Сталинские соколы. Возмездие с небес - читать онлайн книгу. Автор: Станислав Сапрыкин cтр.№ 81

Через день после полудня под началом лейтенанта Сорванто, я и еще четверо летчиков отправились прикрывать границу, по направлению к занятому Красной армией поселку Вайниккала. Погода была по-летнему безоблачной, и мы шли на высоте всего в полторы тысячи метров, чтобы иметь возможность обнаруживать советские самолеты, идущие на штурмовку наших позиций. Дабы не попасть под огонь зениток, мы старались держаться собственной территории. Наши старания увенчались успехом, через какое-то время отряд обнаружил несколько И-153 идущих на штурмовку позиций финской армии под прикрытием И-16. В ходе достаточно продолжительного боя нам удалось без собственных потерь сбить шесть советских машин, половина из которых пошла на мой счет.

Вернувшись, мы были встречены овациями, а Магнуссон еще раз подтвердил, что будет ходатайствовать о моем награждении.

Почему я так легко сбиваю советских летчиков – своих бывших коллег и побратимов, меня интересовал не только моральный, но и технический аспект. Основное преимущество финско-американских самолетов – это надежный двигатель «Райт-Циклон», не дающий сбоев при отрицательных перегрузках, в отличие от поплавковых моторов советских машин, но это не столь решающее преимущество, например у Харрикейнов карбюратор тоже с поплавком. Вооружение приблизительно одинаковое, некоторые советские машины имеют пушки, пусть они уступают по скоростным возможностям, но такие же юркие в маневрах. В чем тогда проблема. в подготовке, организованности, тактике, или нам постоянно везет и красные пилоты просто вовремя не замечают атаки?

Последнее время мне часто снится, что я дерусь с И-16 и срываюсь в штопор у самой земли. За мгновение до столкновения с землей я просыпаюсь, чувствуя, как холодный пот течет по лицу. Наверное, это действует жара летних ночей.

Несмотря на начавшуюся полномасштабную войну, потери эскадрильи не велики, но смерть, так или иначе, постоянно присутствует в нашей жизни, витая в воздухе и собирая свою жатву. То, что я вижу и чем живу, периодически наталкивает на философские мысли о смысле происходящего. Все живое в мире проходит, а смысл самой жизни – сложного и необъяснимого процесса «живого существования», получается, только в ней самой. Порой нам кажется, что живое от гибели отделяет лишь малый шаг, секунда и все, конец! Но это лишь часть правды, на самом деле. живое активно сопротивляется, пытаясь выжить, приспособившись к любым изменениям. В раскуроченной земле в воронке от бомбы через пару недель начинает зеленеть трава, тяжело раненый организм включает резервы, изо всех сил стараясь продлить свое существование. Все живое просто хочет жить, выходит только в этом и есть смысл самой жизни! Это во многом объясняет и оправдывает мой опрометчивый поступок, но не отвечает. что дальше!

Часть эскадрильи перебросили в Рантасалми ближе к границе с СССР, «двадцать четвертая» будет поддерживать наземную армию в возврате утерянных территорий. Я, и еще группа пилотов, включая моего опытного ведущего прапорщика Пюетсию, остались на аэродроме Висивехмаа. Мне надо дождаться окончания ремонтных работ, когда Харрикейн вернется в строй, каждый самолет на счету, уже есть приказ перегнать его в одну из учебных частей. На всякий случай нам оставлен отряд Брюстеров.

За все последующие дни мы неоднократно поднимались в воздух для патрулирования района аэродрома, и только один раз нам удалось отразить атаку советских бомбардировщиков, впрочем, весьма успешно.

Приблизительно в шестнадцать тридцать мы оторвались от своего летного поля, и набрав три тысячи метров, отправились на патрулирование воздушного пространства в сторону аэродрома Йоэнсу. Стояла теплая безоблачная погода, лишь изредка попадались отдельные островки кучевых облаков на высоте от километра до полутора. Наш маршрут строился параллельно границы, в расчете, что справа могут появиться самолеты противника. Именно к правой части небосвода было приковано внимание нашей шестерки. Вскоре мы действительно обнаружили более девяти СБ идущих на нашей высоте без истребительного прикрытия. Это была огромная удача для финнов и несчастье для советских летчиков.

Мы разошлись и бросились на перехват, боевыми разворотами заняв позицию с превышением за спинами бомбардировщиков. Вначале я открыл огонь по замыкающему, но затем, войдя в строй противников, перевел его на машину ведущего. Двигатель СБ загорелся и самолет начал падать. Это была моя очередная впечатляющая победа. Чтобы не оказаться жертвой стрелков находящихся в слишком опасной близости, резким маневром я покинул строй бомбардировщиков и вышел из атаки. Повторной уже не получилось, так как остальные Брюстеры сбили еще пятерых, остальные, сбросив бомбы, стали поспешно уходить в сторону советской территории, где попали под огонь финских зениток. Так что разгром получился полным.

На земле нас встречали как героев.

Через некоторое время меня действительно наградили Бронзовой Медалью Свободы Креста Свободы, на лицевой стороне которой была изображена голова финского льва с мечом и выбитой надписью «За отвагу». Медаль крепилась к красной ленте с желтыми полосками. У меня не было советских наград, и это была первая. Менее чем за две недели войны я сбил восемь самолетов, включая два бомбардировщика, такие успехи делали меня одним из лучших летчиков-истребителей Авиаэскадрильи 24. Магнуссон заявил. – если бы я имел финское офицерское звание, то, несомненно, был бы переведен в штаб авиации на руководящую или преподавательскую должность. Но, и в качестве старшего сержанта, я обладаю слишком ценным опытом, чтобы использовать его только в «личных» целях, к сожалению. от меня часто несет перегаром. Тем более что успехи немцев очевидны, и нынешняя война с русскими долго не продлиться, а Финляндии всегда пригодятся подготовленные пилоты, как знать, кто может стать нашим будущем противником, ведь немцам тоже не стоит слишком доверять.

Меня переводят с фронта на должность инструктора. Через несколько дней, заняв место в кабине отремонтированного Харрикейна, я вылетел к новому «мирному» месту службы или, правильнее сказать, – летной работы.

Я получил должность инструктора в школе воздушного боя. Основными машинами для повышения летного мастерства были все те же Харрикейны, имеющиеся у нас в количестве восьми штук. Говорили, что это самое большое число «Ураганов» собранное в одном месте, а всего в финской авиации их порядка одиннадцати. Несколько самолетов поступивших к нам из 30 эскадрильи, пересевшей на Фоккеры, предназначались для 32 эскадрильи, наоборот – собиравшейся осваивать «англичанина». С этими пилотами мне и предстояло работать.

Прежде, чем принять группу, я получил отпуск. Дома у меня не было, и появившееся время я решил посветить поиску матери, впрочем, не увенчавшемуся успехом. Теперь, будучи строевым летчиком, я мог рассчитывать на всеобъемлющую помощь властей, и она действительно была оказана. Финнам было крайне важно раздуть историю о «вернувшимся домой герои», и чиновники оказывали всяческое содействие. К сожалению, я имел минимум информации о матери. только имя и фамилию по русскому мужу – моему отцу и фамилию до замужества. Мы так давно переехали в Россию, что место своего рождения я не помнил – а это было ключевым потерянным фактором для успешного поиска, при этом совсем не обязательно, что мама вернулась туда же и была жива. Перед сном, кутаясь в казенную постель, я силился напрячь память и воскресить детские воспоминания о родном доме, но перед глазами, из бездны прожитых лет, всплывала только одна картина. окно деревянной избы, за которой во тьме зимней ночи падали огромные хлопья снега, треск дров и мелодичный курлыкающий голос матери, рассказывающей мне финскую сказку.