Уинстон Черчилль. Власть воображения - читать онлайн книгу. Автор: Франсуа Керсоди cтр.№ 17

Подвергнутый такой бомбардировке, лорд Китченер с трудом удерживал свои позиции, но продолжал окапываться. Сирдар прочитал книгу о кампании в Малаканде и был шокирован тем, что двадцатитрехлетний офицерик позволил себе осуждать свое начальство, да еще и по случаю всю имперскую политику правительства Ее Величества. Пусти только этого желторотого щелкопера на берега Нила, он не преминет взяться за старое, чего следовало не допустить любой ценой. Лорд Китченер вежливо, но твердо отвечал высочайшим корреспондентам: к сожалению, вакансий для Уинстона Черчилля в его армии нет. Позже все может быть, а пока…

К концу лета партия, казалось бы, была сыграна, но это только казалось. Поскольку книга Уинстона, несмотря на недостатки, имела некоторый читательский успех, в прессе прошли отзывы, и политическая элита страны от депутатов и министров до принца Уэльского пожелала ознакомиться с опусом сына лорда Рэндолфа. Как и следовало ожидать, все были впечатлены, и 12 июля один сановный читатель прислал Черчиллю приглашение встретиться. Это был не кто иной, как лорд Роберт Артур Солсбери, вождь Консервативной партии, премьер-министр и министр иностранных дел, у которого, как мы помним, были сложные отношения с Рэндолфом. В ходе беседы, состоявшейся в Министерстве иностранных дел, Солсбери похвалил книгу, которую он нашел прекрасной по стилю и весьма познавательной. Затем, почтив память отца Уинстона, этот старый государственный муж попросил не стесняться и обращаться запросто, если потребуется какая-либо помощь…

Обычная формула вежливости, но Уинстон не постесняется ею воспользоваться буквально: шесть дней спустя он пишет Солсбери и просит лично замолвить за него словечко лорду Китченеру. Лорд Солсбери выполнил просьбу, но сирдар по-прежнему отказывался спустить флаг. На этом история и закончилась? Ничуть не бывало. Узнав от леди Джён, что сам премьер-министр просил за Уинстона и получил отказ, начальник Генерального штаба сэр Эвелин Вуд нашел, что Китченер стал много себе позволять и пора напомнить ему о прерогативах военного ведомства. И когда 21 июля в Каире неожиданно умер молодой офицер 21-го уланского полка лейтенант Чапман, из Военного министерства пришло уведомление, что замена уже отправляется в путь. На следующий день Уинстона известили, что он только что произведен в поручики и назначен сверх штата в 21-й уланский полк, вместе с которым отправляется на войну в Судан. Ему надлежит как можно скорее явиться в казарму в Каире. Сирдару был объявлен шах и мат.

Щедрость далеко не безгранична и имеет свои пределы. Черчиллю предстояло самому оплачивать дорожные расходы, и в случае его ранения или смерти министерство не несло никакой финансовой ответственности. Но он сумел решить материальный вопрос: накануне отъезда заключил договор с «Морнинг пост», и за каждое сообщение из Судана ему обязались платить по 10 фунтов. А в дальнейшем он рассчитывал собрать материал для новой книги. День спустя Уинстон уже был на пути в Марсель, а оттуда в – Каир. Он так спешил, что забыл дома книги, документы и даже свой револьвер… Но сожалеть ему об этом не придется.

2 августа Черчилль прибыл в Каир – как раз тогда, когда 21-й уланский полк готовился к отправке. На следующий день его эскадрон погрузился в эшелон и отбыл в Ассиу, откуда предстояло спуститься на лодках вниз по Нилу к Асуану, затем походным порядком обойти порог между Асуаном и островом Филе, а там их ждало четырехдневное плавание до Вади Халфы и шестьсот сорок километров через пустыню по железной дороге до лагеря в Атбаре. Всего пятнадцать дней пути, две тысячи двести километров – почти безмятежная прогулка, но Черчилля не покидало беспокойство. От мысли о предстоящем сражении? Абсолютно исключено, он о нем только и мечтал; бои под Хартумом должны были непременно стать историческим событием, о каком он грезил месяцами, даже годами, и его единственной целью было сыграть в нем роль по возможности героическую; именно по этой причине он даже пытался добиться перевода в египетскую кавалерию полковника Бродвуда, поскольку, «хотя она и на порядок опаснее, она предпочтительнее с точки зрения возможностей отличиться». Беспокоили ли его мысли о наградах? Несомненно. Уинстон все еще наивно полагал, что награды могли открыть двери в политику; он написал в Пешавар, чтобы ему срочно отправили наградную ленту за участие в северо-западной кампании, и даже испросил себе в Военном министерстве право на ношение его испанской медали. Но в тот момент он всем своим существом ощущал приближение битвы: поручик был очарован опасностью и риском. Рэндолф любил все азартные игры; сын был похож на него, только его привлекала одна игра – война, где на кону была слава или смерть. Он прекрасно сознавал возможность фатального исхода, но для этого безрассудного игрока она только добавляла остроты захватывающему приключению. Так что волновался он только оттого, что опасался, как бы его полковое начальство не отозвало его назад в Бангалор или как бы лорд Китченер, прознав о его приезде, не приказал ему возвращаться в Англию…

Но ничего этого не произошло, и 1 сентября эскадрон Черчилля, производя рекогносцировку впереди пехоты, подошел к Омдурману, священному городу махдистов. Дервиши халифа Абдуллы двигались навстречу экспедиционному корпусу. Командир 21-го уланского полковник Мартин отправил Уинстона к лорду Китченеру с донесением. Молодой поручик отрапортовал сирдару, гарцевавшему во главе пехотной колонны, которая двигалась вдоль берега Нила. Черчилль доложил, что дервиши движутся форсированным маршем и войдут в соприкосновение с авангардом через час-полтора. Если Китченер и узнал Уинстона Черчилля в этот момент, то не подал виду, впрочем, голова у него была занята мыслями поважнее…

В тот день дервиши так и не атаковали, но на следующий день, 2 сентября, на заре они ринулись на британцев. С вершины небольшого холма поручик Черчилль, отправленный в разведку с горсткой людей, мог наблюдать выдвижение вражеской армии: четыре орды всадников, общим числом до шестидесяти тысяч сабель, с развернутыми знаменами неслись лавой на двадцать пять тысяч солдат англо-египетского экспедиционного корпуса, окопавшихся широкой дугой на берегу Нила. Сильно уступая врагу в численности, войска сирдара многократно превосходили его по огневой мощи: помимо более современных винтовок у британцев было семь артиллерийских батарей и восемь канонерок, курсировавших по Нилу, – всего почти семьдесят орудий. Поручик-корреспондент Уинстон Черчилль завороженно следил за грандиозным спектаклем столкновения двух цивилизаций, разворачивавшимся на его глазах, и даже не замечал пуль, свистевших у его ушей. Но все хорошее рано или поздно заканчивается, и наблюдательный пункт, ставший слишком опасным, пришлось оставить; Черчилль и его уланы галопом поскакали к английским позициям и соединились со своими как раз в тот момент, когда на них обрушилась конница халифа. Но артиллерия разметала махдистов прежде, чем они достигли первой шеренги британцев. На поле боя остались лежать семь тысяч дервишей. Отразив первое нападение, Китченер отдал приказ о контрнаступлении на Омдурман, чтобы отрезать дервишей от их баз. Проложить дорогу к городу было поручено 21-му уланскому. Полк в полном составе, все его четыре эскадрона из шестнадцати взводов, вышел из укрытий и предпринял широкий охватывающий маневр в юго-западном направлении, заходя противнику в тыл. И вот когда полк на рысях вылетел на широкую песчаную равнину, он попал под огонь ста пятидесяти дервишей, устроивших засаду на его левом фланге. Полковник подал сигнал к началу последней великой кавалерийской атаки в истории [36] : триста десять уланов неслись под градом пуль на полтораста стрелков, не зная, что за теми в русле пересохшего ручья скрываются три тысячи дервишей с пиками и копьями наперевес…