Маркиз де Сад. Великий распутник - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Нечаев cтр.№ 41

В самом деле, людей, которые относятся к маркизу де Саду не как к психически больному злодею, а как к обычному человеку и весьма любопытному писателю, можно пересчитать по пальцам.

Памятник маркизу де Саду у замка Лакост

Конечно, гораздо проще вслед за сексологом Рихардом фон Крафт-Эбингом называть "садизмом" любые извращения, ставя при этом маркиза де Сада в один ряд с такими моральными уродами, как генерал СС Зепп Дитрих или Андрей Чикатило.

Кстати сказать, в этом смысле маркизу де Саду "повезло" точно так же, как доброму доктору Жозефу Гийотену (Guillotin), именем которого почему-то была названа кровавая гильотина. Этот человек был противником смертной казни и никакой гильотины не изобретал, но имя его именно так "вляпалось" в историю. И теперь уже ничего невозможно изменить, ибо устоявшиеся за века стереотипы практически не поддаются корректировке.

Маркиз де Сад тоже в общественном сознании прочно ассоциируется с понятием "садизм", то есть со склонностью к насилию и получением удовольствия от причинения страданий другим.

Но зададимся вопросом, а так ли это справедливо? И почему имя маркиза де Сада заслуживает нашего интереса?

Кто бы что ни говорил, читать произведения маркиза по большей части не слишком приятно, хотя почти все они изданы и переведены на множество языков. Что же касается его грехов, то история дает нам огромное количество гораздо более "интересных" персонажей.

В этом смысле невозможно не согласиться со следующим утверждением биографа маркиза Е.В. Морозовой:

"Если бы во времена де Сада полиция давала ход каждому делу о безнравственном поведении аристократов, то к началу французской революции большая часть дворян сидела бы в тюрьмах".

В самом деле, если считать маркиза де Сада страшным извращенцем и исчадием ада, то кем тогда был тот же Людовик XV, у которого историки насчитали пятнадцать официальных фавориток и более тысячи любовниц, многие из которых были совсем еще детьми? А кем был Максимилиан де Робеспьер, казнивший без разбора кого угодно и за что угодно?

А кем были Нерон, Калигула, Иван Грозный, Салтычиха, королева Мария I Кровавая и многие другие? И почему понятие "садизм" оказалось связано не с их именами, а с именем маркиза де Сада, который никого не убивал, а всего лишь иногда позволял себе "развлечься" с проститутками, причем заранее обговаривая с ними "набор услуг" и щедро оплачивая эти услуги?

Наверное, в глазах обычного человека маркиз де Сад — это чудовище. Но что он делал? Он всего лишь страдал от того, что "нормальное" половое сношение его не привлекало и не возбуждало, а посему должно было сопровождаться действиями, приводящими к кровотечению. Но, как теперь хорошо известно, людей с такими или какими-то иными "отклонениями" множество, и отличает в данном случае "странных людей" от преступников лишь факт насилия, то есть вовлечения в свои "игры" партнеров и партнерш без их на то согласия. Но ведь маркиз де Сад в этом смысле не прибегал к насилию: он решал свои проблемы с помощью, по сути, проституток, которые, по определению, сами всегда выбирали, выбирают и будут выбирать себе в качестве профессии именно продажу своего тела за деньги.

Так почему же все-таки именно маркиз де Сад?

Симона де Бовуар уверена, что все дело в том, что он "заслуживает внимания не как писатель и не как сексуальный извращенец, а по причине обоснованной им самим взаимосвязи этих двух сторон своей личности". По ее мнению, "его отклонения от нормы приобретают ценность, когда он разрабатывает сложную систему их оправдания", то есть старается "представить свою психофизиологическую природу как результат этического выбора".

То есть, по сути, это был несчастный человек, который полжизни (точнее, почти 29 лет [21] ) провел в тюрьмах и психиатрических лечебницах — причем без суда и следствия — исключительно потому, что подробно описывал свои фантазии. Но ведь подобные фантазии описывали и многие другие, и различная порнографическая литература появилась задолго до маркиза де Сада.

По мнению Симоны де Бовуар, маркиз стремился "преодолеть свою отчужденность от людей", и в этом отношении его судьба имеет глубокий общечеловеческий смысл.

Симона де Бовуар пишет:

"Можем ли мы существовать в обществе, не жертвуя своей индивидуальностью? Эта проблема касается всех. В случае Сада индивидуальные отличия доведены до предела, а его литературные усилия показывают, насколько страстно он желал быть признанным обществом. Таким образом, в его книгах отражена крайняя форма конфликта между человеком и обществом, в котором ни одна индивидуальность не может уцелеть, не подавляя себя. Это парадокс и в известном смысле триумф Сада".

По мнению писательницы, "основной интерес для нас представляют не извращения Сада, а его способ нести за них ответственность. Он сделал из своей сексуальности этику; этику он выразил в литературе. И именно это сообщает ему истинную оригинальность".

Причины "странностей" маркиза де Сада не очень понятны, ведь, по сути, он был похож на всех молодых аристократов того времени. Он был образован, любил театр, искусство и литературу. Он служил в армии и славился расточительством, имел любовниц и часто посещал бордели. Он женился не по любви, а по настоянию родителей, и наверное, именно это стало началом всех бедствий, преследовавших его всю жизнь.

Потом, уже после женитьбы, он вдруг обнаружил, что его личные удовольствия несовместимы с "нормальной" социальной жизнью. А ведь он не был ни революционером, ни бунтарем. У него было все хорошо с происхождением, а нелюбимая жена принесла ему еще и богатство. Но это не приносило ему удовлетворения. И он восстал против регламентированнности жизни, против условностей и заведенных порядков, прекрасно понимая, что их никто особо и не соблюдает, но при этом все лишь усиленно "делают вид"…

На самом деле, отхлестать плеткой (причем по предварительному соглашению и за немалые деньги) нескольких девиц легкого поведения — это и не подвиг, и не преступление.

Да и не было в маркизе де Саде каких-то особых амбиций и претензий на подчинение себе других, на их унижение и истязание. И в своих "отвратительных произведениях" он больше фантазировал, чем описывал реально содеянное. По словам Симоны де Бовуар, он "предпочел жить в мире воображаемом, потому, что придавал большее значение фантазиям, которыми опутывал акт наслаждения, чем ему самому".

Одинокий, сомневающийся, страдающий, выдающий желаемое за действительное… Что-то жалкое какое-то получается "чудовище"…

Но скандала ему избежать не удалось. Облекая свои фантазии в литературную форму, он играл с огнем, и общество, занимавшееся, по сути, тем же самым, но только тихо, не высовываясь, "цепко ухватилось за его тайну и классифицировало ее как преступление".