Марко Поло - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Нечаев cтр.№ 25

Марко Поло, как верный слуга Хубилай-хана, пользовался монгольским — языком завоевателей или персидским — языком иноземцев при монгольском дворе. Именно поэтому, кстати, все названия в его книге приводятся в основном в тюркском написании. А вовсе не потому, что он якобы всё списал из каких-то персидских источников, как утверждают некоторые, а потому, что он просто следовал общепринятой в Монгольской империи практике.

Безусловно, понимая всю сложность и важность своей миссии «правителя вселенной», Хубилай-хан пытался ввести единый письменный язык для всех народов империи. Для этого он даже поручил Пагба-ламе (он же Пагва, Пагпа и др.), мудрому тибетскому монаху и своему духовному наставнику, создать совершенно новую систему письменности: алфавит, способный передавать и объединять все известные языки. К сожалению, у того ничего не получилось, и «тюрко-монголы не слились с китайцами и не образовали единого народа» {227}.

Точнее, в 1268 году Пагба-лама исполнил поручение, представив Хубилай-хану слоговой алфавит. Для этого он модифицировал тибетский шрифт и создал так называемое монгольское квадратное письмо (по форме знаков). Писали на нем по вертикали сверху вниз, и строки шли слева направо. Вскоре Хубилай-хан даже торжественно провозгласил это лингвистическое новшество официальным письмом империи. Но этот язык просуществовал в Китае недолго и своей главной функции не выполнил.

Как отмечает Лоуренс Бергрин, изобретенный Пагба-ламой шрифт «остался на бумажных деньгах, на фарфоре, в официальных эдиктах империи Юань, однако ученые и писари, привыкшие к китайскому, персидскому или другим прежним языкам, отказались принять его» {228}.

В. Б. Шкловский в связи с этим констатирует: «Конфуцианское чиновничество было враждебно монгольской династии. Ученость этого чиновничества основывалась на знании трудной китайской письменности. Монголы изобрели и ввели новый, очень сложный слоговой алфавит — так называемый квадратный. Этим они оттеснили из области административной и деловой китайских ученых. Административные должности при дворе были заняты пришельцами со всего мира. Среди них был и Марко Поло» {229}.

С другой стороны, сам Марко Поло нигде не выказывает своего знакомства с новым монгольским письмом.

Что же касается Пагба-ламы, то он в 1274 году удалился в свой тибетский монастырь Сакья и скончался там примерно через шесть лет. Таким образом, его лингвистический общеимперский эксперимент так и остался ценной, но неудачной попыткой в области искусственной разработки языков.

После успешного выполнения первого задания Хубилай-хана «ставки» молодого венецианца при дворе резко повысились. «С того самого посольства стали его звать молодым господином Марко Поло» {230}. Точнее, его стали звать «мессир Марко». Так в те годы обращались к именитым гражданам в Италии и во Франции — к рыцарям, к судьям, к церковным иерархам и т. д.

После этого Хубилай-хан особо приблизил к себе мессира Марко, и тот все 17 лет, что прожил при нем, регулярно «хаживал в посольствах» {231}.

В «Книге чудес света» читаем: «Как увидел великий хан, что Марко отовсюду несет ему вестей, зачем посылается, то делает хорошо, все важные поручения в далекие страны стал он давать Марко; а Марко исполнял поручения отменно хорошо и умел рассказывать много новостей да о многих диковинах. Нравилась великому хану деловитость Марко; полюбил он его, оказывал ему почет, к себе приблизил, и начали тому завидовать другие князья. Вот поэтому-то Марко знал о делах той страны более, нежели кто-либо, и о диковинах разведывал более всякого, и только и думал, как бы что разузнать» {232}.

Исходя из сказанного выше, можно сделать вывод, что Марко Поло стал не просто послом Хубилай-хана, но и его доверенным лицом, а если называть вещи своими именами — он стал его специальным агентом или даже шпионом, который должен был всё подмечать и обо всём рассказывать своему господину.

И вторым заданием для него стала поездка в Тибет. Это достаточно удаленная от Ханбалыка местность, сильно разоренная войнами.

Оливье Жермен-Тома уточняет: «Регион, который он называет Тибетом, находился на территории нынешней провинции Сычуань» {233}. То есть это не Тибет в прямом смысле этого слова (не Тибетский автономный район нынешнего Китая, граничащий с Индией и Непалом), а местность, находившаяся значительно восточнее.

Что конкретно венецианец там делал, опять же неизвестно, но зато эта поездка дала потом европейцам описание бамбука. В книге Марко Поло написано: «Растет тут удивительно толстый и высокий бамбук; в толщину он вот какой: добрых три пяди, в вышину бывает до пятнадцати шагов. От одного узла до другого добрых три пяди. Купцы и другие путешественники, когда идут по той стране, несут с собою таких бамбуков и ночью ими разводят огонь; горят они с таким шумом и треском, что львы, медведи и другие хищники со страху бегут прочь и ни за что не подойдут к огню. Так-то здешние люди разводят огонь» {234}.

Треск горящего бамбука, слышный ночью за много километров, неизбежно пугал всех новичков в этих местах, но потом Марко Поло понял, для чего местным жителям нужна такая предосторожность: «чтобы уберечь свою скотину от диких хищников, а их тут много» {235}.

А еще во время поездки в Тибет, в месте под названием Гаинду (Гаиндир), Марко Поло увидел и описал удивительный кустарник, который он сначала принял за гвоздику. И есть версия, что это и был тот самый крупнолистовой чай, за отсутствие описания которого венецианца так упрекают исследователи-скептики.

С одной стороны, Тибет очаровал Марко Поло. С другой — он его многим и отталкивал. Например, его насторожили бытовавшие в тех местах суеверия. И это притом что сам он не смог не испытать восхищения могуществом астрологов-чародеев.

Вот его рассказ: «Скажу вам еще, здесь самые ловкие колдуны и самые лучшие их звездочеты; есть они также и в соседних областях. С вражьею помощью колдуют они и творят неслыханные и невиданные чудеса. Но не нужно об этом говорить здесь, да и люди станут дивиться» {236}.

Следует отметить, что в книге Марко Поло во многих местах в устрашающих подробностях описываются «фокусы», которыми чародеи пытались изгонять злых духов из больных.

Кстати сказать, значительное внимание уделил этому вопросу и Гийом де Рубрук. В своей книге он написал, что всевозможные астрологи и прорицатели являются у татаро-монголов «жрецами, и всё, что они предписывают делать, совершается без замедления» {237}.