Ардабиола - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Евтушенко cтр.№ 69

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Ардабиола | Автор книги - Евгений Евтушенко

Cтраница 69
читать онлайн книги бесплатно

«Ничо худого не исделал», — повторил про себя Сережа, стараясь навсегда запомнить это безыскусное определение чьей-то незнакомой ему человеческой жизни, но которая уже представилась ему неотделимой от его собственной, еще только начинающейся.

Сережа вырос в городе под сенью памятника великому человеку, который «Россию вздернул на дыбы». Сережа видел памятники и другим полководцам, революционерам, писателям, ученым. Это было каменной данью их величию. Но таежный валун был памятником, поставленным только за то, что какой-то старатель никому не сделал ничего плохого, то есть за его добрую душу, а не за исключительность. Можно ли считать доброту саму по себе величием, достойным памятников? Кто в возрасте Сережи не думал о славе! Но сегодня, когда Сережа наткнулся на этот валун, мысли о славе поблекли, ушли куда-то в сторону, и ему хотелось быть хотя бы просто хорошим человеком, ничего никому плохого не «исделавшим».

Тайга как будто чувствовала все чистое, наполнявшее его, и отвечала ему ровным шумом, похожим на звучащую память об истории, — память, вобравшую в себя столько страшного, но не переставшую быть от этого чистой.

Сережа вдруг вздрогнул. Прямо перед ним на тропу выбежал из кустов медвежонок. Медвежонок был еще полон неразумной радости жизни, не смешанной с осторожностью, и не испугался. Медвежонок подбежал к замершему Сереже, заурчал, поблескивая влажным черным носом и любопытными детскими глазками, начал тереться о его джинсы, забирая и царапая их своими дружелюбными, но все же медвежьими зубами. Сережа знал по рассказам, что где-то рядом должна быть медведица и что встреча с ней не сулит ничего доброго. Сережа, не двигаясь с места, вынул складной туристский нож и раскрыл его. Тяжело зашумели кусты боярышника. Из них вывалилась бурая огромная туша медведицы с колючками, застрявшими в шерсти. Медведица остановилась и посмотрела в глаза Сереже. Глаза были спрашивающими, в них не было никакой злобы. Медведица медленно обошла Сережу со спины. Самое страшное, когда она оказалась сзади. Сережа слышал ее хрипловатое дыхание, ее запах. Но Сережа знал, что шевелиться нельзя. Медведица вынырнула из-за его спины, схватила медвежонка зубами за шкирку, оттянула рывком от Сережи, погнала непослушного сынишку затрещинами в кусты. Сережа не шевелился, пока вдали не затихли треск сучьев и рычание. Туристский нож так и прыгал в его руке. Сережа взглянул на нож и вдруг понял, что раскрыл его ложкой! И тогда он, наконец-то, рассмеялся, хотя именно сейчас его колени и начали дрожать. Сережа даже бил по коленям кулаками, а они все не унимались. Он пошел дальше и в просвете между стволами увидел медведицу, которая плыла по реке, зубами придерживая за загривок медвежонка.

— До свиданья! — закричал им во все горло Сережа, счастливый и оттого, что их встретил, но, конечно, еще больше оттого, что уцелел.

— До свиданья-а-а-а! — ответила тайга.

10

Когда будущий Сережин отец — рабфаковец в юнгштурмовке со значками Осоавиахима и МОПРа, в белых парусиновых туфлях, оставлявших на паркете предательские следы зубного порошка, впервые вошел в дом профессора древней истории Загорянского, он растерялся.

В этой просторной старинной квартире не было никакой особенной роскоши, за исключением одной, передававшейся из поколения в поколение, — книжной. Книги высились по всем стенам, лежали на стульях, столах и подоконниках. Но чайников здесь на них никто не ставил, как это иногда случалось в рабфаковских общежитиях.

— Познакомьтесь, пожалуйста. Это Володя. Это мой папа, — сказала дочь профессора Ирина, и только тут Лачугин заметил среди подавивших его стеллажей с благородно отсвечивавшими корешками небольшого роста старичка с живым, как будто все время подмигивающим кому-то лицом, над которым причудливо реяли рыжие растрепанные волосы, выбивавшиеся из-под черной ермолки.

Старик по-обезьяньи ловко спустился с библиотечной лестницы, держа огромный фолиант в руках, и протянутая рука рабфаковца машинально наткнулась на переплет книги, а не на руку профессора.

— Извиняюсь, — сказал Лачугин.

— Пожмите, пожмите историю Византии, — засмеялся Загорянский. — Она надежнее многих человеческих рук… Ну а вы, молодой человек, как я понимаю, муж Ирины? Сейчас все так быстро — эпоха социальных катаклизмов.

Лачугин оторопел.

— Папа, — укоризненно сказала Ирина, — мы друзья с Володей.

— Тем более, почему же не муж, если вы друзья? — весело спросил Загорянский, пытливо всматриваясь в лицо Лачугина. — Мне понравилось, как вы смотрите на книги. Но, простите за педантизм, говорить «извиняюсь» нескромно. Этим вы как бы извиняете сами себя. Надо говорить «извините».

Лачугин действительно стал мужем Ирины. Старик Загорянский проводил многие часы с Володей, рассказывая ему о византийской культуре, о Спарте, о Древнем Риме, и рыжие клочья волос из-под ермолки, как языки факела, развевались над молодыми, лишь иногда стареющими от грустных аналогий глазами.

— Курс древней истории сейчас непозволительно сокращают, — говорил Загорянский, выбрасывая над головой веснушчатую руку и как будто ища ею в воздухе спартанский меч. — Я понимаю ваш лозунг «Отречемся от старого мира». Но надо ли отрекаться от всего того, что было порождено старым миром? Старый мир — это не только рабство и тирания. Это еще и культура. Публий Овидий Назон писал:


Если от малых забот перейти к делам поважнее,

Если продолжить наш путь, круче раздув паруса,

То постарайтесь о том, чтоб смотрели приветливей лица, —

Кротость людям к лицу, гнев подобает зверям.

Я вижу вокруг слишком много гнева и слишком мало кротости. Отрекайтесь от Нерона, от Калигулы, но не от Назона. Кроме того, для того, чтобы даже отрекаться, надо изучить предмет отречения. Недостаточно изученные исторические трагедии переползают из эпохи в эпоху. Трагедия может повториться фарсом, как об этом предупреждал Маркс, прекрасно знавший историю. Какой-нибудь новый Калигула может явиться вовсе не в роскошной тоге. Он может носить самый скромный френч и спать на жесткой постели. Изучение истории — это самопредупреждение человечества.

Когда отец Володи Лачугина, потомственный рабочий, приходил к потомственному интеллигенту Загорянскому, они всегда находили общий язык, хотя и спорили о многом за чайком, а то и, грешным делом, за водочкой.

— Не приходили ли вы ко мне в семнадцатом году почаевничать? — хитровато спросил однажды Загорянский. — Вы ведь красногвардейцем были…

— Что-то не припомню… — сказал тоже хитровато Лачугин-старший. — А что, у вас красногвардейская чайная была? Таких вроде не водилось.

— Пришли ко мне однажды красногвардейцы. Посмотрели, потоптались, ничего предосудительного не нашли. Потом один из них спрашивает: «А скажите, вы что, все эти книги прочли?» — «Почти все, — отвечаю. — А те, которые еще не прочел, прочту, если успею». Вижу: продрогли красногвардейцы. На улице «гуляет ветер, порхает снег». «Хотите, говорю, дореволюционного чайку откушать?» Переглянулись. «Хотим», — говорят. Сели, пьем чай. «Вы, говорят, гражданин профессор, не обижайтесь. Время сейчас такое». — «Какое?» — спрашиваю. «Суровое», — говорит один. «Крутое», — говорит второй. «Революционно-героическое», — заявляет третий. «А каких самых древних героев вы знаете?» — спрашиваю. Задумались. Один сказал: «Илья Муромец», второй сказал: «Стенька Разин». А третий добавил: «Емельян Пугачев». «Это хорошо, — я говорю, — но человечество еще задолго до Муромца, Разина и Пугачева существовало. Так что вашим детям придется много книжек прочитать, чтобы понять себя в человечестве». Спрашивают: «А не можете вы нам, гражданин профессор, о древних героях рассказать?» Рассказал я им о подвигах Геракла. «Какой из подвигов Геракла самый важный, как вы думаете?» — спрашиваю. И знаете что? Все сошлись на авгиевых конюшнях. А ведь, пожалуй, верно. Чистить конюшни наших душ надо постоянно, а не то такие пахучие напластования образуются, не к столу будет сказано… Но чистить конюшни надо осторожно, чтобы лучшим коням по ногам граблями и лопатами не попасть.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию