Германтов и унижение Палладио - читать онлайн книгу. Автор: Александр Товбин cтр.№ 178

Нет, нет никакого финала, его не дождаться, процесс длится… И не синтез это, а скорее алхимия, её тайная восходящая реактивность.

Файл «соображения» распухал; тот же Тинторетто уже занял своё немаловажное место на полях текста; и файл «Структура и композиция» пополнялся… Лицо и парча? Или – парча вместо лица? Не зря кто-то из зорких исследователей заметил давным-давно, что парча для Веронезе важнее лиц. Германтов искал очередную формулу для характеристики живописной манеры Веронезе и особого химизма, возникающего в контакте кисти его с архитектурой Палладио; формулу гибкую, но не лишённую логики, годную к тому же для подзаголовка; о, текст своей книги, структурно чёткий, поделённый на части-смыслы, он в то же время хотел сделать переливчато-пёстрым, калейдоскопичным, как и сама Венеция…

А-а-а, опьянялся ежевечерними ужасами венецианского разлива, а теперь – утренний повтор вчерашнего детектива: «Преступление в Венеции».

Небритый по последней моде комиссар полиции в штатском и рослый, в форменной чёрной тужурке полицейский, подпоясанный широким белым ремнём, с внушительной белой кобурой на боку, пьют за круглым столиком кофе на фоне куполов Сан-Марко, резко отодвинув белые стульчики с кружевными спинками, встают… Потом они озабоченно прибавляли шаг на Словенской набережной, они уже, что-то нервно обсуждая – звук Германтов так и не включил, – почти взбежали по ступопандусам на Соломенный мост, пробежали вдоль Дожей… Потом комиссар полиции – так заканчивалась каждая серия – задумчиво стоял в одиночестве на роскошном балконе с балюстрадой, рассматривал, будто впервые увидел, Большой канал…

Зазвонил телефон.

Германтов удивлённо снял трубку.

– Простите, это профессор Германтов? Юрий Михайлович? Здравствуйте! Извините за беспокойство. С вами говорит Загорская, Инга Борисовна из Театрального музея… Я по поводу аукциона, который на будущей неделе состоится в… Там выставляют на продажу… Музей очень заинтересован в приобретении… – Германтов разозлился, но одёрнул себя, постарался мобилизовать всю свою джентльменскую выдержку и не сорваться, хотя это было уже похоже на прескверную шутку, его будто бы захотели вывести из себя: опять венецианский аукцион. Загорская? Вроде бы знакомая фамилия, подумал Германтов, но откуда – знакомая, почему – знакомая? Так-так, слушал: – На одном из рисунков Юркуна, выставляемых на продажу, – не умолкала Инга Борисовна, – сцена из оперы, мы предполагаем, что Юркуном могла быть изображена Лариса Германтова-Валуа, ваша, если не ошибаюсь, мама… Хотелось бы с вами встретиться, чтобы уточнить… – так-так, нарочно не придумать такое: на одном аукционе, как по мановению, всплывают документы, касающиеся и отца, и мамы? – Кроме того, – голос в трубке не умолкал, – ко мне попала старая костюмная фотография, я хотела бы вам её… И ещё парная фотография, я бы хотела фото вам показать. Но и этого мало, в записках великого Михаила Юрьева, игравшего Арбенина в мейерхольдовском «Маскараде», есть странное упоминание о…

– Теперь я попрошу меня извинить, – твёрдо сказал, окончательно взяв себя в руки, Германтов, – у меня, многоуважаемая Инга Борисовна, на беду – страшный цейтнот, встретиться с вами я смогу лишь дней через десять, не раньше… То, что вы мне сообщили, крайне любопытно, спасибо, однако… Очень сожалею, очень, если надобность во встрече со мной после этого аукциона не отпадёт, буду рад…

* * *

Да, да, и даже не через десять дней, а после, только после того, как допишет книгу! Ничего себе карантин! Даже дома не укрыться, прорвался-таки звонок. Но – откладывайте до лучших времён свои вопросы, Инга Борисовна, его, профессора Германтова, – нет, понимаете? Он ни в каких, даже самых малых деталях не согласится поменять свои планы; сегодня – последняя перед отлётом лекция, следующая – более чем через неделю. И, само собою, тайная неделя эта – Венеция, Виченца, Мазер, – неприкосновенна; да, тайная, он ведь по своему обыкновению о своей поездке «на натуру» никого не ставил в известность, о намеченной поездке и на кафедре-то не знали.

На карте Венето лежала не только лупа, но и листок с расписанием пригородных поездов из Венеции; о, Германтов, что называется, дурью маялся – заблаговременно изучил железнодорожное расписание в Интернете, подобрал самый удобный поезд – хотел приехать часам к одиннадцати, чтобы тени уже не были длинными… такие тонкости занимали.

А палаццо Корнер-Спинелли – вспоминал, удивляясь навязчивости своих мыслей, – у пристани Сан-Анджело, это чуть в стороне от его привычных венецианских маршрутов, а четырнадцатого марта, когда состоится весь мир всполошивший аукцион… В стороне, не в стороне, а в престранное, если не сказать дурацкое, положение он поставлен в связи с этим аукционом, о котором он сейчас хотел бы вообще не знать, по крайней мере, забыть. Заглянул мельком в набросанную для себя памятку. Удача! Как раз на день аукциона намечена поездка в Мазер, он вернётся в Венецию поздно вечером: уже прикроется лавочка, никаких ударов молотка он не услышит.

Комиссар с полицейским на скоростном белом катере – хищный острый нос вскидывается над зелёной водой, днище, прыгая, шумно шлёпает по встречным волнам – уже летели к Джудекке.

Вот он каков, этот эксклюзивный глиссер!

И я мог бы так летать над волнами, если бы согласился раскошелиться на «Киприани-Хилтон», – подумал Германтов и переключился на другой канал.

Может быть, не держать фасон, а позвонить сейчас Наде-Насте? Почему она, прикидывавшаяся ангелом-хранителем, про него забыла?

На думской трибуне ораторствовал Жириновский.

Потом финансовый аналитик в двубортном костюме пытался объяснить, почему вопреки всем классическим законам экономики растёт доллар: с одной стороны, долги перекредитованной Еврозоны ослабляют евро, с другой стороны, рекордный дефицит бюджета США… Однако Китай, эта гигантская фабрика, снабжающая дешёвым ширпотребом Америку…

И в новостях всё то же: растущее влияние сомалийской мафии в Мальмё, где сомалийцы составляют уже тридцать процентов населения, беспокоит шведских парламентариев, имамы главных французских мечетей предъявляют ультиматум светским властям, беспомощные экологи мечутся между тушами китов-самоубийц на австралийском пляже, террорист-нигериец схвачен на авиарейсе Амстердам – Детройт, тонет в океане кипятка Ульянка…

А-а-а, Ватикан всерьёз попал под раздачу: главный банкир Ватикана пока удерживается в кресле, но корыстно-пакостный камердинер понтифика, не посчитавшийся с конфиденциальностью папской переписки, а также установивший «жучки» в папамобиле, уже арестован; такой вот католический детектив…

И сразу за новостями и рекламой клиники пластической хирургии – тоже детектив, только старый, советский, чёрно-белый ещё. Доблестные наши разведчики, выявив в Антверпене осиное гнездо цэрэушников, готовят тайную операцию; ну да, своё гнездо враги свили на щелевидной улице, упиравшейся в парк Костюшко… Залитая скользящим светом боковая стена университета, на переднем плане – угол чёрного дома с бликующей витринкой ресторанчика и двухэтажными литыми антрацитовыми атлантами, которые поддерживали закруглённый балкон Гервольских.