Венеция. Прекрасный город - читать онлайн книгу. Автор: Питер Акройд cтр.№ 99

Потому трудно воздать хвалу знаменитым мужчинам и женщинам Венеции. Там были великие художники и музыканты, но не было великих личностей, подобных Лоренцо Медичи или Папе Юлию V. И в литературе, и в истории жители Венеции не блещут индивидуальностью. Они не запомнились нам эксцентричностью или победами. Комедии Гольдони – комедии обыденной жизни; они наполнены поэзией домашних событий и локальной интриги, но им чужды подвиги, приключения, уязвимость выдающихся личностей или сбившихся с праведного пути. В них отражен благодатный общественный порядок. Венецианцы всегда отличались покорностью. Они могли легко предаться личным страстям, но всегда относились к власти с уважением.

Буркхардт никогда не мог бы написать о Венеции тех слов, которые посвятил Флоренции: «В результате человек мог достигнуть высших пределов в осуществлении и использовании власти»; правители народа «обретали ярко выраженный личный характер». Никто из дожей или правителей Венеции не отличался «ярко выраженным характером». Город никогда не был и не мог быть феодальным государством; при феодализме санкционировалось и сохранялось личное господство.

Макиавелли отметил, что безопасность и благоденствие города в лагуне проистекали из того факта, что его знать не имела ни замков, ни собственных армий, ни вассалов. Венеция – это «великий и достойный уважения результат совместных человеческих усилий, – писал Гете, – великолепный монумент, созданный не одиноким мастером, но народом».

Должное воздавалось самому народу. Гаспаро Контарини в книге о государственной власти в Венеции, опубликованной в 1547 году, заметил: «Наши предки, от которых мы получили столь процветающую державу, объединились, чтобы сохранять, чтить и укреплять свою страну, не помышляя о личной выгоде или славе». Они остались безымянными в жизни и смерти, и единственным памятником им стало само государство. «Хотя эти венецианские джентльмены необычайно мудры, когда они все вместе, – писал в XVII веке Джеймс Хауэлл, – возьмите их поодиночке, и они окажутся такими же, как остальные». Секрет венецианцев лежал в их сплоченности. Вне этого контекста у этих патрициев не было своего лица. Их собственное «я» было поглощено их политическим «я». Без государства они были ничто. Отсутствие великих людей в Венеции подтверждает мысль Толстого, что человеческой историей управляют миллионы различных случайностей и интересов, связанных друг с другом тем, что может быть названо общественным инстинктом. Каждый исторический период представляет собой обнаружение подобного инстинкта. Автор в полном смысле слова потрясен сложностью этого процесса.

Ночь и тишина в Венеции глубоки. Площадь Святого Марка заливает лунный свет. Суть Венеции проступает ночью. Свойственный этому времени суток покой лучше всего соответствует ощущению остановившегося времени. Тогда является предмет ее любви – она сама. Дверные проемы кажутся темнее, чем в любом другом городе. В них плещется темная вода. Перед статуями Мадонны на углах calli мерцают лампадки. Ночи в Венеции бывают разными: глубокая синева летней ночи и непроницаемая тьма зимней. Современные венецианцы редко выходят из дома ночью. Нет пьяниц, бредущих по улицам в предрассветный час. Нет пронзительных криков. Современный специалист по акустике замерил уровень ночных шумов в Венеции, он оказался равен тридцати двум децибелам. Ночи в других городах шумнее децибел на тринадцать. В Венеции нет фоновых шумов.

Во второй половине XIII века было образовано государственное учреждение, призванное охранять общественный порядок под покровом темноты (signori di notte). Похоже, венецианская ночь сделалась предметом подозрений. Ей сопутствовал страх невидимой воды, темной и глубокой, и извилистого лабиринта переулков. Ночь – время нападений и переворотов. Ночь – время убийц и шпионов. Ночь – время сборищ тайных обществ, ночью на стенах города появляются граффити против законной власти. Для города, гордившегося порядком и контролем, ночь была особо опасным врагом. В декретах провозглашалось, что ночью вам угрожает множество pericula (опасностей); всегда есть риск disordines et tumultationes (беспорядков и мятежей). Ночь была хаосом. Ночь была угрозой. Венецианская ночь, казалось, призывала изначальную тьму и тишину лагуны, из которой вырос город. Ночь пробуждала память об истоках.

Однако в последующие века, с появлением вездесущего карнавала это настроение буквально просветлилось. В мемуарах Гольдони, написанных в XVIII веке, перед нами предстает ночной мир того времени. Лавки открыты до десяти часов вечера, многие из них не закрывают дверей до полуночи; к тому же «все таверны открыты, и ужин готовится во всех постоялых дворах и гостиницах».

Каковы звуки венецианской ночи? Венеция – великолепный акустический инструмент. Время от времени звонят колокола. Звук воды, в вечном движении с плеском набегающей на камень. Над водой раздается зов, чистый и звучный – над стоячей водой, между приливом и отливом, голос разносится очень далеко. По узким улочкам звук идет, как по трубам. Прибавим к этому едва различимый звук гондолы. В XIX веке самые романтичные путешественники отмечали, что иногда над водой звучит музыка. Наделенный тонкой восприимчивостью Ференц Лист упоминал «немые звуки» города, один из которых – тихий шелест скользящей по воде лодки.

Всегда есть моменты, когда на Венецию спускается тишина. «Повсюду царила все та же необычайная тишина», – писал Диккенс в «Картинах Италии». Для него это была неестественная тишина современной жизни – ни экипажей, ни повозок, ни механизмов. Для многих викторианских путешественников очарование Венеции было связано с ее отдаленностью от современной индустриальной цивилизации. Двумя веками раньше Джон Ивлин писал о Венеции, что в ней «почти так же тихо, как посреди поля, ни грохота карет, ни топота лошадей». Ни шума машин. Вы можете завернуть за угол и оказаться в полной тишине. Ни в одном другом городе нет такого количества тихих уголков. В «Мертвой лагуне» Майкла Дибдина рассказчик заявляет, что «столь абсолютная, безоговорочная тишина рождает тревогу, будто прекратилась какая-то жизненно важная функция».

В Венеции была и темная сторона, которую скрывала ночь. Там было много бедных и отверженных. В венецианской жизни всегда присутствовали нищие. В конце XV века в Сенате обсуждалась проблема стариков и прочих неимущих, которые каждую ночь лежали около Дворца дожей. Были построены приют и больница. Но этого оказалось недостаточно. Во времена голода, к примеру зимой 1527 года, бедняки умирали у колонн дворца. Дети стояли на рынке Риальто или на площади Святого Марка и кричали: «Я умираю от голода! Умираю от голода и холода!» Один из современников заметил, что «в городе от них смердит». У городской скученности есть предел. И, разумеется, Венеция не производила продовольствия.

В начале XVII века было построено новое заведение – Ospedale dei Mendicanti (Госпиталь нищих), чтобы очистить улицы и площади от бесчисленных бродяг. Все нищие в Венеции были обязаны получить лицензию и поселиться в больнице. Нищие, не имевшие лицензии, были изгнаны из города, а те, кто якобы слишком преуспел в своем занятии, отправлены на галеры. Владелец неофициальной ночлежки для нищих был бит кнутом на всем пути от площади Святого Марка до моста Риальто.