Четыре подруги эпохи. Мемуары на фоне столетия - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Оболенский cтр.№ 47

А его сын Константин Андроникашвили (во Франции он известен как Константин Андроников) окончил Сорбонну и работал переводчиком сразу у трех президентов Франции. В 1967 году он приезжал в СССР с Шарлем де Голлем, в 1973 году принимал во Франции Леонида Брежнева и присутствовал на его переговорах с Жоржем Помпиду, а затем работал в аппарате у Жискара Д'Эстена. Собственно, через Константина и удавалось поддерживать связь с Саломеей.

«Когда Константин во время хрущевского правления приехал в СССР и сказал, что хочет поехать в Тбилиси, где живут его родственники, все были в шоке — никто не знал, что у советника президента Франции есть родственники в СССР, — вспоминает Илья Ломидзе. — Здесь его принимали на высшем уровне, включая представителей заинтересованных органов. Благодаря Константину Марии Андроникашвили потом удалось выехать в Париж, увидеться с Саломеей и начать переписку».

Сама Саломея в конце жизни увлеклась кулинарией и даже выпустила книгу рецептов. «Всю жизнь думала, что я — муза, а под старость поняла, что на самом деле — кухарка», — шутила она. Когда же разговор принимал серьезный характер, Андроникашвили признавалась, что одной из главных ошибок ее жизни стал отъезд из Грузии. «Я совершила глупость, что оставила родину в такой трудный момент».

Она пережила почти всех. Уже не было на свете ни Александра Гальперна, ни генерала армии Франции Зиновия Пешкова. Даже оказавшаяся такой же долгожительницей, как и она, подруга императрицы Анна Вырубова, сумевшая выбраться из революционной России и стать монахиней в Финляндии, в возрасте 80 лет покинула этот бренный мир.

Андроникашвили категорически отказывалась писать книгу воспоминаний. О своей жизни Саломея немного рассказала лишь в письмах Папуне Церетели, который стал инициатором их переписки.

«Мать моя русская (Плещеева) была женщиной удивительной, вполне незаурядной. Воспитывались мы ею в русских традициях. Отца любили, любовались им, но он в нашем воспитании никакого участия не принимал. Я — старшая — выдалась наиболее русской. И хотя физически в отца, нравом и характером очень похожа на мать.

Сестра Машенька (Маруся) гораздо более грузинка. Яссе — брат — половинка на половинку. Все трое мы были очень связаны. Любили друг друга и были близки и дружны. Я — старшая — их пережила.

Я прожила почти 90 лет и, следовательно, надо готовиться к смерти. Завещание мое очень простое — ВСЕ, что у меня есть, что мне принадлежит, оставляю моей дочери. Упоминаю в завещании, что мой портрет Серебряковой завещаю Грузии (условие: музей должен сам озаботиться получением портрета, оплатить надлежащие налоги (если таковые требуются) и переслать в Тбилиси. Срок — 3 месяца. О моей смерти моя дочь сообщит министру культуры Грузии.

Слепок моей руки, сделанный стариком Гинсбургом, постарайтесь получить от моих родственников тоже для музея… Тот, что принадлежал мне, остался в Петербурге, в моей квартире, как и все мне принадлежащее. Все это было растаскано, распродано моими друзьями, а то и уничтожено в тяжелые годы Петербурга. Ни оплакивать, ни вспоминать не стоит. Прожили бурную и неповторимую (не так ли?) эпоху…

Поваренную книжку я действительно написала, почти как шутку, в пору, когда мы в Лондоне были сурово ограничены военным пайком. Однако там я давала рецепт чахохбили. Курицу все же можно было купить. Вместо масла — маргарин. Яйцо полагалось ОДНО в неделю на человека. Выворачивались.

Книжку уже давно нельзя купить. А мой экземпляр (авторский) кто-то зачитал. У меня больше НЕТ моей же книжки.

…Живу я в Англии, где мало эмигрантов из России. Не так как в Париже, где их засилие. Тэффи (тоже моя давняя приятельница) говорила, что в Пасси (часть Парижа) некий француз покончил с собой в тоске по родине. Я очень любила Париж, где прожила 18 лет, который очень изменился в наше столь вульгарное время и который больше не люблю. Лондон — последний барский (относительно, конечно, т. к. «наша» эпоха и его коснулась) город. И я его люблю. Здесь можно жить очень спокойно и даже красиво и по-человечески.

ТАК я и живу. В доме совершенно прелестном с большим садом, окруженном большими деревьями, без телевизора и даже без радио. Ненавижу эти говорящие коробки. Зато читаю.

…Я не хочу со всеми моими картинами и книгами расстаться ДО моей смерти. Смерть недалека, ибо мне 90 лет! Хотела бы жить вечно, но это заказано натурой…

Никто не верит в мой возраст, который я не скрываю. Отличная фигура, и говорят, что я красива!! Подумайте!! Какие чудеса. Выгляжу лет на 70, все могу, все ем, все пью и собираюсь жить лет до ста…

Все, все умерли, а я вот все жива. И не хочу умирать…»

Она уехала за границу из Тифлиса и никогда не бывала в Тбилиси. Но в свой родной город Саломея все же вернулась. Благодаря той самой работе Зинаиды Серебряковой, которую она завещала Грузии. Кстати, в свое время именно Андроникашвили помогла художнице в 1926 году выехать из Советской России в Париж и спасла ее от голодной смерти.

Другой портрет Саломеи, работы Александра Яковлева, был выставлен на аукцион Сотбис в Лондоне, приобретен графом Лобановым-Ростовским и передан в музей Марины Цветаевой в Москве.

Свой портрет кисти Петрова-Водкина Андроникова еще в 1970 году подарила Третьяковской галерее в Москве. Сегодня он выставлен в постоянной экспозиции наравне с портретом Андрониковой работы Василия Шухаева.

…В последние годы жизни Саломея жила одна. Ее племянник, сын Константина Андроникова Марк, рассказывал мне, что несмотря на свой солидный возраст Андроникова находилась в хорошей форме.

«Только очень плохо слышала и все время возилась со слуховым аппаратом. Жила она достаточно скромно и все время сдавала комнату на верхнем этаже своего дома».

Последний раз она устроила большой прием в честь своего 90-летия. «Трагедия моей старости в несоответствии желаний и возможностей», — произнесла она в ответ на тост одного из друзей.

Ни в Грузию, ни в Россию Саломея так и не смогла приехать. Когда в очередной раз она получила приглашение от писательницы Ларисы Васильевой, навестившей ее в Лондоне, она ответила:

«Нет, и не уговаривайте меня слетать в Россию туристкой. Знаю, знаю, встретите, обласкаете. Но как подумаю, что утром проснусь в Петрограде — Ленинграде и вокруг русская речь — у меня уже здесь сердце разрывается. А что там будет? Умру от счастья…»

8 мая 1982 года лондонская «Таймс» сообщила о смерти Саломеи Андроникашвили, «последней из самых блистательных женщин» и «одной из самых известных красавиц эпохи Серебряного века».

Согласно завещанию легендарной женщины, ее прах был развеян над Трафальгарской площадью Лондона…

Несколько лет назад писательница Виктория Токарева закончила работу над повестью «Дерево на крыше». В ее основе — история актрисы, которая полюбила режиссера, родила от него сына, а потом осталась одна…