Венецианский контракт - читать онлайн книгу. Автор: Марина Фьорато cтр.№ 53

– Валентина Трианни, – сказала она. – Время пришло, но ребенок не может родиться.

Без лишних слов он накинул свой плащ и надел маску.

* * *

Фейра наблюдала за ним, пока он осматривал Валентину, склонившись над девушкой со своим клювом, словно над добычей. Но Фейра больше не видела маску, а только его незабываемое лицо, обжегшее её, словно пламя свечи. Она знала, что он скажет.

– Ребенка надо извлечь.

Она была права. И именно поэтому она позвала его.

– Биндусара, – сказала она, словно прочитав его мысли.

– Император Индии, которого вырезали из чрева матери, – продолжил человек-птица, и их взгляды встретились. – И Святой Раймунд Ноннат, Нерожденный, – с этим и связано его прозвище. И в обоих случаях…, – начал он, но внезапно смолк.

И вновь она поняла, о чем он умолчал. В обоих случаях матери не выжили.

Но выбора не было. Малыш Трианни шёл ногами вперед и не собирался переворачиваться. Валентина действительно могла умереть, но если они ничего не предпримут, она все равно погибнет, а вместе с ней и малыш. Аннибал рявкнул на мать, чтобы она ушла, но она не решалась покинуть дочь, пока Фейра не убедила её, что присмотрит за Валентиной, а она, оставаясь в комнате во время операции, подвергает опасности свою дочь. Когда старушка ушла, человек-птица снял маску.

На этот раз Фейра была счастлива, что всего лишь ассистирует. Она дала Валентине столько макового сока, сколько можно было, но несчастная металась в такой агонии, что не могла лежать спокойно ни секунды, чтобы выпить настой, и черная жидкость потекла по её щекам. Фейра почистила раздутый живот розовой водой, смешанной с мятой и огуречной травой, и сразу отошла, когда человек-птица сделал широкий надрез над лобковой костью, и темная кровь полилась на удивление прямой и аккуратной струей. Младенец выскользнул почти сразу.

Когда Фейра подняла его, у него открылись глазки, а рот приготовился издать первый крик; в этот момент человек-птица перерезал пуповину. Фейра вытерла малыша льняным покрывалом и вложила палец между крошечных губок, чтобы очистить рот. Малыш сразу же принялся сосать. Валентина потеряла сознание, когда врач сделал надрез.

Фейра положила тёплый комочек возле темноволосой головы и продолжила работу. Она очистила рану и взяла смоченную в вине нить, затем, склонившись над девушкой, при свете свечи стала зашивать так аккуратно, как только могла. Вспомнив Палладио, она поставила стеклянную банку с розовой водой перед свечой, и свет усилился через самодельную линзу. Зашивая, она закидывала нитку под каждым стежком, чтобы укрепить его, как учил Хаджи Муса, и чувствовала, что человек-птица наблюдает за ней. Затем она накрыла рану компрессом из киновари и розмарина, чтобы дезинфицировать её, и заботливо укрыла девушку покрывалом.

Теперь оставалось только ждать.

Малыш, обессилевший после столь мучительного вступления в жизнь, спал возле головы матери. Фейра ждала, что человек-птица уйдет, но он остался и наблюдал вместе с ней, и его тень на стене сливалась с её тенью. Она знала, что он ищет не её общества, а просто ждет, бесстрастно, результата своих действий. Долго ждать им не пришлось. С первыми колоколами, звонящими к заутрене, Валентина открыла глаза, и в силу непостижимой связи малыш проснулся вместе с ней.

* * *

Человек-птица и Фейра шли по зеленой лужайке в приятной тишине сквозь ночную мглу. Над лагуной показалась бледная линия рассвета, и весенняя трава была влажной под ногами. Когда они прошли мимо Тезона, она обернулась к нему в темноте. Территория больницы была их ежедневным полем битвы, и она не смогла удержаться, чтобы не сделать очередную вылазку. Отец Валентины лежал в Тезоне, восстанавливая силы после своего собственного сражения – с чумой, и Фейра сказала ехидно:

– Может, теперь вы согласитесь со мной, что старому Джанлуке Трианни стоит сообщить о том, что у него родился такой богатырь? Эта новость поможет ему намного больше, чем любые лекарства.

Человек-птица взглянул на неё через клюв:

– А, может, ты согласишься, что это дело лучше отложить до утра? Ведь даже ты должна признать, что Доктор Благая Весть уступает по своей значимости Доктору Сну?

Фейра улыбнулась и кивнула ему. Она увидела его окно в золотых отсветах очага, как тысячи раз до этого. В её доме было темно. Ей не хотелось идти домой, пока нет. По молчаливому согласию они остановились возле его двери.

– Хочешь зайти?

На этот раз врач снял маску и вздохнул с облегчением. Фейра поняла – ему вовсе не нравилось прятаться, как ей показалось в первый раз, ему это было тягостно. Она взглянула на него, словно увидела впервые. Это был он, её человек-птица. Нет; Аннибал – в тот вечер она, наконец, узнала его имя; но только потому, что Лука Трианни захотел поблагодарить доктора, назвав своего сына в его честь. Ей было нелегко привыкнуть. Аннибал. Фейра бы удивилась, если бы он оказался старше неё. Они были одного роста, и она смотрела ему в глаза. Он казался уставшим, но в приподнятом настроении.

– Садись, – сказал он. – Ты ведь не пьешь, как я понимаю?

Она покачала головой.

Он налил вина. Жестом показал на стул с другой стороны камина, и она упала на него, обессиленная.

Он поднял бокал – за себя и за ребенка. «За Аннибала», – произнёс врач.

* * *

Когда Фейра застигла его врасплох, он мрачно смотрел на угли, чувствуя впервые в жизни, что взвалил на себя больше, чем может вынести. Он был так уверен, что его больницу ждет успех, но чума набирала обороты. В последнее время было столько смертей, что маленькое кладбище не могло уже вместить всех, и ему казалось, что он потерял хватку. В нескончаемой битве со смертью он чувствовал, что смерть берет верх. И вдруг такой триумф – благодаря этой удивительной девушке.

Конечно, жизнь Валентины Трианни была ещё в опасности. Операция – непростая процедура, и риск инфицирования высок; но он, Аннибал Касон, сделал кесарево сечение, и, по крайней мере, пока и мать и ребенок живы. Он признавал, конечно, что не очень-то беспокоится о молодой матери. Его больше интересовала Фейра. Он разглядывал её через пламя очага. Этой ночью она вернула ему веру в медицину, веру в самого себя. Он хотел дать ей что-то взамен.

Он разглядывал её кожу цвета корицы, янтарные глаза, в которых отражались крошечные огоньки. Она посмотрела на него, и он снова почувствовал силу её взгляда. Этой ночью ему показалось, что она восхищается им, и это согревало его больше, чем пламя очага.

– Итак, ты Аннибал.

– Да, Аннибал. Аннибал Касон. Чумной врач.

Она наклонила голову.

– Что означает твоё имя?

– Не имею ни малейшего представления, – отрезал он, досадуя на себя за такое официальное представление.

– Моё означает «справедливость льется с моих уст», – сказала она.

Это имя очень ей подходит, подумал Аннибал, её уста особенно красивы – полные, розовые, верхняя губа чуть больше нижней. Она перевела взгляд на пламя.