Вся правда о неправде. Почему и как мы обманываем - читать онлайн книгу. Автор: Дэн Ариели cтр.№ 42

Теперь мы знали основные моральные установки каждого сотрудника, их подразделений и уровень креативности, ожидавшийся от каждого подразделения. Имея на руках такие данные, мы рассчитали степень моральной гибкости сотрудников различных отделов и связи этой гибкости с креативностью, требуемой от их работы. Оказалось, что уровень моральной гибкости был сильно связан с уровнем креативности. Дизайнеры и копирайтеры оказались на верхушке шкалы моральной гибкости, а бухгалтеры получали самые низкие оценки. Судя по всему, когда в описании наших должностных обязанностей возникают слова «креативность» или «творчество», мы с большей охотой даем зеленый свет нечестному поведению.

Разумеется, мы привыкли слышать, что креативность – сильное качество человека и двигатель развития общества. Мы стремимся повысить степень креативности не только отдельных людей, но и компаний и даже целых народов. Мы превозносим инноваторов, холим и лелеем людей с оригинальным мышлением и в восхищении качаем головой, когда люди рядом с нами способны мыслить нешаблонно.

У всего этого есть понятная причина. Креативность улучшает нашу способность к решению множества проблем. Она открывает двери к новым подходам и решениям. Именно креативность позволила человечеству изменить окружающий мир (зачастую к лучшему). Благодаря креативности появились системы канализации и водоснабжения, и солнечные панели, и небоскребы, и нанотехнологии. Хотя нам еще предстоит пройти долгий путь, мы уже сейчас можем поблагодарить креативность за достигнутый прогресс. В конечном счете мир был бы куда более тусклым без таких творческих людей, как Эйнштейн, Шекспир и да Винчи.

Но это лишь часть истории. Конечно, креативность позволяет нам находить новые и оригинальные пути для решения сложных проблем. Но, с другой стороны, она точно так же помогает нам обходить уже известные пути и интерпретировать информацию удобным для нас образом. Включение в работу креативного мышления позволяет нам есть торт во время диеты и создавать истории, в которых мы всегда будем выглядеть героями, а не злодеями. Если ключ к нашей нечестности лежит в способности думать о себе как о честных и высокоморальных людях и в то же время извлекать пользу из мошенничества, креативность поможет рассказывать отличные истории, помогающие нам быть еще более нечестными, но при этом думать о себе как об удивительно правдивых людях.

Комбинация позитивного и желательного исходов, с одной стороны, и темной стороны креативности – с другой, не оставляет нам особого пространства для маневра. Мы нуждаемся в креативности и жаждем ее, но при этом нам ясно, что в определенных обстоятельствах креативность может оказывать негативное влияние. Как говорит в своей книге Suckers, Swindlers and Ambivalent историк Эд Баллейсен (мой коллега и друг), каждый раз, когда бизнес преодолевает новые технологические барьеры – будь то изобретение почтовых услуг, телефона, радио, компьютера или ипотечных ценных бумаг, – прогресс одновременно расширяет границы и технологий, и нечестности. Лишь потом, после того как мы разберемся с возможностями, эффектами и ограничениями новых технологий, мы можем перейти к размышлениям, какое применение новой технологии будет полезным, а какое должно считаться злоупотреблением.

Например, Эд рассказывает, что практически с первых дней появления почтовой службы США она использовалась для продажи несуществующих продуктов. Потребовалось некоторое время для того, чтобы разобраться с этой проблемой, а затем начать успешно бороться с почтовым мошенничеством с помощью ряда законодательных мер, которые в наши дни обеспечивают высокое качество, эффективность и доверие к этой важной функции государственной машины. Если подумать о технологическом развитии с этой точки зрения, то мы должны быть благодарны некоторым особенно креативным мошенникам за кое-какие инновации и движение общества по пути прогресса.

Итак, что в остатке? Очевидно, есть смысл и дальше принимать на работу креативных людей, стараться быть более креативными и поощрять креативность в других. Однако нам необходимо понять, в чем состоит связь между креативностью и неправдой, а затем попытаться ограничить случаи, в которых творческие люди могут подвергнуться искушению и использовать свои хорошо развитые навыки для поиска новых путей обмана.

Кстати, не помню, упоминал ли я об этом выше, но я считаю себя одновременно и невероятно честным, и очень творческим человеком.

Я провожу довольно много времени, читая лекции об иррациональном поведении по всему миру. Понятно, что я часто пользуюсь самолетами. Один мой типичный маршрут включал полет из Северной Каролины в Нью-Йорк, затем в Сан-Паулу (Бразилия), затем в Боготу (Колумбия), в Загреб (Хорватия), Сан-Диего (Калифорния) и обратно в Северную Каролину. Несколько дней спустя я полетел в Остин, штат Техас, затем в Нью-Йорк, затем в турецкий Стамбул, а затем в Камден, штат Мэн, после чего (в полном изнеможении) направился домой. В процессе накопления призовых миль я выдержал бесчисленное количество оскорблений и душевных травм, связанных с прохождением сложных устройств, установленных службами безопасности, и попытками найти потерянный багаж. Однако все это было полной ерундой по сравнению с дурнотой, которая не оставляет меня во время перелетов. Я всегда пытаюсь избавиться от страданий любым доступным способом.

Во время одного трансатлантического перелета я готовился к выступлению на тему конфликта интересов. Судя по всему, у моего соседа была сильная простуда. Уж не знаю, что послужило причиной – болезнь соседа, моя боязнь подцепить какую-нибудь заразу, невозможность заснуть или просто непредсказуемая природа свободных умственных ассоциаций, – но я задумался о родстве между бациллами, летавшими от моего соседа ко мне и обратно, и активным распространением актов корпоративной нечестности.

Как я уже говорил ранее, крах Enron пробудил у меня интерес к явлению корпоративного мошенничества – и мой интерес лишь укреплялся с последующей волной скандалов в Kmart, WorldCom, Tyco, Halliburton, Bristol-Myers Squibb, Freddie Mac, Fannie Mae, финансовым кризисом 2008 года и, разумеется, деятельностью компании Bernard L. Madoff Investment Securities. Со стороны кажется, что число финансовых скандалов возрастает. Связано ли это с улучшением механизмов выявления нечестного и незаконного поведения? Либо причина в изнашивании морального компаса и реальном росте нечестности? А может быть, нечестность – это своего рода инфекционная болезнь, заражающая все больше игроков корпоративного мира?

Гора мокрых бумажных салфеток рядом с моим соседом становилась все выше, а я задумался о том, возможно ли заразиться «инфекцией аморальности». Если в обществе наблюдается реальный рост нечестности, то может ли он распространяться подобно инфекции, вирусу или бактерии, передаваемой при наблюдении или прямом контакте? Возможно ли, что все новые истории обмана и нечестности, возникающие вокруг нас, вызваны какой-то странной инфекцией? И если это так, то можем ли мы выявлять «вирус» на ранних этапах и предотвратить массовые бедствия?