Величайший рыцарь - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Чедвик cтр.№ 65

– Надеюсь, что нет, но в последнее время он стал жестким и злым. Его переполняет горечь. Он злится на отца, но станет ли он стрелять в него со стен?… – Ранулф развел руками. – Я могу только сказать, что при мне он такого приказа не отдавал, и надеюсь, что он вообще не отдавал его. Если бы мне предложили объяснить, как было дело, я сказал бы, что этот выстрел был досадной ошибкой, а случившееся с посыльными – излишне усердное выполнение приказа Икебефа.

Вильгельм поморщился при упоминании этого имени. На лице Ранулфа читалось удовлетворение.

– Фарси показал свою смелость, дезертировав, – сообщил он. – И еще нашел оправдание: он никогда не клялся в верности нашему господину. Икебеф пытался остановить его, и во время их ссоры всплыло, что против тебя был заговор, организатор которого – Икебеф. Фарси твердил, что его обманули. Генрих повернулся к Икебефу и зарезал бы его мечом, если бы его не остановили. Естественно, Икебеф с Фарси больше не состоят па службе молодого короля, как и братья де Кулансы. Генриху не хватает военачальника, и он хочет, чтобы ты побыстрее вернулся.

Вильгельм выпил вино и теперь слушал завывания ветра.

– Граф Фландрии подарил мне право на получение аренды с нескольких домов в Сен-Омере и обещал больше, если я пойду служить ему. Роберт де Бетюн хочет, чтобы я женился на его дочери. Графы Шампанский и Бургундский сделали мне заманчивые предложения. Как бы ты поступил на моем месте? Вернулся к господину, который перестал тебе верить и опозорил тебя перед всем двором, или принял предложение людей, которые тебя уважают и которых уважаешь ты?

Ранулф решил считать вопрос Вильгельма риторическим и не пытаться на него ответить.

– Какую цену ты попросишь у Генриха за свое возвращение? – осторожно спросил он.

– Верность не имеет цены. За нее нельзя назначить цену, – ответил Вильгельм. – Мне следовало бы сразу же ему отказать, но я не могу этого сделать. Неважно, что он вероломен и не заслуживает доверия. Я дал обещание ему… и его матери-королеве. Все остальное не имеет значения, – он тяжело вздохнул. – У меня нет выбора. Честь обязывает меня вернуться к нему на службу как можно быстрее. – Усталое лицо Ранулфа тут же просветлело, и Вильгельм поднял указательный палец вверх. – Но вначале я хочу гарантий, включая гарантию его отца. – Он допил вино и отодвинул кубок в сторону. – Я хочу признания моей верности не деньгами, а грамотами, чтобы они прослужили дольше, чем произнесенные слова.

* * *

Маргарита смотрела на свое отражение в небольшом зеркальце, которое перед ней держала горничная. Она не страдала тщеславием, но сегодня ей правилось то, что она видела. Глаза горели, кожа была чистой, больше она не казалась измученным существом, которое появилось при дворе брата. Тогда муж отослал ее домой. Генрих отправил ее в Париж из-за растущих разногласий между ним самим, его отцом и братьями, чтобы она якобы оставалась в безопасности, но Маргарита знала, что на самом деле это был просто удобный повод от нее избавиться. Их отношения испортились, причем настолько, что даже пребывание в обществе друг друга стало невыносимым. О ней постоянно ходили слухи, и Генрих мало что сделал для их прекращения. Маргарита думала, что он им, пожалуй, даже верит.

Ее сводному брату Филиппу еще не исполнилось двадцать лет, но выглядел он старше и поступал как взрослый мужчина. В отличие от Генриха, он тщательно взвешивал все решения, прежде чем действовать. Он был готов выслушать Маргариту и, зная лично и своего зятя, и Вильгельма Маршала, прийти к собственным выводам.

Служанки одели королеву в зеленое шелковое платье, расшитое спереди золотом. Пояс украшали сирийские золотые монеты, которые Маргарита когда-то собиралась подарить Вильгельму Маршалу из-за клички его любимого боевого коня. Ведь Византин тоже означает золотую монету. Ей хотелось, чтобы они украшали часть узды, проходящую по шее коня, но думала она об этом до осеннего пикника и его ужасных последствий. Теперь Маргарита тщательно расправляла пояс и размышляла об усвоенных уроках.

Появился слуга, чтобы пригласить ее к столу. Все еще шел Великий пост, поэтому Маргарита вполне могла догадаться, что ее ждет. Жареная рыба, если повезет, возможно, немного оживленная мидиями и устрицами. Только не миноги, молилась она. В доме ее мужа всегда пахло миногами, и даже от самого слабого их запаха ее сильно тошнило во время беременности. Даже теперь ей было противно вспоминать о них.

При входе в большой зал она кивнула в ответ на поклоны рыцарей и вассалов брата, как от нее и ожидалось. Во дворце Филиппа больше соблюдался этикет, чем при анжуйском дворе. Со временем это начнет ее раздражать, но сейчас его ритуалы ее успокаивали. А затем Маргарита заметила Вильгельма Маршала, и сердце у нее ушло в пятки. Она на мгновение засветилась от радости и почувствовала томление внизу живота. Маршал сидел на возвышении со своим кузеном Ротру из Перча, спокойно вел беседу и улыбался, как будто последних нескольких месяцев и не существовало. Маргарита почувствовала, что взгляды всех собравшихся, включая брата, устремлены на нее. Она приблизилась к возвышению с таким видом, словно Вильгельм Маршал для нее был не больше, чем еще один случайный гость.

Ей удалось улыбнуться ему и поприветствовать его с официальной теплотой, которая ожидалась от сестры короля. Он ответил приличествующим образом – улыбнулся и посмотрел ничего не выражающим взглядом придворного.

– Маршал возвращается на службу к твоему мужу, – сообщил Филипп. – Я даю ему рекомендательные письма, чтобы все знали: король Франции верит в него и его честность, – он говорил громко, чтобы все слышали и запомнили сказанное. Вильгельм пробормотал слова благодарности, а Филипп оценивающе посмотрел на него. – Я говорю то, что думаю. Если бы я считал вашу честь запятнанной, то не стал бы развлекать вас у себя. И здесь не было бы моей сестры.

Маргарита села за стол так, что с одной стороны от нее оказался брат, а с другой Вильгельм. У нее дрожала рука, когда она поднимала кубок и делала первый глоток вина.

– Я ездил к святилищу Волхвов в Кельне, госпожа, – спокойным тоном сообщил Вильгельь.

После этого он принялся за описание путешествия, добавляя маленькие анекдоты и рассказывая о встречах, которые произошли в пути. От Маргариты требовалось только кивать и издавать соответствующие возгласы в нужных местах. Поскольку ей не приходилось говорить самой, она быстро пришла в себя. Руки у нее перестали дрожать, и она смогла даже съесть лосося, приготовленного в вине, – главное блюдо этой трапезы.

– Я рада, что вы возвращаетесь на службу к моему мужу, – Маргарита попыталась говорить таким же легким тоном, как и он, но не очень в этом преуспела. – Вы нужны ему.

– Мне так и сказали, госпожа.

Она заговорила тише…

– Как видите, во мне он не нуждается.

– Он должен быстро перемещаться, госпожа, и не хочет, чтобы вы попали в руки его отца или Ричарда. Здесь вы в большей безопасности. Когда уляжется пыль…

– Да, когда уляжется пыль… – повторила Маргарита, потом покачала головой. – Иногда оглядываешься через плечо и видишь, что ее появление вызвано камнепадом, перегородившим дорогу, и ты не можешь вернуться назад.