Сталин - Аллилуевы. Хроника одной семьи - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Аллилуев cтр.№ 24

В 1961 году Военная коллегия Верховного суда СССР реабилитировала С.Ф. Реденса — посмертно. В те годы это был, пожалуй, единственный руководитель НКВД такого ранга, которого сочли возможным реабилитировать.

А сегодня Реденса зачисляют в палачи. В 1989 году в "Открытом письме тов. Б.А. Корсунскому, первому секретарю обкома КПСС Еврейской автономной области" есть такие строки:

"Ну а другие палачи — это руководители карательных органов тех лет, начальники управлений НКВД на местах — Абрампольский, Балищсий, Блат, Гоглидзе, Гоголь, Дерибас, Ваковский, Залин, Зеликман, Карлсон, Капнельсон, Круковский, Леплевский, Пилляр, Райский, Реденс, Ритковский, и Симоновский, Суворов, Троцкий, Файвилович, Фридберг, Шкляр и т. д. Словом, выходцы, как Мехлис и Каганович, из сионистской организации "Паолей Сион" и Бунда вместе с близкими по духу и происхождению троцкистами составляли свыше 90 процентов руководителей карательных органов".

Возможно, что по отношению к кому-то эти обвинения журнала "Молодая гвардия" (1989, № 11) вполне справедливы и обоснованы, но мой отец, поляк по национальности, никогда не был ни сионистом, ни троцкистом. В партию большевиков он вступил в 1914 году и был ей верен до конца своей жизни.

Следует, видимо, привести другой список — список лиц, показания которых подвели моего отца под расстрел. Я изучал дело отца, никаких документов, подтверждающих его якобы враждебную деятельность, в нем нет. Только показания лиц, вот они: Л.В. Коган, С. Вейнберг, Я.Г. Закгейм, А.А. Ипполитов (Липовецкий), Р.А. Люстенгурт, Б.Д. Берман, Г.М. Якубович, А.П. Радзивиловский, А.П. Агаса-Мойм, А.А. Арнольдов, Н.Я. Трусме, А.И. Постель, Л.Н. Вельский, И.Е. Локтюхов. В этом списке значатся еще две фамилии — В.В. Косиор и Н.И. Ежов. Из их свидетельств следует, что С.Ф. Реденс не только не поощрял массовых репрессий, но разными путями пытался притормозить их. В Казахстане, например, он запретил "конвейерные допросы" и строго ограничил санкционированные Политбюро меры физического воздействия к определенным категориям подследственных, по мере своих сил и возможностей старался облегчить участь заключенных.

Мне удалось познакомиться с рукописью воспоминаний М.П. Трейдера, заместителя Реденса по милиции в Алма-Ате. Он много пишет об отце. На одном из совещаний руководящего состава Комиссариата внутренних дел Казахстана, — вспоминает Шрейдер, — С. Ф. Реденс прямо сказал:

"До меня дошли сведения, что кое-кто из работников отдела Викторова применяет физические методы во время допросов. Предупреждаю, что буду отдавать под суд любого работника за такие дела".

Из этих же воспоминаний я узнал, что в тридцатых годах в Москве М.П. Шрейдер сильно поругался с Р.А. Люстенгуртом и даже стрелял в него, но промахнулся. Отец, зная сволочной характер Люстенгурта, тогда спас Шрейдера от расправы, но Люстенгурт запомнил ему это и в итоге отомстил отцу.

Имели "зуб" на Реденса и другие доносители. Кому-то отец пересек дорогу и не дал арестовать Анатолия, сына Марии Анисимовны Сванидзе от первого брака, а ведь очень было заманчиво попытаться связать Анатолия с Павлом Аллилуевым и какими-то немецкими шпионами, попавшими в то время в застенки НКВД. Кому-то не дал санкции на арест руководителей московского аэроклуба (этот дамоклов меч повис над ними из-за гибели двух парашютистов, у которых не сработали автоматы новой конструкции, отвечавшие за раскрытие парашюта). Кстати, сама М.А. Сванидзе, ее муж А.С. Сванидзе и его сестра М.С. Сванидзе в 1937 году были арестованы и по распоряжению Берия расстреляны, но Анатолий ареста избежал. Он погиб на фронте в Великую Отечественную войну.

Когда летом 1938 года по указанию из Москвы был арестован М.П. Шрейдер, отец спас от ареста его жену И.А. Еланскую. Она сейчас живет в Москве и хорошо помнит события тех лет. Отец изъял из дела Шрейдера конфискованную при обыске в его доме сумочку его жены, где лежали визитные карточки каких-то иностранцев, с которыми Ирина Александровна познакомилась в свое время в Париже. Видимо, отец, зная обстановку, сложившуюся к тому времени в НКВД (замечу, что в 1938 году его главой стал Л.П. Берия), уже не надеялся, что невиновность человека будет установлена в ходе следствия и суда.

Познакомившись с "делом" отца, архивными документами, свидетельствами людей, знавших его, я понял, что он был и до конца оставался человеком честным, убежденным и человечным. Он был оклеветан и убит преднамеренно.

Тогда же, в 1961 году, я встречался со следователем — полковником Звягинцевым, занимавшимся реабилитацией С.Ф. Реденса. Он сразу сказал, что дело его сфабриковано, все сплошь выдумка и ложь, вины на нем нет никакой.

Я спросил у следователя, какую роль играл мой отец в аресте первого секретаря ЦК Компартии Казахстана Л.И. Мирзояна. Полковник ответил, что Мирзоян как член ЦК ВКП(б) мог быть арестован только распоряжением из Москвы.

Л.И. Мирзоян — фигура, о которой стоит сказать отдельно. Он был подвергнут критике в известной речи Сталина на мартовском (1937 года) Пленуме ЦК — "О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников". Касаясь тех работников, которые подбирают кадры по признаку личной преданности, приятельства, землячества, он говорил:

"Взять, например, товарищей Мирзояна и Вайнова. Первый из них является секретарем краевой партийной организации Казахстана, второй — секретарем Ярославской областной партийной организации. Эти люди в нашей среде — не последние работники. А как они подбирают работников? Первый перетащил с собой в Казахстан из Азербайджана и Урала, где он работал раньше, 30–40 человек "своих" людей и расставил их на ответственные посты в Казахстане. Есть, стало быть, своя артель у товарища Мирзояна. Они нарушили большевистское правило подбора работников, которое исключает возможность обывательски-мещанского подхода, исключает возможность подбора работников по признакам семейственности и артельности. Кроме того, подбирая в качестве работников лично преданных людей, эти товарищи хотели, видимо, создать для себя обстановку некоторой независимости как в отношении местных людей, так и в отношении ЦК партии".

Прошло чуть больше года. Весной 1938 года в "Правде" публикуется большая критическая статья "На поводу у националистов", посвященная деятельности Мирзояна. В воспоминаниях М.П. Шрейдера есть упоминание об этой статье — оказывается, руководитель парторганизации запретил распространять в Казахстане этот номер "Правды" с критикой в свой адрес, противопоставив себя тем самым ЦК. Вот и поплатился. Вины за арест Мирзояна на моем отце и быть не может.

Более того, если копнуть чуть глубже в прошлую деятельность Мирзояна, то обнаружим все те же пороки. Из документов партийного архива, относящихся к 1925–1929 годам, когда Мирзоян работал секретарем ЦК КП(б) Азербайджана, я выяснил, что именно за эти недостатки он в конце концов был снят с этой должности.

В конце 1928 года С.Ф. Реденс вернулся в органы НКВД из Наркомата Рабоче-крестьянской инспекции СССР, где он занимал должность начальника Управления делами наркомата и являлся ближайшим помощником Г.К. Орджоникидзе. Отец был направлен полномочным представителем ОГПУ и председателем ГПУ Закавказья. Это назначение, я думаю, было не случайным.