожалуй, крупнейший за всю историю антропологии. Книга Фримена не оставила от концепций Мид камня на камне. Юная студентка не владела местными языками, легко принимала на веру то, что ей говорили, и, кроме того, она видела на Самоа только то, что хотела видеть, то, что соответствовало ее мировоззрению.

Фримен попал в яблочко. В самом начале своих исследований Мид отчетливо сформулировала желаемый результат: «Мы должны были показать, что человеческая натура исключительно гибка и приспособляема, что ритмы культуры являются принудительными в большей степени, чем ритмы физиологические… Мы должны были получить доказательства того, что биологическая основа человеческого характера может изменяться под влиянием различных общественных условий» (43). Нет ничего удивительного, что при таких предпосылках Мид нашла именно то, что искала; она просто не собиралась открывать ничего иного.

Падение авторитета Маргарет Мид стало лакомым куском для эволюционных психологов. Только пользуясь нехитрыми трюками и легковерием, можно было внушить людям, что культура отношений между мужчинами и женщинами в других частях света является абсолютно не такой, как в западном мире. На самом деле, ликовали эволюционные психологи, во всем мире мужчины и женщины играют одни и те же роли и подчиняются одним и тем же правилам.

Знаменательно, что в своей критике противники Мид оказались такими же пристрастными в ее развенчании, как и сама Мид в ее взглядах на культуру самоанцев. Естественно, во время своей первой экспедиции юная Маргарет Мид оказалась не на высоте предъявляемых к ней требований. Естественно, полученные ею в 1920-е годы результаты не выдержали проверку научными методами 1970-х и 1980-х годов. Но научные заслуги Мид не ограничиваются ее самоанскими исследованиями. Последующие ее работы были во всех отношениях более точными, обстоятельными и дифференцированными. То, что книга Мид о молоденьких самоанских девушках оказалась научным кичем, не доказывает противного — того, что все культуры мира отличаются похожим или даже одинаковым половым поведением мужчин и женщин.

Пример Мид показывает: чем стереотипнее ведут себя представители противоположных полов, тем сильнее радуются эволюционные психологи. Миллионы — если не миллиарды — ведущих себя стереотипно людей не могут все одновременно ошибаться. Если женщины всего мира ведут себя, как женщины, а мужчины ведут себя, как мужчины, то основа такого поведения необходимо должна быть биологической. Где же следует искать смысл того, что люди миллиарды раз играют одну и ту же социальную роль, как не в биологии? Почему вообще культура должна предписывать нам такую массовую роль?

На уровне обыденного мышления эти аргументы выглядят, как обычно, убедительными. Однако если мы внимательно присмотримся к тому, как возникает наше половое поведение, то почти наверняка не станем безоглядно придерживаться биологической программы. Уже в раннем детстве мы усваиваем, что мы — мальчики или девочки. Незаметно и очень рано мы идентифицируем себя с определенным полом и на близких примерах начинаем учиться половому поведению. Мы учимся у родителей. Учимся у братьев и сестер. Учимся в школе. Мало-помалу мы заучиваем нашу половую роль. Иногда мы усваиваем все или почти все, что видим в окружающей нас обстановке, в некоторых случаях нам приходится бороться за право такого поведения, и всегда мы опираемся на него в нашей повседневной жизни. Самоидентификация может возникать в результате хорошего или плохого копирования или в результате отграничения. Некоторые мальчики предпочитают перенимать половое поведение у матери, а многие девочки тянутся в этом отношении за отцом. То, как мы воспринимаем своих родителей, то, как мы к ним относимся, чеканит нашу дальнейшую половую роль сильнее, чем любая биологическая программа.

Человеком, который пытался насильственным путем внедрить это понимание в умы, был уже упомянутый Джон Мани, профессор университета Джонса Гопкинса в Балтиморе, отец понятия gender. Этому психологу было уже за сорок, когда в 1967 году он решился на весьма рискованный эксперимент. Неудачное обрезание искалечило двухлетнего ребенка. В отчаянии родители обратились к Мани, о котором слышали по телевизору. Знаменитый психолог решил вмешаться. Убежденный в том, что только общество определяет нашу половую самоидентификацию, он посоветовал родителям Дэвида Реймера воспитать сына, как девочку. Дэвид превратился в Бренду. Ему удалили яички, а из остатков полового члена сформировали влагалище. Под бдительным оком науки и средств массовой информации Бренда выросла и стала типичной девочкой. Мани торжествовал, феминистки пели ему осанну. Но потом Мани пришлось пережить свое Самоа. В конце периода полового созревания Бренда вдруг поняла, что не относится ни к какому полу. Мальчики смеялись над ней, а девочки не принимали ее как равную. Узнав о себе правду, Бренда восстала против навязанной ей половой роли. Она решила вернуть себе исходный пол, снова взяла имя Дэвид, начала принимать гормоны и подверглась новым операциям. Но счастья все равно не было. В возрасте 38 лет Дэвид Реймер покончил с собой и своей бессодержательной жизнью.

Судьба Дэвида Реймера печальна. Радость она вызвала только у эволюционных психологов, которые удовлетворенно кивали головами: не следует портить естественную половую роль. Тем не менее было бы уместно поискать и другой ответ. Совершенно очевидно, что главная проблема Бренды заключалась в том, что ее не приняли другие.