У алтаря - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Вернер cтр.№ 44

— Люси! — тревожно воскликнул он.

Молодая девушка задрожала от прикосновения его руки; ей показалось, будто острие ножа вонзилось в ее тело, но она все же осталась в объятиях монаха.

— Люси, ты, верно, проклинаешь меня за мое молчание? — тихо проговорил он. — Это будет последней жертвой, которую я принес им. Монастырь приказал мне молчать, и я повиновался, но теперь конец моей покорности. Я скажу все, и пусть делают со мной, что хотят. У меня хватит мужества для борьбы с настоятелем, для борьбы со всем монастырем, я могу вынести все на свете, не могу только допустить, чтобы ты с презрением отвернулась от меня.

В голосе молодого монаха снова зазвучала нежность, и этот голос, этот взгляд, полный страстной любви, уничтожили пропасть, которая недавно разделяла их. Все еще дрожа, но с чувством безграничной любви Люси прильнула к Бруно и подняла на него свои прекрасные, полные слез синие глаза.

На лице монаха выразилось неземное счастье, но это длилось лишь мгновение, затем он, еще раз взглянув на прелестное бледное личико, склонившееся на его плечо, медленно выпустил молодую девушку из своих объятий, продолжая держать ее руку в своей руке. Грезы рассеялись, грозная действительность вступала в свои права.

— Я не могу сейчас идти с вами, — сказал монах, — мне необходимо вернуться к отцу Клеменсу, но сегодня вечером я буду в городе, и завтра вашего брата освободят. Не бойтесь, что меня может что-нибудь удержать. Я знаю теперь, в чем моя обязанность.

Люси ничего не ответила. Бывают минуты, когда боль достигает такой степени, что перестаешь ее ощущать, а Люси столько перенесла, что почти потеряла представление о действительности. Она безучастно пошла за Бруно, когда он за руку повел ее к гостинице, где ожидал проводник.

— Амвросий, я могу положиться на тебя? — спросил священник. — Ты будешь осторожен и благополучно доведешь барышню до ее экипажа? Не оставишь ее?

— Не беспокойтесь, ваше преподобие, я буду смотреть за барышней, как за малым ребенком.

Отец Бенедикт горячо пожал руку девушки и сердечно произнес:

— Итак, до свидания!

Присутствие постороннего человека делало невозможным дальнейший разговор. В сопровождении своего проводника Люси отправилась в обратный путь. Через несколько минут крестьянин оглянулся назад и проговорил:

— Отец Бенедикт, видно, очень беспокоится, как мы сойдем вниз, он все еще стоит наверху и смотрит нам вслед.

Люси остановилась и взглянула по направлению руки крестьянина. Возле разбитого образа стояла высокая фигура. Бруно смотрел вниз, ветер развевал складки темного плаща, спустившегося с плеч. Он обещал, что завтра Бернгард будет свободен. Люси спасла брата, но какой ценой!

На следующее утро к начальнику тюрьмы явился молодой монах с просьбой позволить ему переговорить с заключенным Гюнтером, владельцем Добры. Отец Бенедикт приехал в город еще накануне вечером, но так поздно, что все присутственные места были уже закрыты. Начальник тюрьмы, увидев члена ордена бенедиктинцев, пользовавшегося большим уважением у должностных лиц, беспрекословно открыл перед ним двери тюрьмы. Он выразил лишь сомнение в том, согласится ли заключенный принять католического священника. Сверх ожидания Гюнтер сейчас же попросил гостя к себе, когда узнал, что это отец Бенедикт.

Тюремное начальство было убеждено, что монах явился по поручению настоятеля монастыря и потому не протестовало, когда отец Бенедикт выразил желание поговорить с заключенным наедине. Беседа продолжалась долго и, вероятно, представляла большой интерес, так как всегда спокойный Гюнтер казался очень взволнованным. Он с глубоким чувством протянул монаху руку и горячо благодарил его.

Отец Бенедикт молча, с мрачным видом пожал руку Бернгарда и собирался уйти, но тот задержал его.

— Вы все-таки хотите пойти в монастырь? — спросил Гюнтер.

— Да, к настоятелю. Он надеялся, что я не выдам монастырской тайны, а между тем я считал себя не вправе скрывать истину и скажу ему это. Я не хочу действовать тайно, он должен знать, что не может больше рассчитывать на мое молчание. На всякий случай оставляю вам свои письменные показания, им не могут не поверить, и вы при всех обстоятельствах будете свободны. Я делаю это из предосторожности, так как не исключено, что прелат не выпустит меня больше из стен монастыря.

— Почему же вы не обратитесь раньше в суд? Он защитил бы вас от монастырского произвола, — спросил Гюнтер.

— Потому что я знаю, как далеко распространяется власть нашего настоятеля, — с насмешливой улыбкой ответил отец Бенедикт. — Мое сообщение было бы немедленно доложено его высокопреподобию, по его приказу меня объявили бы «душевнобольным» и скрыли подальше от людских глаз. Нет, я предпочитаю добровольно прийти к нему и брошу ему свое обвинение в присутствии сотни свидетелей, тогда уж он не сможет скрыть факт преступления.

Монах снова направился к двери, но Гюнтер вторично задержал его.

— Ваш настоятель — бывший граф Ранек? — спросил он.

— Да, он родной брат владетеля майората.

— А когда вы видели графа Ранека в последний раз?

— Когда он стоял возле тела своего единственного сына, — ответил отец Бенедикт беззвучно и опустил глаза.

— Нет, не единственного, — возразил Гюнтер, — у него было два сына.

Монах отрицательно покачал головой:

— Насколько мне известно, у графа Оттфрида не было брата.

— Вы этого не могли знать, Бруно, — с каким-то особенным ударением заметил Бернгард, — именно от вас это обстоятельство скрывалось самым тщательным образом.

— Откуда вы знаете мое светское имя? — удивился монах. — Ведь мы с вами не встречались до моего поступления в монастырь.

Гюнтер уклонился от ответа.

— Вы очень привязаны к графу Ранеку? — в свою очередь спросил он.

— Я обязан ему всем, своим воспитанием и образованием; он взял меня, бедного мальчика...

— Бедного мальчика? — прервал его с иронией Бернгард. — Вы не были бедным мальчиком, Бруно, по крайней мере со стороны отца, вы ничем не обязаны графу за то, что он для вас сделал. Наоборот, вы можете обвинять его в том, что он дал вам слишком мало. Он хотел загладить преступление, которое совершил, украв у вас, своего старшего сына, титул и право на майорат.

— У меня? — воскликнул отец Бенедикт с выражением ужаса на лице.

— Да, у вас, Бруно Ранек! — подтвердил Гюнтер. — Вам одному принадлежало то место и то положение в свете, которое занимал граф Оттфрид.

Молодой монах стоял неподвижно, точно громом пораженный, в его лице не было ни кровинки. Вдруг он закрыл лицо обеими руками и в полном изнеможении опустился на стул.

Гюнтер подошел к нему и несколько минут не говорил ни слова. Затем тихо положил руку на его плечо и с легким укором сказал: