Приговор - читать онлайн книгу. Автор: Кага Отохико cтр.№ 21

— Эй, посмотри-ка лучше сюда, такой красотке не место в женской зоне!

— Послушай-ка, ты сегодня вечером не занята?

— Я сгораю от желания, ты просто чудо как хороша, даром что надзирательница!

— Эй, сестрёнка-начальница, позволь тебя обнять разочек! Ну не убегай же так быстро, я ещё не налюбовался!

Все трое были так молоды и так весело смеялись, что невольно возникало сомнение — неужели они и в самом деле больны? Вот кто-то из стоящих в коридоре конвойных одёрнул их, они на миг присмирели, но тут же стали снова пересмеиваться. Вдруг по приёмной прокатился грубый гнусавый голос:

— А ну заткнитесь, надоели! — И тут же воцарилась тишина.

Владельцем голоса оказался, как это ни странно, старик с тонкими, изящными чертами лица, одетый очень эффектно и немного в богемном стиле в клетчатую куртку и красную рубашку. Удивившись, что окрик старика привёл в такое замешательство юнцов, Такэо стал незаметно наблюдать за ним и заметил, что на левой руке у него только два пальца. А, значит, настоящий мафиози, понял Такэо, и фигура старика сразу же приобрела в его глазах ореол величия.

Обитатели нулевого корпуса, как правило, давно живут в тюрьме, и по одежде бывает трудно установить, чем они занимались в прежней жизни. Но в приёмной много подследственных, которые пока ещё принадлежат другому, «свободному» миру. Сразу же видно, кто продавец, кто служащий, кто рабочий, кто бродяга, кто бездельник, кто хулиган, кто так называемый деклассированный элемент, кто студент… Тут размышления Такэо прервал старик-мафиози:

— Простите, вы давно здесь?

Ответь Такэо: «Шестнадцать лет», он наверняка уронил бы себя в глазах старика. Поэтому он ответил неопределённо: «Да прилично уже».

— Нынешняя молодёжь совсем не умеет себя вести, — громко, чтобы все слышали, сказал старик. — Раз уж попали в тюрьму… Так хоть бы вели себя с достоинством. Я уже был здесь лет пятнадцать тому назад и могу судить о том, что за это время нравы стали совсем дикими…

— Да-а, — протянул Такэо, краем глаза отметив, что один из юнцов давится смехом.

— Когда я выйду отсюда, то всенепременно подам рапорт о тюремных реформах, так сказать с позиции испытавшего на собственном опыте… Там, в верхах, ведь знать ничего не знают о том, что здесь происходит. Если всё останется по-прежнему, это будет иметь дурные последствия в государственном масштабе. Так бессмысленно растрачивать средства налогоплательщиков, добытые потом и кровью…

— Да-а…

— У нас тоже есть молодые. Многие совершенно не умеют терпеть, одним пальцем и то не могут расстаться. Мужества не хватает. — старик показал свою двупалую левую руку. — Я одним пальцем спас, по меньшей мере, три жизни. Пришлось расплачиваться за халатность наших юнцов. Получается по трое на каждый палец — трижды три — девять, итого мною спасено девять человек.

— Да ну? А что значит — по трое на каждый палец? — заинтересовался Такэо.

— Но как же, — внезапно возбудился старик. — На каждом пальце по три фаланги. За один раз отсекается одна фаланга, понятно? То есть один палец можно использовать трижды.

— А чем отсекают?

— Ножом. Хорошенько его затачивают, прикладывают к суставу вот так, и раз! — одним ударом отсекают. Потом обрубок заматывают потуже бинтом, чтобы кровь перестала идти.

— Больно, небось?

— Больно. Но тот, кто боится боли, — не мужчина. Самое главное — хорошенько промыть отсечённый палец, засолить и послать кому надо.

— А кому надо?

— Как кому? Ведь пальцы режут, для того чтобы усмирить распри между членами группировки. А если не посылать противнику, то какой смысл вообще отрезать?

— Вот, значит, как…

Уверенный в том, что его рассказ слышали все находящиеся в комнате, старик выпятил грудь и горделиво оглядел собравшихся.

Тут его вызвали. Он встал, и оказалось, что он очень маленького роста. Отвесив преувеличенно учтивый поклон надзирателю, старик исчез за дверью.

— Что за птица? — спросил один из юнцов.

— Да небось крёстный отец какой-нибудь мафии.

— Не слишком ли он задаётся?

— Не иначе как мелкая сошка. Настоящие отцы поскромнее будут.

— Кусумото! — позвал надзиратель.

Такэо встал и обнаружил, что это исчезло, он вполне твёрдо стоял на ногах. Тем не менее, делая вид, что его шатает, ухватился за спине скамейки и неуверенной походкой прошёл мимо надзирателя.

Выслушав жалобы Такэо и быстро задав ему несколько дополни тельных вопросов, доктор Тикаки задумался.

Лет ему было двадцать шесть — двадцать семь. Его жёсткие взъерошенные волосы были, судя по всему, густо смазаны помадой, во всяком случае, они сильно блестели. Смуглое, с правильными чертами лицо до сих пор сохраняло детское выражение, улыбка, которой он сопровождал почти каждое своё слово, выдавала благовоспитанного мальчика из хорошей семьи, но с профессиональной точки зрения выглядел он как-то не очень надёжно.

— Послушай-ка, а ты видишь сны? — спросил Тикаки, округлив глаза.

— Вижу, — улыбнулся в ответ Такэо, делая вид, будто очень рад такому вопросу.

— А какие?

— Чаще всего страшные. То за мной кто-то гонится, то меня убивают…

— И каким именно образом тебя убивают? — Задав этот вопрос, Тикаки вдруг спохватился, вспомнив, с кем разговаривает, и лицо его сразу стало серьёзным. Прямодушие молодого доктора тронуло Такэо, но одновременно он почувствовал себя разочарованным.

— Мне снится, что меня вешают. Я стою у виселицы и жду, когда начнётся казнь. Наверное, многие из нас видят такие сны.

— Тебе уже вынесли приговор? — Перевернув историю болезни, Тикаки мельком взглянул на первую страницу. Там обычно указывали, кем был заключённый — подсудимым или отбывающим наказание.

Интересно, есть ли какой-нибудь знак для обозначения приговорённых к смертной казни? Поскольку приговор вступает в силу только в тот момент, когда их казнят, с ними до последнего дня обращаются примерно так же, как с подсудимыми. С юридической точки зрения они и не подсудимые, и не отбывающие наказание, а так, что-то среднее. Наверное, существует какой-то специальный значок, может, крестик?

Такэо пристально следил за направлением взгляда доктора. Тикаки отодвинул в сторону историю болезни, и положил ладонь на толстую коричневую папку. Это было личное дело Такэо.

— Я прочёл твои бумаги. Ты, оказывается, здесь уже давно. В твоём личном деле указано, что ты выпускник университета Т. Я ведь тоже оттуда. Ты только не сердись. Я сказал это вовсе не для того, чтобы тебя пристыдить. Я просто подумал о том, сколько всего пришлось тебе пережить…

Растерявшись, Такэо молчал, и доктор, то ли по простодушию, то ли намеренно не замечая, в каком он состоянии, продолжил: