Главная профессия — разведка - читать онлайн книгу. Автор: Всеволод Радченко cтр.№ 47

В скобках отмечу, что решением монгольского руководства Цеденбал и его семья были хорошо обеспечены материально. В Москве им была предоставлена отличная квартира.

Подводя итог этому непростому периоду в истории Монголии, отмечу, что создавшуюся ситуацию в МНР необходимо было нормализовать, и это было назревшим вопросом. Уход Цеденбала вместе с соправительницей Филатовой с политической сцены позволил провести исключительно важные кадровые изменения в стране. На руководящие посты пришли грамотные и порядочные деятели. Эти изменения послужили как бы основой того, что события конца 80-х и начала 90-х годов в Монголии, связанные с демократизацией и изменением социально-экономического состояния страны, прошли спокойно. Вся процедура освобождения Цеденбала от занимаемых постов и кадровые изменения в руководстве получили высокую оценку политических аналитиков и высшего руководства, как в Улан-Баторе, так и в Москве.

В этот довольно сложный период я близко познакомился с советником нашего посольства Алексеем Богословским. Богословский посвятил свою жизнь изучению Монголии. Являясь высококлассным монголоведом, он своими советами и точным анализом ситуации в стране очень помог мне в работе по направлениям, связанным с политической обстановкой в МНР. Алексей не только крупнейший специалист по Монголии, но и обаятельный человек. Он, прекрасно владея монгольским языком, имел и имеет много друзей в МНР. Для меня он тоже стал близким другом, и мы с ним дружим уже много лет, иногда вспоминая годы совместной работы в Монголии.

Отношения с новым руководством страны, и в частности с Генеральным секретарём партии и Председателем Верховного Хурала МНР Батмунхом сложились очень хорошие. Я, по заведенной традиции, примерно раз в полтора месяца встречался с Батмунхом и на базе тезисов, по моей просьбе специально подготовленных в нашем информационном управлении, докладывал ему новинки и некоторый анализ международной обстановки. Батмунх же делился со мной информацией о положении в стране и о планируемых решениях руководства Монголии. Особенно доброжелательными были отношения с новым министром общественной безопасности Жамсранжавом. Он часто приглашал меня в свои поездки по стране и в пограничные отряды на монголо-китайскую границу. Пограничных отрядов было одиннадцать на всём протяжении нескольких тысяч километров границы, и в каждом таком отряде был наш советник, опытный пограничник в звании не ниже майора (в большинстве это были подполковники). С министром я побывал и на знаменитой реке Халхин-Гол, и в ряде мест в пустыне Гоби, на крайнем западе Монголии, в предгорьях Алтая.

Красота природных ландшафтов Монголии неповторима. Вспомните картины Рериха с пейзажами Монголии, с фантастическими голубыми горами. Эти горы, тонущие в дымке, на монгольском солнце действительно кажутся голубыми. Реки и озёра хрустально чисты и прозрачны. Никакого промышленного загрязнения нет, плюс неплотное заселение — 3 неполные миллиона разместились на территории, равной трём Франциям. Немалые просторы монгольской территории остаются нетронутыми цивилизацией. Жамсранжав заменил на посту министра Лувсангамбо — это министр, при котором я начал свою работу в Монголии. Лувсангамбо был вполне лоялен к Советскому Союзу, и с ним сложились хорошие деловые отношения, но при замене Цеденбала он не смог выбраться из «колеи» безоговорочной преданности Цеденбалу и Филатовой. Цеденбал уже был в клинике в Москве, а министр продолжал общаться по телефону «ВЧ» с Филатовой, сообщая ей все сплетни из Улан-Батора и выслушивая её возмущение возможным решением о замене Цеденбала. Я его осторожно предостерегал, но он не сумел правильно оценить обстановку. Такая позиция стала известна монгольским лидерам, и его решили заменить, назначив на пост министра общественной безопасности его зама Жамсранжава. Этот вариант входил в наши планы и был согласован у Крючкова. Помню, что по существу, в подготовленную схему наших действий, в том числе и касательно кадровых изменений в руководстве страны и Министерстве в частности, Крючков никаких поправок не сделал. Однако заметил, что Лувсамгамбо был лояльным и дружески настроенным министром, и может быть, его не нужно «опускать слишком низко» и тем более наказывать. До назначения министром Лувсамгамбо был заместителем председателя правительства МНР по вопросам строительства и кандидатом в члены Политбюро партии. Я был полностью согласен с позицией Крючкова. При первой возможности я переговорил с авторитетным членом ПБ МНР, и вскоре Лувсамгамбо был назначен на старое место зампреда Совмина и избран кандидатом в члены Политбюро. Рокировка прошла гладко. И Лувсамгамбо через некоторое время, поняв расклад, сам зашёл ко мне в министерство и поблагодарил за внимательное отношение к «старым кадрам».

В начале 90-х годов в Монголии развернулось движение «за гласность и развитие демократии», направленное, в первую очередь, против Монгольской народно-революционной партии и в определённой мере — против советско-монгольского сотрудничества. На возникновение этого движения в большой мере повлияла «перестройка» в Советском Союзе. Размах движения вынудил уйти в отставку Политбюро ЦК МНРП, и в партии, и в стране к руководству пришли новые люди. В этой обстановке был принят ряд решений в отношении Ю. Цеденбала. Он был исключён из МНРП, лишён воинского звания Маршала МНР и правительственных наград, в печати появились статьи с требованием привлечь его к суду.

В это время здоровье Цеденбала, находящегося в Москве, продолжало ухудшаться. Он проявлял полнейшее безразличие к доходящим до него слухам о том, что происходит в Монголии, и всё больше уходил в себя. 20 апреля 1991 года на семьдесят пятом году жизни Цеденбал скончался. Он был похоронен в Улан-Баторе с воинскими почестями, соответствующими его новому рангу генерала. Похороны были довольно скромными для человека, который долгое время стоял во главе Монголии.

В новом веке, в 2000-е годы политическое положение МНР ещё раз существенно изменилось. Цеденбалу специальными решениями были возвращены все его награды и звание Маршала МНР. Также он был восстановлен в партии МНРП. В честь Юмжагийн Цеденбала был создан институт его имени, преобразованный в настоящее время в Академию Цеденбала.

В вопросе смены руководства МНР, особенно в первый период после ухода Цеденбала, и укреплении отношений с новым руководством страны большую положительную роль сыграл советский посол в МНР Сергей Павлович Павлов.

В некоторых кругах московской интеллигенции, да, видимо, и у нас в службе, бытовало негативное мнение в отношении Павлова. Оно сложилось ещё в период его работы первым секретарём комсомола. Затем он успешно работал председателем комитета по делам физкультуры и спорта. Но укрепить свои позиции во всесильном аппарате ЦК КПСС не сумел. ЦК его «освободил» от этого министерского поста, направив в Монголию. Павлов выехал в МНР за три недели до моего отъезда в Улан-Батор. Я был настроен слегка скептически насчёт назначения на эту должность Павлова. С Павловым, как с новым послом, перед его отъездом беседовали в разведке в Ясенево. Крючков был срочно вызван куда-то в Центр, и с Павловым в 10 часов утра беседовали два первых зама начальника разведки Кирпиченко и Грушко. Я присутствовал на встрече как уже назначенный новый представитель КГБ в Монголии. Казус был в том, что Павлов прибыл на встречу вовремя, но с сильно опухшей физиономией, и когда он брал чашечку с кофе, у него заметно тряслись руки и чувствовался «лёгкий» запашок перегара. После встречи мои начальники дружно предупредили меня, что мне придётся иметь дело с настоящим «алкашом». Уже в Монголии Сергей Павлович рассказал мне, что накануне этой встречи в разведке он был в гостях у родных в Твери на поминках своего дяди, хорошо подвыпил, но вспомнив о встрече в КГБ, решил ехать ночным поездом и был настолько обязателен, что прямо с поезда, после бессонной ночи прибыл на встречу в Ясенево.