Приговор - читать онлайн книгу. Автор: Кага Отохико cтр.№ 226

Почему он не устоял и решился на такую жестокость? Ему хотелось думать, что он просто повиновался приказу начальства. Но, с другой стороны, убивая крыс, он испытывал удовольствие — этого тоже нельзя отрицать. Да, он с удовольствием смотрел, как они мучаются — как подрагивают их ноздри, как вскипает пена на белых зубках… А значит, где-то в глубине его души живёт подспудная тяга к насилию, которая в любой момент может проявиться. Такое же удовольствие он испытывал и в баре «Траумерай», когда сжимал в руке провод. И не только там… Ему вдруг вспомнилось, как в раннем детстве он живьём варил лягушек. Под холмом Тэндзин была усадьба маркиза Маэды, сад кишел лягушками, он ловил их, приносил домой и варил в кастрюле. Впрочем, он убивал их и другими способами. Скручивал им лапки проволокой и поджаривал на костре. Вспарывал животы бритвой. Поливал кипятком. И с удовольствием смотрел, как они корчатся. А когда он учился в шестом классе, мальчик по фамилии Мацукава, который перевёлся в их школу из Кансая, научил его мастерить рогатки, из которых можно было стрелять патефонными иголками. Нехитрое устройство с насаженной на просяной стебель иголкой. Вооружённые такими рогатками, они с Мацукавой стреляли в окрестных кошек и собак. Сначала они целились в туловище, туда было проще попасть, но со временем наловчились и стали соревноваться, кто точнее попадёт в голову или в хвост, а потом Такэо предложил целиться в глаз, и они очень увлеклись этой игрой. По меньшей мере два десятка собак и кошек окривели по их милости. Страшно занятно было наблюдать, как животное, которому иголка вонзалась в глаз, отскакивало, тряся головой, и убегало с диким воем.

Кто-то из соседей пустил воду. В камере над головой послышались шаги. Где-то открылось окно. Скоро побудка. Такэо взобрался на стол и прижался лбом к прозрачному стеклу. Уже совсем светло. Он и не заметил, как наступило утро. Погода такая же хорошая, как и вчера. Тёмно-синее небо, в глубине которого затаились остатки мрака. Здание напротив ловит окнами красные солнечные лучи и отбрасывает их в его камеру. В такой день наверняка видна белоснежная вершина Фудзи, отхватившая изрядный кусок синего неба.

Музыкальная шкатулка заиграла, возвещая побудку. «Лебединое озеро». Сразу же стало шумно. Заклокотала вода в трубах — во всех камерах умывались и справляли нужду. Стук оконных рам, голоса. Сегодня в этих обыденных утренних звуках было что-то жизнеутверждающее, — наверное, потому что воскресенье, да и погода отменная. Что будет завтра — неведомо, но уж сегодня-то точно ни за кем не придут. Это настраивает людей на безмятежный лад, создаёт иллюзию, что времени у них в избытке. Воскресенье — череда мирных, не несущих с собой никакой угрозы часов. Такэо сложил постель. Положил сверху подушку и ещё раз поправил, следя за тем, чтобы линии сгибов были безукоризненно ровными.

Принесли горячую воду в металлическом тазике, зеркало и безопасную бритву. Бритвы здесь особые, с несъёмным лезвием. Такэо тут же приступил к бритью. Надо сэкономить побольше воды, потом пригодится для стирки. В камеру влетел тёплый, совсем уже весенний ветер. Скоро март. Зацветёт сакура. Такэо старательно водил бритвой по лицу. Лезвие совсем тупое, приходится долго скоблить щёки, иначе останутся клочья щетины. Хотя кто его сегодня увидит? Весь день предстоит провести в камере: в воскресенье нет ни свиданий, ни спортивных занятий, дверь открывается только во время поверок — утренней и вечерней… Но всё равно лучше побриться как следует. Хотя непонятно для кого. Зеркала в камере нет, самого себя он тоже не увидит. Разве что для Бога?

Открылось окошко для раздачи пищи. «Сдавай бритву и зеркало». Такэо заспешил. Лицо было выбрито только наполовину. Такое с ним впервые.

— Поверка ещё не скоро, — попытался протестовать он.

— Нет, сейчас придут, — ответил уборщик — жизнерадостный человек лет пятидесяти. Он был осуждён за мошенничество и с этого года прикреплён к нулевой зоне.

— Странно, — сказал Такэо. Обычно поверка начиналась с конца коридора, а поскольку его камера находилась в самой середине, к нему должны были прийти немного позже.

— Сегодня начнут с середины, — шепнул мошенник, захлопывая окошко. И почти сразу же распахнулась дверь. Такэо сел, так и не успев стереть с лица мыльную пену. В дверях рядом с начальником зоны Фудзии стояли начальник ночной смены и начальник службы безопасности. За ними жались друг к другу надзиратели. Это неспроста. «Наверное, пришли за мной», — подумал он. Воскресенье — день без казней — так было заведено в этой тюрьме. Однако заведено-то заведено, но ведь параграф 71 Правил тюремного распорядка гласил, что приговор может быть приведён в исполнение в любой день, в том числе и в воскресенье.

— Номер 610, Такэо Кусумото.

— Я.

— Ну и видок у тебя! — рассмеялся Фудзии. Смеяться в таких случаях — их старый избитый приём, полагалось в ответ улыбнуться и шутливо сказать: «A-а, вы за мной? Простите, что в выходной день доставляю вам столько хлопот…» Такэо много раз представлял себе, как будет шутить, когда за ним наконец придут, но теперь все нужные слова комком застряли в горле.

— Я на минутку. — Скинув ботинки, Фудзии прошёл в камеру. Начальник службы безопасности и остальные пошли дальше. За спиной Фудзии захлопнулась дверь и повернулся в замке ключ. Тут только Такэо понял, что ошибся в своих предположениях.

— Ты, небось, подумал, что за тобой пришли? — У Фудзии вырвался сдавленный смешок. — Ошибочка вышла. Мне просто нужно с тобой посекретничать. Закрой-ка окошко.

— Слушаюсь, — Такэо закрыл окно. Ручка поддалась не сразу, и он понял, что у него кружится голова. Но руки и ноги двигались легко. После того как рассеялась лежавшая на душе тяжесть, тело обрело невесомость воздушного шара.

— Эй, расслабься! — сказал Фудзии и сел по-турецки, скрестив слишком длинные ноги. — Ты вчера виделся с Коно?

Вопрос имел тайную подоплёку, и Такэо внутренне подобрался. С Фудзии надо было держать ухо востро, он любил вызвать человека на задушевный разговор и ненароком что-нибудь у него выведать. К примеру, однажды, пятнадцать лет назад, Такэо беседовал с ним, как ему казалось, о католической вере, а в результате попал под подозрение — якобы, заручившись поддержкой своего патера, он помог заключённому из соседней камеры совершить побег, — и крови ему попортили тогда немало. Причём это был далеко не единственный случай, Фудзии и потом проделывал с ним подобные штуки. И ведь никак не вывернешься — малейшая ложь тут же разоблачалась.

— Да, я виделся с ним вчера во время спортивного часа. Мы говорили, но совсем чуть-чуть.

— Тише, я же сказал, что хочу посекретничать, ты что, забыл?

— Слушаюсь.

— А о чём вы разговаривали?

— Сейчас соображу, — задумался Такэо. Фудзии был вчера на спортплощадке, так что задавал вопрос, явно владея определённой информацией.

— Не тяни же! — В голосе начальника зазвучали строгие нотки: мол, когда такой занятой человек, как я, оказывает тебе милость, с тобой разговаривая, изволь отвечать не мешкая.

— Да особенно ни о чём. Правда. Он просто подошёл позвать меня, его попросил Карасава.