Неизвестный Юнкерс - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Анцелиович cтр.№ 46

Старт перелета назначили на 12 апреля 1928 года. Теперь 12 апреля отмечают как Всемирный день авиации и космонавтики в честь первого полета человека в космос. Но за тридцать три года до этого выдающегося события Хуго Юнкерс внес свой вклад в развитие авиации, послав свой дальний самолет через Атлантический океан с востока на запад. В пять утра на аэродроме Балдонел уже кипела жизнь. Вокруг блестящего от масла с парафином гофрированного самолета с отогнутыми вверх кончиками крыльев копошились люди. Он не был похож на другие самолеты, стоящие на краю огромного ровного травяного поля. Его мотор мерно урчал, прогреваясь перед дальним и трудным полетом, где от его бесперебойной работы зависело все. Самолет был залит топливом накануне, и сейчас из-под него убрали домкраты, разгружавшие шасси. Сводка погоды была отличная, и настроение у всех было боевое.

Экипаж занял места. Герман Кель по-хозяйски расположился в левом кресле. Этот немецкий ас Первой мировой войны в прошедшие десять лет приобрел огромный опыт ночных и слепых полетов в гражданских авиакомпаниях и считался лучшим летчиком Германии. Правое кресло занял опытнейший пилот Ирландии, майор Фицморис. Закаленный в предыдущих неудачных сражениях с воздушными штормами, владелец «Бремена» барон фон Хюнефельд привычно устроился в грузовой кабине.

В пять часов тридцать восемь минут утра мотор «Бремена» взревел, и Кель начал разбег перетяжеленной топливом машины. Он уже был на середине поля, когда увидел впереди неизвестно откуда взявшуюся овцу. Встреча с ней при счастливом исходе обещала остаться без шасси. Хвостовая двухколесная тележка уже была сброшена, и самолет с нарастающей скоростью бежал на основных колесах с поднятым хвостом. Повинуясь скорее инстинкту, а не разуму, Кель рванул колонку управления на себя. К счастью, «Бремен» успел набрать достаточную скорость, и когда хвост опустился до земли, угол атаки увеличился, он оторвался от земли, пролетев в метре над перепуганной овцой.

Полтора часа летели над ирландской землей, когда вдруг перед ними открылась безбрежная даль чистой воды океана. Их самолет, летящий на высоте полкилометра над перекатывающимися волнами, со стороны казался совсем игрушечным. Через три с половиной часа полета, повинуясь немецкой пунктуальности, начали свой первый ланч в воздухе, уплетая сэндвичи и запивая горячим бульоном.

Целый день до вечера шли над водой при ясной погоде прямым курсом на Нью-Йорк. Прошли половину расчетной дистанции. А когда оказались в облаках и стемнело, Кель увеличил высоту полета почти до двух километров, но выбраться из облачности уже никак не удавалось. Оба компаса, сотрясаемые ударами в самолет воздушных потоков, плясали. Определиться с местоположением по звездам было невозможно, и «Бремен», подчиняясь стрелке магнитного компаса, начал постепенно отклоняться от намеченного курса на север. Долго летели в темноте и в облаках. Потом облака расступились, и они чуть правее по курсу увидели Полярную звезду. Это был шок. Оказывается, они летят не на запад в Нью-Йорк, а на север, и перед ними большой канадский остров Баффин. Джеймс Фицморис доложил, что магнитный компас врет на сорок градусов.

Кель понял, где они находятся, и развернулся на юго-запад в Нью-Йорк. А он-то был уверен, что они уже прошли Ньюфаундленд. Теперь они летят к Лабрадору, а там горы. Тот крюк на север, который они заложили над океаном и из которого теперь выбираются, пожалуй, не позволит добраться до Нью-Йорка – не хватит топлива. Он развернул карту. Перед ними лежали скалистые отроги Арктических Кордильер высотою более полутора километров и протяженностью с севера на юго-восток. Деваться было некуда, надо было перелетать над этими голыми безжизненными хребтами без единого ориентира, за который можно было бы зацепиться. Да тут еще сильнейший встречный ветер не давал лететь и своими порывами измотал пилотов. Уже рассвело, и когда Кель увидел спасительное русло реки, уходящее среди скал на юг, он тут же направил самолет туда. Это была замерзшая река Джорджа, и «Бремен» летел в десяти метрах от ее поверхности. Местность абсолютно безлюдная.

Потом еще долго летели, как им казалось, на юг. Топлива оставалось на триста километров, и о Нью-Йорке можно было забыть. Пока было еще светло, надо было думать о посадке в этой незнакомой заснеженной пустыне. Вдруг Хюнефельд закричал, что видит справа маяк. Развернулись и на острове увидели свору ездовых собак и четырех людей. Садимся! Прибрежный лед был ровный, но не прочный. Когда «Бремен» остановился после пробега и его воздушный винт еще вращался, раздался треск ломающегося льда. Самолет немного просел, и от ударов о лед лопасти винта погнулись. Это было единственное повреждение.

Было два часа дня по местному времени, и это был остров Гринлей в проливе между Лабрадором и Ньюфаундлендом. Смотритель маяка сообщил о приземлении неизвестного самолета с тремя пилотами. Вскоре сюда прилетел канадский одномоторный самолет, и на собачьей упряжке, проехав более двадцати километров, пожаловала медицинская сестра. Через два дня рядом приземлился второй такой же самолет с журналистами.

Весть о благополучном завершении дальнего перелета немецкого самолета передавали телеграфом и по радио. И когда она долетела до Хуго Юнкерса, он долго не мог произнести ни слова. Больше двух суток он ничего не знал о судьбе «Бремена». Мысленно он почему-то представлял себе одну и ту же картину: океанские волны навсегда поглощают его маленький самолет. Когда он пришел в себя и еще раз прочитал сообщение: «Германский самолет на острове Гринлей», то кинулся к карте искать этот благословенный остров. Вскоре он читал второе более содержательное сообщение: «Германский самолет «Бремен» приземлился на острове Гринлей и немного поврежден. Экипаж в полном порядке».

Теперь о выдающемся достижении профессора Юнкерса заговорил весь мир. А Хуго благодарил Бога, что тот помог ему создать такой безотказный мотор L5, который более тридцати шести часов нес «Бремен» над водами Атлантического океана и горами Канады, ни разу не запнувшись.

На памятной настольной серебряной медали Баварского монетного двора в честь первого беспосадочного перелета из Европы в Америку можно прочитать: «Мы сделали это вопреки всем небесным силам».

Одномоторный цельнометаллический гофрированный низкоплан Юнкерса стал криком моды во всем мире. Легендарный «Бремен» выставили для всеобщего обозрения в Квебеке. Осенью на океанском лайнере его возвратили в Германию, и он стал главным экспонатом на Международной авиационной выставке в Берлине. Журнал «Мотор» и другие авиационные издания всячески расхваливали и рекламировали достижения Юнкерса в создании надежного мотора L5.

Это был его колоссальный вклад в переход всего мирового самолетостроения на тот тип конструкции, который он проповедовал уже пятнадцать лет – цельнометаллический свободнонесущий моноплан. Деревянный каркас с матерчатой обшивкой, бипланы с расчалками и ненадежные авиационные моторы уходили в историю. Рекордные полеты летающих грузовичков наглядно показали эффективность этого направления. Теперь все авиаконструкторы создавали самолеты, как Юнкерс. Гофрированный дюралевый лист стал основным материалом обшивки и для трехмоторных самолетов Форда в США, и для целого поколения самолетов Туполева в Советском Союзе.