Божество пустыни - читать онлайн книгу. Автор: Уилбур Смит cтр.№ 37

Я запрокинул голову и закричал:

– Будь храброй, Техути! Я иду. Зарас тоже идет со всеми людьми.

Звук ее голоса подстегнул меня; я снова начал подъем – с новыми силами и решимостью. Потом я услышал наверху ржание, топот копыт и звон оружия. Люди, схватившие ее, садились верхом.

Техути снова закричала. Но слов я не разобрал из-за криков арабов и щелканья кнутов, которыми они заставляли лошадей идти галопом. Лошади зафыркали, и их копыта застучали по мягкому песку.

Тут я понял, почему разбойники оставили лошадей на утесе. Они знали, что смогут быстро вернуться к ним, в то время как нам придется искать другой путь для верблюдов.

Я как на крыльях одолел последние несколько локтей подъема и перевалился через край на вершину утеса. Здесь я остановился, чтобы оценить обстановку.

Передо мной было от тридцати до сорока всадников арабов в пыльных бурнусах и кефиях. К этому времени все они уже сидели верхом и почти все, торжествующе перекрикиваясь, мчались прочь от меня, гиканьем побуждая лошадей нестись диким галопом.

Один из разбойников еще боролся с Техути. Он бросил ее перед собой на седло и сам сел за ней. Это был рослый могучий зверь с курчавой черной бородой. Именно так описал мне разбойника аль-Хавсави, Шакала, аль-Намджу. Но я не мог быть уверен, что это он.

Техути лягалась и кричала, но он одной рукой легко удерживал обе ее руки. Я видел, что ее платье и волосы еще мокры от воды. Влажные кудри плясали вокруг ее головы.

Техути оглянулась, увидела меня на утесе, и лицо ее озарила надежда. Я прочел по ее губам, как она позвала меня:

– Тата! Помоги!

Держа свободной рукой повод, ее похититель натянул его. Лошадь повернула, и он пустил ее галопом по усеянной камнями равнине, быстро уходя от меня. Один раз он оглянулся из-под руки и торжествующе улыбнулся. Теперь я уверился, что это Шакал. И подумал: откуда он знал, что мы придем к этому источнику Майя у полосатой скалы?

Его шайка собралась вокруг него плотной толпой. Я не мог сосчитать их. Меня переполнял свирепый, но бесполезный гнев, грозя поглотить.

Я быстро справился с собой и снял с плеча лук. Тремя быстрыми движениями натянул тетиву и потянулся за стрелой.

Расстояние быстро увеличивалось. Я знал, что через несколько мгновений Техути и ее похититель окажутся вне досягаемости для выстрела. Я встал в стойку, выставив левое плечо и ведя им цель, и посмотрел на далекий горизонт, рассчитывая угол подъема стрелы, чтобы она достигла Шакала.

Воинственная радость охватила меня, когда я понял, что Шакал загораживает Техути от моей стрелы. Я мог стрелять, не опасаясь ее ранить. Я натянул тетиву, и оперение стрелы коснулось моих губ. Все мышцы рук и торса напряглись от огромной тяжести. Мало кто может как следует натянуть мой лук. Вопрос не просто в грубой силе. Необходимы соответствующая осанка и равновесие, нужно ощутить свое единство с луком.

Когда я отпустил тетиву, она хлестнула по внутренней части предплечья, сорвав кожу. Из раны хлынула кровь: мне некогда было надеть защитную кожаную прокладку, чтобы уберечь руку.

Я не чувствовал боли. Сердце мое взвилось так же стремительно, как стрела, ведь я увидел, что сделал совершенный выстрел. Я знал, что свинья, схватившая мою Техути, уже мертва, хотя сам разбойник этого еще не знает.

Неожиданно я вскрикнул от гнева и разочарования, видя: скакавший следом за моей целью, вдруг повернул голову и оказался на пути стрелы. Один Гор знает, почему он это сделал; вероятно, хотел объехать яму. Как бы ни было, он загородил собою цель. Я видел, как моя стрела мчит к нему, словно нападающий сокол, и ударяет его в спину, на полпальца от хребта. Разбойник взмахнул руками и попытался через плечо ухватить древко стрелы. И продолжал загораживать цель.

Я наложил на тетиву вторую стрелу и пустил ее в отчаянной надежде, что раненый свалится с седла на землю, пока стрела еще в полете, и откроет аль-Хавсави. Но раненый араб упорно цеплялся за седло; только когда моя вторая стрела ударила его в шею, он, мертвый, сполз с седла и скатился с коня в пыль, поднятую скакавшей перед ним лошадью.

К тому времени аль-Хавсави был уже вне досягаемости выстрела. Я выпустил вслед ему еще одну стрелу, хотя знал, что она до него не долетит. И все равно проклял себя и всех темных богов, защитивших аль-Хавсави, когда моя последняя стрела упала в двадцати шагах за его лошадью.

Я побежал туда, где лежал араб, пронзенный двумя моими стрелами. Мне хотелось добежать до него раньше, чем он умрет, чтобы хоть что-то вызнать у него. Может, если повезет, я узнаю даже имя негодяя, похитившего Техути, и где его найти.

Ничего не вышло. Когда я склонился над безымянным разбойником, тот был уже мертв. Один его глаз закатился, так что виден был только белок, другой с тупой злобой смотрел на меня. Я все равно пнул разбойника, и не раз. Потом сел с ним рядом и вознес отчаянную молитву Хатор, Осирису и Гору, умоляя каждого из них беречь Техути, пока я не приду за ней.

Больше всего я ненавижу в богах то, что, когда они особенно нужны, их никогда не оказывается на месте.

И вот в ожидании Зараса я принялся вырезать свои стрелы из тела убитого мной разбойника. Ни один мастер в Египте не может изготовить такие же стрелы.

Зарасу добирался до меня почти час. Шайка бедуинов к тому времени давно исчезла в мерцании и пыли на горизонте. Я обычно полностью владею собой, оставаясь перед лицом катастроф и трагедий собранным и спокойным. Я имею в виду разграбление городов, гибель войск и смерть множества несчастных. Но похищение Техути привело меня в невероятный бессильный гнев. Я весь дрожал. И чем дольше я ждал, тем сильнее становились охватившие меня чувства.

Ярость моя излилась на людей, которых Зарас послал за мной вверх по расселине. Я кричал на них, бранил за медлительность и беспомощность. Я обвинил их в трусости и в том, что они нарочно медлили, когда мне нужна была помощь.

Увидев наконец над верхним краем полосатой скалы пыль, поднятую приближающимися верблюдами Зараса, я не мог больше сдерживаться. Я кинулся ему навстречу. И кричал, приказывая торопиться, хотя он еще не мог меня слышать.

Но когда он подъехал ближе и я увидел его лицо, я понял, что его отчаяние не уступает моему, а может, и глубже. Так же громко, с такой же горечью, как я понукал его, Зарас умолял сказать, где Техути и жива ли она еще.

Именно тогда я понял, что между этими двумя молодыми людьми не просто обычные преходящие заигрывания. Это была та самая великая идеальная страсть, которую я испытывал к матери Техути царице Лостре. Я видел, что горе Зараса из-за исчезновения Техути так же велико и опустошительно, как мое из-за ее матери.

В этот миг я также понял, что мир для нас троих изменился.

Я смотрел, как Зарас галопом ведет ко мне верблюдов. Это были великолепные животные.

На коротком расстоянии лошади бедуинов могли перегнать моих верблюдов, но способны были поддерживать такой темп не больше двух-трех часов. С другой стороны, мои верблюды могли бежать весь день по самой трудной песчаной поверхности. Мои верблюды недавно вволю напились и могли теперь не пить десять и больше дней. Страдая от жажды и жары, скача по трудной поверхности, лошади к утру падут, а верблюды смогут бежать еще неделю.