Демонолог - читать онлайн книгу. Автор: Эндрю Пайпер cтр.№ 80

– За мной гонится полиция. И еще другие.

– Подчинись мне, Дэвид, и я защищу тебя.

– Подчиниться? Как?

– Впусти меня в себя.

Отец делает всего полшага в мою сторону, но каким-то образом покрывает все расстояние между нами, так что теперь он полностью заслоняет мне обзор. Все, что я сейчас вижу перед собой, и все, что я слышу, – это он.

– То, как наша история будет явлена публике, не менее важно, чем то, что она из себя представляет, – говорит он. – Рассказчик должен создать свой собственный убедительный, захватывающий рассказ, а нет ничего более убедительного, чем самопожертвование. Милтон тоже сидел в тюрьме. Сократ, Лютер, Уайлд… И конечно же, никто более самого Христа не мог понять, что если представить свое сообщение миру, будучи в цепях, то это сообщение будет легче услышать и понять.

– Ты хочешь, чтобы я стал мучеником.

– Это единственный способ, которым мы выиграем нашу войну, Дэвид. Не с позиции превосходства, но с позиции сопротивления! Мы завоюем сердца женщин и мужчин, показав им, как Бог с самого начала подавлял их стремление к знанию. Расскажем правду о запретном плоде.

Разожгу

В них жажду знанья. Научу

Презреть завистливый закон.

– Да! – продолжает мой отец. – Ты будешь потакать стремлению людей знать правду, мою правду, знать о нашем несправедливом наказании, нашем падении, о жестокости Бога и об освобождении, которое предлагает Сатана. О равенстве. Разве это не самое благородное дело? Демократия! Вот что я несу людям! Не чуму, не принуждение, не страдания. Но правду! Истину!

Он улыбается мне с теплотой, столь чуждой мышцам его лица, что его щеки дрожат от напряжения.

– И мужество – не уступать вовек.

– Именно так! – соглашается мой собеседник, широко раскрывая рот. – Таков обет нашего господа – Сатаны.

– Но ты забыл предшествующие строки.

Не все погибло: сохранен запал

Неукротимой воли, наряду

С безмерной ненавистью, жаждой мстить.

– Как я тебе уже говорил, – теперь в голосе моего отца уже не слышно того пустого юмора, который в нем только что звучал, – Джон был вынужден маскировать свои истинные симпатии.

– Да нет здесь никакой маскировки. Здесь только месть. Ненависть. Вот единственные мотивы, что тобой движут. Прощай, Добро! Отныне, Зло, моим ты благом станешь!

– Игра слов!

– Так это именно то, чем ты занимаешься! Выворачиваешь смысл слов наизнанку. Ты не в силах заставить их выступать за то, что чувствуешь, потому что ты не чувствуешь ничего. Добро меняешь на зло, зло – на добро. Но тебе не понять различия между ними, это тебе не по силам.

– Дэвид…

– Велиал. Никчемный. Не имеющий никакой ценности. Самая большая ложь, которую ты изрек, это то, что ты – создание, симпатизирующее человечеству. Именно поэтому для тебя так важен тот, кто обнародует документ, не менее важен, чем сам документ.

Отец придвигается еще ближе. Его мощь и огромный рост так же доминируют надо мной, как тогда, когда я был ребенком. И тем не менее я не могу остановиться и произношу все, что хочу ему сказать. Высказать ему те заключения, к которым я прихожу прямо сейчас, когда эти слова слетают с моих губ.

– Все это время я считал, что меня выбрали из-за моей узкой специализации. Но это оказалось просто ширмой. Очковтирательством. Ты выбрал меня, потому что моя история – это история мужчины, который любит своего ребенка. А твоя – это история ни о чем. В ней нет никаких детей. Никакой любви. Никаких друзей. Во всем, что действительно имеет значение, ты попросту не существуешь.

– Будь осторожен! Не перегибай палку!

– Почему это? Ты не можешь вернуть мне Тэсс. Это с самого начала было ложью. Я выяснил твое имя, принес документ сюда, успел до новолуния. И ничто из всего этого не играет никакой роли.

– Дэвид…

– У тебя есть власть разрушать, но не создавать, не соединять. Неважно, где она сейчас, ты не в силах привести ее назад.

– Откуда у тебя такая уверенность?

– Оттуда, что я здесь совсем по другим причинам, чем из стремления оказать тебе помощь.

– Неужели? – говорит мой враг, внезапно снова обретая уверенность в себе, зная, что при таком обороте дела он выигрывает. – Ну тогда скажи мне по каким.

Ответа на этот вопрос у меня нет. Мне остается лишь оглядываться по сторонам, смотреть на бурлящую в огромном зале толпу. Слышать, словно в первый раз, не какофонию царящих здесь звуков, а хор человеческих голосов. Кто из них будет по мне скучать, если змий победит? Что будет означать конец без Тэсс? Без нее я тоже не буду иметь никакой ценности.

И все же, пусть я сейчас одинок, все те, кто проходит мимо меня, отнюдь не одиноки. Вот молодая мать одной рукой толкает перед собой прогулочную коляску, а другой держит за руку едва научившегося ходить карапуза, распевающего алфавит. Вот пожилая пара – они целуются, прощаясь, и пальцы мужчины гладят морщины на щеке жены. Две женщины в паранджах проходят мимо двух хасидов, и течение толпы на секунду соединяет обе эти пары, словно это тайная встреча всех-в-черном набожных людей этого города. Мужчина цокает мимо на высоких каблуках и в красном платье-коктейль, его парик а-ля Мэрилин Монро явно нуждается в помощи расчески…

Незнакомые люди идут по своим делам, своими путями, пересекая зал терминала. Но видеть их только под таким углом зрения – значит принять точку зрения демона. Забыть про их имена, про их собственные причины проявлять самопожертвование.

– Это не твое, – говорю я, крепко сжимая ручку портфеля обеими руками.

– Твоя дочь…

– Я не намерен…

– Твоей дочери БОЛЬНО!

Бьющий в уши выкрик. Его эхо разламывает каменные стены этого огромного зала. Но никто вокруг нас, кажется, его не слышит. Точно так же, как никто не слышит и последующих криков.

– Твоя дочь ГОРИТ, Дэвид!

Я делаю шаг к нему, подхожу еще ближе к лицу моего мертвого отца. Смотрю прямо на сущность внутри него, смотрю сквозь его глаза:

– Если Тэсс в аду, скажи ей, что я тоже скоро там буду.

Он собирается ответить с напором непредсказуемой силы. Он как сжатая пружина, готовая к насилию. Плечи приподняты, пальцы выставлены вперед, как когти. Но что-то иное – вовсе не мой демонстративный вызов и полное пренебрежение – останавливает это существо. Его голова поворачивается назад, словно он услышал чей-то предостерегающий крик.

Я делаю шаг назад, и отец смотрит, как я ухожу от него. Выражение ненависти на его лице такое же ясное и чистое, как у оголодавшего хищника, пожирающего собственное потомство.

Я поворачиваюсь к нему спиной, и визжащий вопль Велиала преследует меня. Вопль, похожий на металлический скрежет. Неслышный для всех, кроме меня. Но я ухожу.