Уинстон Черчилль. Власть воображения - читать онлайн книгу. Автор: Франсуа Керсоди cтр.№ 41

К 20 февраля внешние форты Галлиполи были разрушены [90] , и адмирал Карден не сомневался, что сможет взять проливы с первой же попытки. Но погода стояла скверная, турки разместили по обоим берегам мобильные гаубицы, которые было непросто засечь, и экипажи минных тральщиков, составленные из мобилизованных английских рыбаков, отказывались работать под огнем… Несмотря на это, Черчилль советовал Кардену бросить в бой свои эскадры, как только сложится благоприятная ситуация. И в этот момент события начинают разворачиваться, как в комедии абсурда: 20 марта лорд Китченер соглашается отправить на Галлиполи 29-ю дивизию! Такой поворот был с облегчением встречен Военным советом, но, как ни странно, он будет иметь самые пагубные последствия. Когда через два дня генерал Гамильтон, назначенный командующим сухопутными войсками на Галлиполи, отбыл к месту службы, он вез с собой противоречивые указания: первый лорд Черчилль, его старый товарищ по индийской и бурской кампаниям, просил занять полуостров одним молниеносным ударом всеми имеющимися силами, то есть тридцатью тысячами австралийцев и новозеландцев и девятью тысячами солдат из морской дивизии; военный министр и его непосредственный начальник Китченер приказал ему действовать осмотрительно, не торопясь, под прикрытием корабельной артиллерии и, главное… не начинать наступления до прибытия 29-й дивизии! А та могла оказаться в его распоряжении не раньше… трех-четырех недель! В Адмиралтействе для всех, кто рассчитывал на скоординированную атаку одновременно с моря и с суши, это был смертельный удар, поскольку по ряду причин, среди которых была и угроза нападения подводных лодок, морская операция по захвату проливов должна была начаться без промедления. Зная это, адмирал Карден решился перейти в наступление 18 марта: предстояло преодолеть под огнем проливы и выйти в Мраморное море. А там… путь на Константинополь был открыт.

Блестящий стратег-теоретик, адмирал Карден был, несомненно, слишком эмоциональным человеком для миссии, доверенной ему Адмиралтейством, и явно затерроризированным первым лордом; всего за двое суток до дня «J» он слег от нервного истощения и передал командование своему заместителю адмиралу Джону Де Робеку. Из Лондона Черчилль телеграфировал новому командующему, что предоставляет тому право вносить в планы любые изменения, которые сочтет необходимыми, и даже перенести дату наступления; Де Робек отвечал, что будет придерживаться утвержденного плана и ранее согласованной даты. 18 марта внушительная армада из шести британских крейсеров и четырех дредноутов в сопровождении четырех французских крейсеров первой линии и шести крейсеров резерва вошла в пролив и обрушила шквал огня на береговые форты, быстро заставив замолчать их батареи. Но в тот момент, когда головные крейсеры, расстреляв боезапас, разворачивались, чтобы пропустить вперед остальные корабли флотилии, удача отвернулась от моряков: завершив поворот, французский крейсер «Буве» наскочил на мину и затонул за несколько минут, унеся на дно шестьсот тридцать девять человек экипажа; в следующие полчаса три британских крейсера также подорвались на минах, потеряв пятьдесят человек убитыми. Потери были еще умеренными, а турецкие пушки молчали, но психологический эффект был столь силен, что адмирал Де Робек приказал остановить штурм [91] .

Он так и не будет возобновлен, несмотря на разносы Черчилля и отправку новых крейсеров в подкрепление. Погода ухудшилась, угроза плавучих мин сохранялась, мобильные гаубицы турок не были уничтожены, и адмирал Де Робек, боявшийся снова потерять корабли, пусть даже устаревшие, категорически отказался возобновить штурм до начала операций на суше. 23-го в Лондоне произошли новые повороты: адмирал Фишер и два других морских лорда поддержали Де Робека, премьер-министр Асквит, как обычно не имевший своего мнения, им вторил. Таким образом, Черчилль остался без поддержки, и все теперь зависело от наземной операции, запланированной на середину апреля; управление операцией из Лондона перешло в руки Китченера, тогда как на месте адмирал Де Робек согласился подчиняться генералу Гамильтону. В последующие недели Черчилль был полностью отстранен от подготовки десанта; и что еще хуже, его враги из Консервативной партии и парламента поспешили переложить на него ответственность за неудачу 18 марта.

Штурм Галлиполи с суши начался только 25 апреля, после прибытия 29-й дивизии: в первый день тридцать тысяч человек высадились на мысе Хеллес, на южной оконечности полуострова, и на побережье Эгейского моря севернее Габа-Тепе [92] . Им предстояло захватить высоты, господствующие над береговыми фортами проливов. Но у турок было два долгих месяца, чтобы укрепить свои оборонительные рубежи и окопаться. Теперь их защищали уже шестьдесят тысяч солдат, вооруженных пулеметами, минометами и тяжелой артиллерией, поставленных немцами; наступая с двух крошечных плацдармов, британцы так и не смогли взять высоты, намеченные на первый день штурма. После пяти дней ожесточенных боев они выдохлись и пытались окапываться на береговых пляжах как могли, тогда как турки переходили в контратаки. 6 мая Гамильтон приказал возобновить наступление, но безрезультатно…

Адмирал Де Робек все это время ограничивался ожиданием успехов на суше, надежды на которые таяли с каждым днем. Черчилль требовал от него «дать бой и принять его последствия» или хотя бы протралить минные поля и подавить форты в бутылочном горлышке Чанака, но даже это представляется чересчур смелым Де Робеку… И адмиралу Фишеру тоже! Первый морской лорд, чье поведение кажется все более неадекватным, предавал анафеме всех, кто стоял у истоков операции, горячим сторонником которой был когда-то; он потребовал отозвать дредноут «Куин Элизабет», который сам же и включил в эскадру; наконец, он рассказывал всем и каждому, кто только желал слушать, что подаст в отставку, если в проливах будет проведена какая-либо морская операция прежде, чем весь полуостров Галлиполи не окажется в руках сухопутных сил…

На французском фронте конфликт затягивался, британцы несли катастрофические потери, и оппозиция яростно критиковала военную стратегию кабинета Асквита. Премьер-министр полагал, что в таких условиях его правительство не переживет отставки первого морского лорда, и довел до сведения Черчилля, что «никакие самостоятельные действия на море не должны предприниматься без согласия Фишера». Несмотря на то что Черчилль в тот момент участвовал в тонких дипломатических переговорах (закончившихся 24 мая вступлением Италии в войну) и был занят реализацией ряда личных проектов (вооружением гидросамолетов торпедами, установкой фотографических аппаратов на самолеты-разведчики, оборудованием подводных лодок радаром и в особенности совершенствованием до предела системы перехвата и расшифровки радиосообщений германского флота), он делал все возможное и невозможное, чтобы унять Фишера. Черчилль обещал, что флот не предпримет никаких наступательных операций в проливах и ограничится защитой плацдармов на побережье и, кроме того, линкор «Куин Элизабет» будет отозван.